Елизавета Дворецкая - Ветер с Варяжского моря

Лейв подъехал к избушке, соскочил с коня и постучал в дверь. Изнутри послышался голос, спросивший что-то по-чудски. Лейв постучал снова. Дверь приоткрылась, и из полутьмы появилась голова старой женщины-чудинки. Увидев незнакомого мужчину, она хотела закрыть дверь, но Лейв не дал ей это сделать.

– Не надо меня бояться, – сказал он на северном языке, придерживая дверь локтем и стараясь говорить миролюбиво, поскольку не надеялся, что старуха поймет хоть слово. – Я никому не причиню зла.

Она спросила что-то снова, теперь на языке славян. Лейв не понял смысла, но заметил разницу между двумя языками.

– Мне нужна девочка, – старательно выговорил он те слова, которым его обучила Загляда. – Девочка Догада. Я возьму ее к отцу. Я вам заплачу.

В подтверждение своих слов он показал старухе серебряное кольцо у себя на пальце. Старуха выслушала его, посмотрела на кольцо, а потом опять что-то сказала. Лейв в ответ мог только повторить свою речь еще раз. Теперь старуха закивала – видно, поняла – и вышла на крыльцо. Сделав Лейву знак идти за ней, она доковыляла до угла избы и показала на лес позади двора, махнула рукой в ту сторону. Лейв вопросительно приподнял брови.

– Там, там! – внушала ему старуха. – Туолла! Метсэ!

– Здесь ее нет, – проскрипел за спиной Лейва уже знакомый ему голос на северном языке. – Ее забрали к себе люди из лесного двора. Туда ехать еще.

Лейв обернулся. Тролль сидел на обрубке бревна перед избой.

– Ее забрали в другой дом? – спросил Лейв. – Почему?

– Потому что у здешних людей свои дети, а ее нечем кормить. А у людей в лесу нет детей, им нужна девочка, чтобы работать.

– Как туда доехать?

– Я отведу тебя.

Старуха, увидев тролля, не удивилась и не испугалась. Махнув рукой, словно сделала свое дело, она ушла назад в избу. А тролль перевернулся, как медвежонок, оказался на ногах и заковылял к лесу. На ходу он странно переваливался, должно быть, болела попавшая в ловушку нога. Лейв шел за ним, ведя на поводу своего коня. Несмотря на свое уродство, тролль двигался довольно быстро, и Лейву почти не приходилось умерять шаг.

Лейву казалось, что они идут на сплошную стену деревьев, но, когда они подошли ближе, меж деревьями наметился просвет и показалась узкая тропинка. Тролль семенил по ней, не оглядываясь и временами почти сливаясь с валунами, мхом, стволами деревьев, и Лейву было нелегко не потерять его из виду. То и дело ему приходилось наклоняться под ветками и обводить своего коня вокруг коряг. Чудской лес был полон непонятной угрозы. С каждым шагом викинг углублялся в этот враждебный ему мир, но выбора у него не было. Оставалось только надеяться, что тролль не отплатит ему злом за помощь и еду. Лейв был рад уже тому, что девочка не умерла тогда от лихорадки, а если она осталась жива, то есть надежда найти и вернуть ее.

Наконец они вышли на поляну. Впереди Лейв увидел тын из покосившихся бревен, на нескольких кольях висели бараньи и козьи черепа. Ворота были приоткрыты. Тролль подкрался к ним, здоровой рукой отвел створку и проскользнул внутрь. Вскоре он появился в щели между створками и поманил Лейва.

Лейв закинул узду на один из низких кольев тына и прошел за ворота вслед за троллем. Тот вскарабкался на крылечко избы с почерневшей соломой на крыше и поскребся в дверь. Лохматый пес выглядывал из-за угла, прижав уши и тихо поскуливая, – он боялся тролля.

Дверь открылась, и на крыльцо вышел коренастый невысокий мужчина. Лицо его заросло бородой до самых глаз, и Лейв подумал, что и этот хозяин похож скорее на лесную нечисть, чем на живого человека.

При виде тролля лешак издал какое-то приветственное восклицание, но тут взгляд его упал на Лейва. Вмиг лицо хозяина стало настороженным и враждебным, он шагнул назад, но Лейв развел руки в стороны в знак своих мирных намерений. Из оружия при нем были только меч и нож на поясе, копье и щит он оставил с конем за тыном. Увидев это движение и непокрытую голову гостя, хозяин задержался на крыльце и спросил что-то у тролля. Тот принялся говорить по-чудски; хозяин слушал его и разглядывал Лейва. Лейв ждал, чувствуя себя чужим и почти беспомощным в этом лесу и на этом дворе. Это было очень неприятно, но приходилось терпеть.

Дослушав, хозяин закричал что-то в дом. Из-за двери показалась женщина и тоже в испуге уставилась на Лейва. Хозяин принялся объяснять дело ей, а Лейв терпеливо ждал, рассматривая хозяев. Оба они были обуты в обтрепанные лапти из коры, одеты в рубахи из грубого некрашеного холста. Серо-коричневое платье женщины было сколото на груди грубо сделанными железными застежками – не до красоты, а только чтобы держалось. Ожерелье между ними было из глиняных бусин, покрашенных в красный и желтый цвета. Головной ее платок и передник тоже были грубыми и не слишком чистыми. Лейв прислушивался к их разговору, но имя Догады ни разу не было названо. Он уже стал беспокоиться, не случилось ли с девочкой беды, но тут тролль повернулся к нему.

– Люди говорят, что отдадут тебе Хромушу, если ты заплатишь, – объявил он викингу. – Она много ест и мало работает, она им не нужна. Сколько ты можешь дать за нее?

Хозяева вглядывались в лицо викинга, ожидая его ответа. Их острые глаза уже заметили серебряную пряжку и наконечник его пояса, обручья на обоих запястьях, меч и нож, тоже стоившие немало. Но строгое лицо северного гостя говорило о том, что его трудно заставить заплатить больше, чем он сам собирается. Лейв знал цены на рабов: ребенок стоит половину цены взрослого – полмарки серебра или две словенских гривны. Хромота девочки делала цену еще меньше. А здесь, где люди кормятся от леса и реки и редко видят серебро, можно заплатить еще меньше, чем платят в городах.

Лейв вынул из кошеля на поясе три серебряные монеты – один арабский дирхем и два денария. Протянув на ладони одну монету хозяину, две другие он показал издалека. Мужчина осторожно взял у его денарий, казавшийся крохотной серебряной чешуйкой в его корявых неловких ладонях, и принялся рассматривать.

Лейв оказался прав в своих расчетах – такой монеты лесной хозяин еще не видел. Женщина вытянула шею, стараясь разглядеть дирхем в ладони Лейва, дернула мужа за рукав. Дирхем был вдвое больше денария и больше понравился ей. Лейв подал монету женщине. С жадностью схватив, она оглядела дирхем с обеих сторон, что-то бормотала, качала головой, разглядывая непонятные переплетения рисунка, и приложила к своему глиняному ожерелью. Видно, монета ей понравилась, и она закивала головой. Мужчина и женщина обменялись несколькими словами, а потом хозяин протянул Лейву ладонь, а на второй руке показал три пальца. Лейв покачал головой.

– Девочка, – сказал он по-словенски и вопросительно огляделся.