Синтия Хэррод-Иглз - Чернильный орешек

Английская армия была малочисленной, плохо обученной и плохо вооруженной. Один-два небольших отрада, вроде того, что выставили Морлэнды, были снаряжены подобающим образом, но даже им недоставало боевого опыта и умелого руководства. В июне шотландская армия пересекла реку Твид у Колдстрима, не встретив никакого сопротивления, и с этого момента новости, которые стремительно долетали до Морлэнда, сплошь были плохими. Обе армии сошлись в открытом бою при Ньюберне на реке Тайн, но ряды англичан рассеялись при первых же выстрелах, после чего намечавшаяся битва превратилась в разгром и беспорядочное бегство. Армия откатилась к Ньюкаслу, однако не смогла удержать и его. Весть о том, что Ньюкасл пал, достигла Морлэнда в ночь на тридцатое августа, и вскоре после этого – возможно, в связи с таким потрясением – у Хиро начались роды.

После отъезда Кита Хиро жила в Морлэнде, где ее окружили вниманием и заботой, однако роды у нее были на редкость тяжелыми. А спустя несколько дней английская армия оказалась уже у стен Йорка, который она, похоже, была в состоянии удержать. Кит получил возможность заглянуть домой, чтобы заверить жену, что он цел и невредим. Он застал свой дом в полной боевой готовности к осаде: теперь, когда шотландцы захватили всю северную Англию, в Морлэнде жили в неизбывном страхе перед нападением. Жену свою Кит нашел в тяжелом состоянии, настолько тяжелом, что она даже не осознала присутствия мужа, а в колыбельке рядом с ее постелью лежал тщедушный и горько рыдавший младенец, мальчик.

Позднее, когда он сидел подле постели Хиро, держа ее руку и пытаясь влить в жену хоть немного собственной силы, звуки какой-то отдаленной суматохи вынудили Мэри-Эстер, бросив на Кита извиняющийся взгляд, спуститься вниз, чтобы разузнать, в чем там дело.

Едва войдя в холл, она увидела Клемента, торопливо выходящего через главную дверь, и Лию, которая мчалась прямиком к ней.

– Мадам, – крикнула она на бегу, – господин Ричард вернулся домой!

Мэри-Эстер покачала головой.

– Как это на него похоже – выбирать самое неподходящее время. Тем не менее надо бы его встретить… Кто-нибудь пошел за хозяином?

– Хозяин уже там, мадам, он как раз шел через холл, когда раздался стук копыт.

Выйдя из дома на двор, Мэри-Эстер увидела Ричарда, только что спрыгнувшего с лошади. Во дворе находилось пять лошадей, на трех из них сидели трое незнакомых слуг – двое мужчин и женщина. На четвертой лошади была молодая женщина в скромном плаще с капюшоном. Внезапно осенившая ее догадка заставила Мэри-Эстер поторопиться и, встав рядом с Эдмундом, в безмолвной поддержке взять его под руку. Он быстро взглянул на жену, а потом снова перевел озадаченный взгляд на эту женщину, которую Ричард как раз снимал с лошади. Затем эта парочка приблизилась к Эдмунду и Мэри-Эстер. Ричард выглядел на удивление хорошо: он сильно подрос, еще больше возмужал, но выражение лица у него было виноватым и в то же время дерзко-вызывающим, как у Пса, когда он сворует яйца.

– Сэр, – начал он, поклонившись Эдмунду, – я хотел бы представить вам Кэтрин Браун… мою супругу.

Замышлял ли это Ричард или нет, но его приезд и ошеломляющая новость на оставшуюся часть дня повергли дом в суматошное волнение. Мэри-Эстер с удивлением обнаружила, что временами она просто не понимала, уж не грезится ли ей все это. Кит же безумно волновался, как бы шум-гам не разбудил Хиро, которой сон был просто необходим. После первых кратких вопросов послали за отцом Мишелем, и он вместе с Эдмундом, Мэри-Эстер и молодой парой удалился в комнату управляющего для весьма щекотливой беседы. Целью ее было выяснить, законен ли брак сына и нельзя ли признать его недействительным. Мэри-Эстер, возможно, и сочувствовала бы этой молодой женщине, если бы та не выказала самой что ни на есть бесстыдной самонадеянности и склонности поучать старших.

– Итак, Ричард, – ледяным тоном произнес Эдмунд, как только за ними закрылась дверь, – расскажи теперь в точности отцу Мишелю, каким же образом ты вновь оказался женатым. Отец Мишель, призываю вас слушать внимательно и сообщить мне, может ли его брак считаться законным. Мадам, – обратил он холодный взгляд к Мэри-Эстер, – будьте любезны, выставите вашу собаку из комнаты.

Бедный Пес в волнении смахнул хвостом со стола зажим с бумагами, и Мэри-Эстер оставалось лишь подчиниться.

– Начинай, Ричард, – приказал Эдмунд.

– Да тут и рассказывать-то нечего, – угрюмо ответил Ричард. – Мы поженились в Норвиче, в присутствии мирового судьи. Вот и все.

– Значит, на церемонии вообще не было священника? – спросила потрясенная Мэри-Эстер.

– Таков новый обычай, – с готовностью отозвалась Кэтрин. – Вы, возможно, здесь, в Морлэнде, еще не слышали о нем. Выходит, ваши обычаи поразительно варварские и весьма далекие от цивилизации. Взять, к примеру, вашу болтовню о священниках. Ведь священники – это те самые люди, которые приносили в жертву живых животных на языческих алтарях. В новой же религии речь идет о проповедниках.

– Помолчите, – негромко, но твердо сказал Эдмунд, и его холодного взгляда оказалось достаточно, чтобы утихомирить даже эту бесстыдную молодку, во всяком случае, на время.

Мэри-Эстер внимательно изучала Кэтрин и никак не могла взять в толк, что же могло в ней полюбиться Ричарду. Она была не уродлива, но, конечно же, простовата: грубое веснушчатое лицо, слегка выдающиеся вперед зубы, да и в одежде ее не было ничего, что могло бы улучшить впечатление от внешности. Когда она сняла с себя плащ, под ним обнаружилось темно-коричневое шерстяное платье с широким накрахмаленным белым воротником и манжетами. На платье не было никаких украшений, и оно облегало фигуру Кэтрин от подбородка до запястий и лодыжек. Волосы полностью скрывал жесткий полотняный чепец, который никоим образом не смягчал ни костлявой грубости ее черт, ни простодушного выражения лица. Внезапно Мэри-Эстер ощутила свои мягкие локоны, слегка касавшиеся ее собственной обнаженной шеи и плеч, и эти кружева, ниспадавшие ей на голые предплечья… И неожиданно она почувствовала себя до странного распутной при этом сравнении. Ну а то, что юная особа сочла ее таковой, было очевидно из строгого и неодобрительного взгляда, которым Кэтрин наградила Мэри-Эстер, едва войдя в дом.

– Как я предполагаю, отец этой молодой дамы – господин Браун, тот самый торговец одеждой, у которого ты остановился, – продолжал между тем Эдмунд. Ричард кивнул в знак согласия. – Я всегда считал его человеком приличным. Как же он мог дойти до того, что допустил брак своей дочери без моего согласия?

Ричард покраснел.

– Господин Браун полагал, что я получил твое согласие. Он писал тебе на этот счет, только…