Паулина Гейдж - Искушение фараона

А как же Хармин? – продолжала расспросы Нубнофрет. Она обладала тонко развитым чувством общественной иерархии, прекрасно понимала, насколько важно занимать в этой иерархии подобающее место, и просто не представляла, как семья благородного происхождения может не испытывать желания продвинуться по этой лестнице вверх. – Разве он не хотел бы получить какую-нибудь должность при дворе или хотя бы место жреца?

– Нет, не думаю, – ответила Табуба, потягивая вино. – Он, конечно же, унаследует мое родовое имение, пусть оно и невелико, и уже теперь он имеет возможность распоряжаться состоянием, оставленным ему отцом. Он ценит благополучную и спокойную жизнь, но, в силу характера, не захочет вращаться в обществе властей предержащих.

Нубнофрет такой ответ пришелся по душе. Явный интерес, который к молодому человеку питала Шеритра, несколько тревожил ее мать – а вдруг он всего лишь пытается проложить себе дорогу ко двору правителя Египта?

– Я очень надеюсь, что они с Шеритрой хорошо проводят сегодня время, – осторожно заметила она. – Они отправились вверх по реке, насколько я знаю, чтобы наблюдать за животными на болотах, и, если повезет, они надеются увидеть крокодила. Правда, я совсем не завидую тому, что они гуляют в такую жару.

Табуба обеими руками сжимала чашу с вином.

– Я как раз хотела поговорить с тобой о юной царевне, – нерешительно начала она. – Мне кажется, она очень застенчива и дичится людей.

– Да, это так, – сказала Нубнофрет. Ее мучила жажда, и половину вина из своей чаши она уже выпила. По телу разлилось умиротворяющее тепло, сознание приятно затуманилось. – Шеритра совершенно лишена уверенности в себе. Она умна и могла бы составить счастье любого молодого человека, но она и смотреть ни на кого из них не желает. Меня поразило до глубины души, с какой легкостью тебе удалось ее разговорить.

– Возможно, она чувствует, что мне по душе ее общество. – Табуба вытянула ноги и поудобнее устроилась на подушках. – Я хочу попросить тебя об одном одолжении, царевна.

«Какая жалость! – лениво подумала Нубнофрет. – Я всегда рада оказывать услуги старым друзьям или людям моего положения, но эта женщина пока что ни то ни другое. А я уже подумала, что начинаю к ней привязываться». Она ждала продолжения.

– Позволь Шеритре погостить некоторое время в моем доме. Мне часто не хватает женского общества, ведь моя семья – это двое мужчин, а у нас с царевной нашлось много общих тем для разговора. Я, возможно, сумела бы помочь ей обрести уверенность, научила бы красиво одеваться, а мне с ней хорошо, потому что она умеет меня рассмешить.

«Рассмешить? – Нубнофрет искренне удивилась. – Чтобы Шеритра могла кого-нибудь рассмешить? Хотя, возможно, в этом есть некоторый смысл. Хаэмуас говорил как-то, что отправит Шеритру в Фаюм погостить к Сунеро, если я не перестану одергивать ее. Вообще-то, мои замечания для ее же пользы». И Нубнофрет уже охватило знакомое чувство легкого раздражения, какое Шеритра без труда умела вызывать у матери.

– Но, Табуба, а как же эта новая привязанность, недавно возникшая между моей дочерью и твоим сыном? – возразила она. – Не слишком разумно позволять им жить под одной крышей.

– Но это ведь моя крыша, царевна, – напомнила Табуба. – А я придерживаюсь самых высоких нравственных устоев. Царевна, разумеется, возьмет с собой собственных слуг, а также стражников, каких Хаэмуас сочтет необходимым назначить в свиту для ее безопасности. У нас степенная семья и строгие правила, – продолжала она с улыбкой, – а иногда хочется чего-нибудь поживее.

