Роберт Ши - Монах: время драконов

Она надеялась, что смерть будет быстрой, что ее не станут унижать, продав содержателю публичного дома. «На это непохоже, – подумала она. – В такие дома требовались девушки, только вышедшие из детства, а не тридцатитрехлетние женщины». Она никогда не переставала удивляться, что Кублай находил ее привлекательной в ее-то годы. Именно поэтому трудно было понять его страсть, его нежелание отпустить ее к Дзебу.

Прямо перед ней над деревьями возвышалась круглая белая пагода, крытая плоским листом меди, с которого свисала тысяча маленьких колокольчиков. Колокольчики превращали яростный натиск ветра со степей в музыку. Она могла слышать ее даже на таком расстоянии. Странно, что Кублай выбрал этот тихий храм в качестве места, где она испытает на себе его ревнивый гнев.

Еще более странно, – продолжала она думать о Кублае, – что годы, проведенные с ним, были счастливыми для нее. Не такими счастливыми, как годы, проведенные с Кийоси, даже не такими счастливыми, как годы детства в Камакуре. Находясь с Кублаем, она всегда чувствовала примесь крови во всем, что делали монголы. Тем не менее это были удивительные годы, проведенные рядом с могущественным и проницательным человеком, от решений которого зависели взлеты и падения королевств. Она всегда отдавала себе отчет, что это счастье висело на тонкой нитке благосклонности Кублая. Наконец эта нить не выдержала.

Она выехала из-за поворота и увидела всадника, загораживающего ей дорогу. Ее сердце подпрыгнуло от страха. Это был высокий монгол, одетый в меховую шапку и толстый серый плащ. Его рыжие усы свисали по обеим сторонам рта, придавая ему вид угрюмой свирепости, как и большинству монголов. Его глаза были серыми, как и его плащ.

Он продолжал смотреть на нее, не говоря ни слова. Был ли он ее палачом? Или просто офицером, которому ее подарили в качестве рабыни?

Наконец он сказал:

– Водная птица вечно описывает круги, не находя места, на которое могла бы сесть.

Водная птица? Он говорил не по-монгольски или по-китайски. Он говорил на языке Страны Восходящего Солнца. Слова, которых она не слышала уже несколько лет. Она узнала голос. Снова посмотрела на лицо и тоже узнала его.

Она сидела на лошади, открыв, как дурочка, рот, и плакала.

– Он позволил? Он разрешил нам…

– Да, – тихо сказал он, – Все именно так.

Он сжал бока своей пегой лошади коленями, лошадь прыгнула вперед, и они оказались рядом. Он легко поднял ее из седла и усадил перед собой. Хлопнув лошадь Танико по крупу, он отослал ее прочь, потом они понеслись галопом по другой дороге, извивающейся по парку Кублая.

Ее сердце стучало в такт копытам лошади. И одновременно восторженно парило над Хан-Балигом. Она по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Она должна сказать ему что-то. До этого момента из ее гортани вырывались только рыдания и несвязный лепет. Его слова о водной птице были так прекрасны. Но у него было время подготовиться. Он знал, что все так произойдет.

Она вдруг рассердилась на него. Попыталась развернуться в седле и сказать ему об этом, но он держал ее слишком крепко, ей не удалось до конца развернуться. Ветер срывал слова с ее губ:

– Стой, стой.

Он услышал ее слова и еще раз слегка сжал ребра лошади. Она мгновенно остановилась, продемонстрировав идеальную реакцию на команду, которой так славились степные лошади, если знать, как на них ездить. Было очевидно, что Дзебу знал.

– В чем дело?

– Ты ждал меня. Ты узнал об этом задолго до меня. Все это время я умирала, и умирала за нас двоих, а ты все знал. – Она ударила его кулаком в грудь.

Он улыбнулся ей.

– До сегодняшнего утра я тоже умирал и умирал. Теперь она смеялась, все еще сидя развернувшись в седле, схватилась за его плащ, прижалась к нему, растворилась в нем.

– Дзебу, я сойду с ума от счастья.

– В Ордене нас учили, что тот, кто гонится за счастьем, гонится за иллюзией. Те, кто думают, что нашли его, на самом деле нашли еще большую иллюзию. Теперь я думаю, что Орден был не прав. Потому что за то, что чувствую сейчас, я с радостью отдал бы всю свою предыдущую жизнь и всю будущую.

Танико едва не теряла чувств, у нее кружилась голова от изумления и радости ощущения его тела, настоящего, крепкого, которое было здесь, чтобы она могла опереться на него.

– Ты – не иллюзия.

Она полностью развернулась, сев к нему лицом. Они крепко обняли друг друга, не обращая внимания на легкое нервное пританцовывание лошади. Он наклонился и прижал свои губы к ее губам. Ощущение его рта было странным для нее. Она не ожидала этого. Его усы царапали ей губы. Все эти годы она жила воспоминаниями. Это был настоящий мужчина, который во многом был новым для нее.

Они стали совсем другими людьми. Это было безнадежно. Она просто обманывала себя. Дзебу, который все эти годы жил в ее сердце, был не более реальным, чем Бог Безграничного Света.

А разве сам Будда не реален? Тогда она не должна так быстро терять веру в человека, которого вновь обрела после стольких лет. Она не должна снова потерять его.

Все эти мысли пролетели в ее голове во время поцелуя. Она отодвинулась от него и взглянула в эти серые глаза. Они не изменились.

– Что мы будем делать сейчас? Он улыбнулся:

– Что захотим. У меня не было времени придумать. Сегодня утром оркхон Уриангкатай послал за мной и сообщил, что Великий Хан решил удовлетворить мою просьбу.

– Великий Хан. Он даже не попрощался со мной. – Танико почувствовала странное разочарование наряду с огромным счастьем.

– Я понял, когда просил его о воссоединении с тобой, что ему нелегко будет сделать это. До этого утра я не верил, что он решится. Нам следует о многом поговорить. Но не удастся сделать это на спине лошади.

– Нет. – Она прижалась к нему. Он не сильно изменился, в конце концов. Он был Дзебу.

– Если тебе будет приятно, мы можем пойти в мою юрту. Она стоит в лагере армии.

– Мне будет приятно, – сказала она, крепко сжав его ладонь.

Они медленно двинулись по дороге под кипарисами. Прятавшийся в кустах перепел улетел, затрещав крыльями. Деревья были полны птиц, привлеченных в лес тем, что на них здесь никто не охотился. Между деревьев бродили олени и более мелкие животные. Только самому Великому Хану и приглашенным им разрешалось убивать здесь животных. Он еще ни разу не охотился с того времени, как огородили парк, поэтому звери и птицы чувствовали себя в безопасности.

Они больше не разговаривали, когда выехали из леса и спустились по дороге в лагерь армии. Тысячи лошадей паслись на пологих, травянистых холмах.

Сидя на лошади рядом с Дзебу, проезжая вдоль рядов юрт, Танико вспоминала, как впервые попала в лагерь Кублая пять лет назад. В нем царила все та же тихая, организованная активность. Но лагерь, в который она вошла сегодня, был лагерем мирного времени, в нем находилось много женщин и детей. Танико заметила, как пристально они смотрят на нее. Некоторые мужчины приветствовали Дзебу окриком или взмахом руки, разглядывали ее и отворачивались, чуть заметно улыбаясь.