Джульетта Даймоук - Граф Вальтеоф. В кругу ярлов

– Я слышал об этом, но ты явно не знаешь, – гордо прибавил Ульф, – что он пошел к Торкелю Скалласону на следующий день, и Торкель дал ему работу на кухне от имени графа.

Хакон ухмыльнулся:

– У поэта больше души, чем у нас всех вместе взятых. Не удивительно, что они с графиней не могут договориться. Что же касается того, кто из нас больше знает, то я тебе скажу, что граф пригласил его слугой, так что графине придется принимать еду из рук этого человека.

Он слегка подтолкнул Ульфа, и тот скатился в траву. В следующий же момент он поднялся, улыбаясь, и накинулся на Хакона так, что тот упал навзничь. У Ульфа это вызвало взрыв смеха.

– Вот тебе! Я всегда говорил, что когда-нибудь тебя поборю. Будешь ты теперь на меня нападать?

Хакон поднялся на ноги, отряхиваясь.

– Вот это мускулы! – Внезапно он схватил Ульфа за ноги, и они покатились по земле, борясь и смеясь одновременно до тех пор, пока, наконец, Хакон не закричал:

– Хватит! Хватит! Ты теперь мужчина, мой маленький Ульф, и мне ровня. Пойдем, я угощу тебя кружкой пива и ужином.

Через несколько дней, когда Вальтеоф был по делам графства в Тэдкастере, графиня вызвала Ульфа к себе. Она, как обычно, занималась делами различных уделов, бегло просматривала отчеты управляющих и посчитала нужным исправить в них ошибки. Ей необходим был гонец, и как раз под рукой оказался Ульф.

Он пришел, крепкий, улыбающийся, всегда готовый услужить ради своего господина и графине тоже, хотя и разделял чувства Хакона в отношении ее.

– Немедленно поезжай в Винтингэм, – сказала графиня, – кажется, это не больше, чем двадцать пять миль отсюда. Там есть поместье, Херонсмилл, владельцем которого является Альден. Он не заплатил этим летом десятину и должен снарядить один корабль и прислать корму для двадцати лошадей. Скажи ему, чтобы он прислал то, что должен. Ты вполне сможешь вернуться к завтрашнему дню.

Ульф поколебался, прежде чем ответить:

– Моя госпожа, боюсь, это займет больше времени, потому что земли Сеттрингтона принадлежат дому Карла, и граф запретил нам на них ступать. Я должен буду поехать кругом – на запад через Мальтон.

– Глупости, – нетерпеливо ответила Эдит. – Никто не будет разбираться со слугами из-за дел графа.

Ульф вздрогнул и перестал улыбаться.

– Мой отец, госпожа, был таном Геллинга и другом графа. У меня есть свои собственные земли и я не слуга, хотя и служу графу.

Эдит посмотрела на него с удивлением:

– Я оскорбила твое достоинство? Ну, как бы там ни было, отношения вашего господина с Магнусом Карлсоном – это его дело, и тебя они не касаются. – Тон у нее был жестокий, и так как он все еще сомневался, она прибавила: – Иди и принеси мне завтра ответ.

Он видел, что с ней бесполезно спорить, и, во всяком случае, она, возможно, права, но ему хотелось, чтобы Хакон был рядом, чтобы он мог с ним посоветоваться, но Хакон и Осгуд уехали в Тэдкастер, а Торкель был в Йорке.

Однако, когда он ехал по восточной дороге, у него было приятное ощущение собственной значимости. Его мать управляет Геллингом с самого его детства, но теперь, хотя он и не хотел ничего другого, кроме как остаться при графе, он думал, что, возможно, должен был бы поехать домой и навестить свои земли. Другие же управляют своими землями и при этом служат графу, а почему он не может? А иметь жену, как Хакон, чтоб, приехав домой, лечь рядом с порядочной женщиной вместо того, чтобы общаться с падшими девками в таверне, что может быть лучше? Весело насвистывая, он подставил лицо солнцу.

На следующий день из Йорка вернулся Торкель и сразу стал искать Ульфа. Когда он услышал, по какому делу и куда отправили парня, тяжелая туча легла на его чело, и он направился к графине. Она сидела на стульчике на холме перед домом с вышиванием в руках. Она посмотрела на него, когда он поднимался по склону, и взгляды их встретились. Если бы она была мужчиной, подумал он, так бы скрестились их шпаги.

– Я слышал, госпожа, – без предисловий начал он, – что вы послали Ульфа в Винтингэм, и что вы приказали ему ехать через Сеттринггон. Я не могу поверить, что, зная о запрещении графа всем нам ездить…

Она подняла руку:

– Мессир Скалласон, пришло время, чтобы вы все уяснили, что я остаюсь хозяйкой вместо графа в его отсутствие. И если бы он был здесь…

– Если бы он был здесь, – прервал ее Торкель, – он никогда бы не позволил Ульфу уезжать. Видит Бог, мадам, вы слишком много на себя берете.

Она вскочила со стула:

– Как вы смеете так говорить? Вас надо бы выпороть за такую наглость.

Он рассмеялся, закинув голову, и это взбесило ее еще больше.

– Я сам себе господин и вам ничем не обязан, и здесь я только из любви к моему графу. Я не кухонный мужик, чтобы бить меня по вашему повелению. – Он вновь стал серьезным: – Говорю вам, вы не знаете этого северного народа, вы не понимаете, что значит здесь кровная месть… Если с Ульфом что-нибудь случится, я не хотел бы быть на вашем месте, когда вернется граф. Ульф был ему как сын.

Он не мог сказать ничего хуже, потому что невольно задел больное место. При слове «сын» краска залила ее лицо. Она сжала руки, в какой-то момент он подумал, что она его ударит.

– Убирайтесь, убирайтесь прочь, наглец. Я не хочу видеть вас в моем доме. Граф вас выгонит…

– Вы попросите его об этом, конечно, – светлые глаза Торкеля сверкнули, на щеках появился румянец. – На этот счет я не волнуюсь, а вот за Ульфа я боюсь. Он уже должен был вернуться.

Она отвернулась, с трудом сдерживая себя.

– Без сомнения, он где-нибудь бездельничает, заигрывает с какой-нибудь деревенской девчонкой. Однако я не собираюсь больше с вами это обсуждать, и граф узнает о вашем поведении. – Сейчас она была живым воплощением своего дяди.

«Помоги Бог моему господину», – подумал Торкель и, резко развернувшись, направился мимо дома к воротам, откуда видна была дорога на восток. Он очень долго там сидел, но Ульф не вернулся ни в эту ночь, ни на следующий день. Ужин прошел в ледяном молчании, и на следующий день Торкель, ни слова ни говоря графине, отправился в Тэдкастер.

В двух милях от Йорка, он, к своему облегчению, встретил графа и в нескольких словах объяснил ему, что произошло. Он увидел нахмуренные брови, вспышку раздражения, но граф быстро совладал с собой.

– Мы проедем немного и, без сомнения, встретим его. Надеюсь, мальчик просто замешкался.

Хакон подъехал к ним, его обычно веселое лицо было очень серьезно.

– Господин, позвольте мне поехать вперед. Если с ним что-нибудь случилось…

– Мы сначала поедем в Элдби, – твердо сказал Вальтеоф. – Он, может быть, уже вернулся.

Все остальное время они ехали молча. Он не показывал свою тревогу, но она не проходила, точно так же, как и раздражение из-за Эдит. Временами он совершенно не мог ее понять, настолько она отличалась от той Эдит, которая была в его сердце. Но его любовь и верность не допускали никаких сомнений.