Нубнофрет сдалась на уговоры, чему в немалой степени способствовало выпитое вино. Без Шеритры жизнь в этом доме станет намного спокойнее, и, возможно, ей удастся хотя бы отчасти вернуть былую близость с мужем, если между ними не будет постоянных трений из-за дочери.

– Она ведь не просто царевна, – напомнила Нубнофрет Табубе. – В ее жилах течет кровь богов, поэтому к ней должны относиться с особым почтением, охранять ее и оберегать. Но… – Она улыбнулась. – Мы спросим саму Шеритру, когда она вернется домой, а последнее слово, конечно, останется за мужем. О боги! Какая жара! Не хочешь ли искупаться?

Табуба кивнула и поблагодарила хозяйку за приглашение. Нубнофрет позвала служанок, и вскоре обе женщины, совершенно обнаженные, стояли бок о бок в каменной купальне под струями благоухающей лотосовой воды. Чаши с вином они по-прежнему держали в руках и непринужденно болтали, обсуждая новейшее средство для смягчения волос.

Когда на закате Шеритра вернулась домой, охваченная приятным возбуждением и радостью после прекрасно проведенного дня, она увидела, что обе женщины сидят на тростниковых циновках у бассейна и поглощены разговором. Жара спала, и все вокруг – их тела, лужайка, цветы на клумбах – погрузилось в медное сияние последних солнечных лучей. Обе женщины подняли головы и улыбнулись Шеритре, когда она приблизилась к ним по сухой траве, и Нубнофрет приглашающим жестом похлопала рукой по циновке.

– Хорошо провела время? – спросила она, а Шеритра, усаживаясь подле матери в сгущающейся тени, отбрасываемой полосатым бело-голубым навесом, заметила, что рядом лежат два пустых кувшина из-под вина, а речь Нубнофрет утратила четкость. Она немало удивилась, потому что ей редко доводилось видеть, чтобы Нубнофрет теряла контроль над собой под действием вина, но одновременно девушка наблюдала за ней с радостью. Морщинки на лице матери, которой было уже тридцать пять лет, начинали постепенно застывать, преждевременно превращаясь в извечно строгое, суровое выражение, которое теперь, под действием вина, пропало, и в ее великолепных глазах светились довольство и нега.

– Отлично, – ответила Шеритра, кивая Табубе в ответ на ее почтительный полупоклон. – Примерно в пяти милях от города, вверх по течению, у западного берега, мы с Хармином нашли бухточку, в том месте, где в Нил впадает старый заброшенный канал. Устье совсем заросло, там полно птичьих гнезд, водится всякая живность. Мы провели там целый день. Но крокодила так и не видели. Из-за жары на время обеда мы укрылись в большой каюте на лодке. А сейчас Хармин поехал домой. – Она повернулась к Табубе. – Прошу прощения, Табуба, если бы я знала о твоем визите, я пригласила бы его сюда, чтобы потом вы вместе отправились домой.

– Ничего страшного, царевна, – ответила Табуба. – Мы с твоей матушкой прекрасно скоротали сегодня время в женской компании, а Хармин, я уверена, нарушил бы нашу идиллию!

Шеритра с любопытством взглянула на обеих женщин. Они казались чистейшим воплощением томной изнеженной женственности, их словно окутывала аура взаимного доверия, и Шеритре отчего-то сделалось не по себе. У нее самой не было близких подруг. К бестолковой болтовне распущенных дочек знакомых своего отца она всегда питала глубочайшее презрение; этих вечно хихикающих девчонок интересовали только мода, косметика, новые прически, что недавно стали так популярны в Дельте, а еще молодые люди – у кого из них самое красивое и крепкое тело. Переводя взгляд с мечтательного, полусонного лица матери на Табубу, томно и чувственно раскинувшуюся на циновке, Шеритра думала, что все эти вопросы женщины обсудили сегодня самым тщательнейшим образом. Нубнофрет подтвердила ее догадки.