Роберт Ши - Монах: время драконов

Пропел монгольский рог, град стрел прекратился.

Поднявшись на стременах, одинокий самурай прокричал в наступившей тишине:

– Хо! Я – Сакамото Мичихико из Овары, потомок в десятом поколении знаменитого воина Абе Иоритоки.

Юкио остановился, чтобы посмотреть на Мичихико. Сильно толкнув, Дзебу заставил его двигаться.

Внезапно раздался пронзительный звук фанфар. Несмотря на тренировку зиндзя, то, что произошло дальше, заставило Дзебу задрожать от страха. Подобно лавине, монгольская кавалерия бросилась к воротам Зеленого Пояса. Молчавшие прежде, сейчас они кричали как сумасшедшие, лица были искажены от ярости. Размахивая саблями, они неслись на одинокого самурая.

Неторопливо, как будто практикуясь в стрельбе, Мичихико натянул свой лук, который был выше человеческого роста, и выпустил стрелу в четырнадцать ладоней в возглавлявшего строй монгола. Пронзенный в глаз, всадник свалился с лошади. Мичихико выпускал стрелу за стрелой в наступающих воинов. Он был хорошим стрелком, и скоро упавшие люди и лошади без всадников стали замедлять атаку монголов.

Но теперь монголы были рядом с Мичихико. Отбросив лук, он обнажил свой длинный меч. Клинок зазвенел по изогнутым саблям монголов. Дзебу заметил, как один из них был разрублен надвое. «По крайней мере, наши кузнецы лучше их», – подумал он.

Окружившие Мичихико монголы отступили. Один из них раскрутил над головой веревочную петлю и, дернув запястьем, послал ее в сторону самурая. Еще одна петля захлестнула его через голову. Он был связан, руки прижаты к телу. Попытавшись перерезать веревки, когда монголы сдернули его с лошади, он тяжело упал на настил моста. Над озерами разнесся пронзительный хохот. Монголы окружили его, и дюжина пик вонзилась в извивающееся тело Мичихико.

Юкио не отводил глаз от разыгравшейся внизу сцены. Непристойная смерть для храброго воина. Невежественные мясники.

Большинство самураев уже находилось в безопасности за городской стеной. У ворот стоял Моко с зажженной масляной лампой. Дзебу взял ее у него и снова вышел на мост.

Один из монголов поднял на копье голову Мичихико. Они испустили триумфальные воинственные кличи, как будто убийство одного человека было великой победой.

– Возможно, они думают, что это был наш самый доблестный воин, – сказал Юкио. – Они не знают, что он был простым самураем, который решил, что сегодня хороший день, чтобы встретить смерть.

«Самураи, как зиндзя, научились не видеть в смерти зло, – подумал Дзебу. – Но они стали видеть в ней благо, что не характерно для зиндзя. Они бросаются в ее объятия».

Сейчас монголы кинулись к воротам по мосту, пытаясь помешать их закрыть.

– Отойди, – сказал Дзебу Юкио.

К пламени лампы он поднес шнур, натертый взрывчатым порошком китайцев. Искры с шипением побежали по шнуру и распределились в нескольких направлениях по всему мосту. Дзебу и Юкио бросились за массивные ворота из дерева и железа.

В то мгновение, когда ворота с шумом закрылись, раздался оглушительный грохот. Юкио слишком поздно зажал уши ладонями. Дзебу, в ушах которого тоже звенело, поманил его рукой, и они поднялись бегом по каменным ступеням к парапету.

– Посмотри, что мы сделали, – сказал Дзебу. Серое облако вонючего дыма нависло над Рун ху и Шань ху. Мост Зеленого Пояса, за исключением нескольких тлеющих опор, исчез совершенно. В воде было полно монголов и их лошадей, многие из них были мертвы или серьезно ранены, некоторые пытались доплыть до берега.

– Мы отплатили, – сказал Дзебу.

– Нет, – возразил Юкио. – Они могут потерять всех этих людей и даже не заметить этого. Для нас потерять двести человек – значит потерять каждого пятого. А мы потеряли именно столько, я уверен, в самом первом бою. – Он горько рассмеялся. – Я должен вспороть себе живот за то, что допустил такие потери.

– Я предложил немедленную атаку, – сказал Дзебу, Глаза Юкио были полны печали.

– Я отдал приказ. И если бы ты не остановил атаку вовремя, монголы уничтожили бы нас. Ты также предложил использовать громовой порошок для разрушения моста.

– Моко узнал о порошке от китайских ученых. – Дзебу осознал, что не испытывает сожаления по поводу неудачной атаки, но ему хотелось помочь другу. Он положил руку на закованное в доспехи плечо Юкио.

– Мы, зиндзя, говорим, что способность действовать находится во власти любого. Гарантировать успех действия не подвластно никому. Таким образом, если ты победил, не позволяй победе опьянить тебя. Если ты потерпел поражение, не будь удрученным. Воин, который слишком обращает внимание на победы и поражения, бесполезен. Сегодня несколько раз я вспоминал твоего отца и последний день восстания в Хэйан Кё, когда ты был еще ребенком. Он потерпел поражение и вынужден был отойти из города, но это не лишило его мужества. Он сказал, что сокол нападает и иногда остается с пустыми когтями, но продолжает полет и охоту. Он был жизнелюбивым самураем.

Юкио улыбнулся, обнажив слегка выступающие зубы, которые придавали ему мальчишеский вид.

– Я постараюсь быть жизнелюбивым самураем.

Монголы встали лагерем у двух озер и развернули свои укрепления. Своим числом, энергией и дисциплиной они напоминали Дзебу свирепых красных муравьев, построивших муравейники в лесу вокруг Храма Водной Птицы и яростно нападавших на любое живое существо, проходившее рядом, будь то насекомое или человек. Однажды в детстве он случайно наступил на муравейник. Его нога мгновенно покрылась тучей крошечных жалящих насекомых. Плача, он побежал к старшему монаху, который рассмеялся и спас его, опустив в корыто с водой для лошадей.

Юкио собрал людей и сделал перекличку. Их потери, как он и предсказывал, превысили двести человек. Юкио объявил, что ведет записи обо всех боях. Все павшие будут аккуратно перечислены, все заслуживающие поощрения поступки – записаны. Возвышенные подвиги, подобные совершенному Сакамото Мичихико, будут описаны полностью. Юкио пообещал: что бы ни выпало на их долю, даже если все они погибнут, защищая Гуайлинь, он передаст записи об их подвигах императорскому двору в Линьнане, откуда они будут посланы на Священные Острова. Таким образом, семьи будут помнить об их подвигах вечно. Даже если бы он пообещал своим людям богатство и долгую жизнь, ему не удалось бы завоевать большей преданности. Смерть ничего не значила для самурая, но смерть в безвестности была бы катастрофой.

Приветственные крики разнеслись среди высоких стен известняка. Если и были сомнения относительно лидера, на какое-то время они исчезли. Присутствующие при этом китайцы, неспособные понимать язык Гу-пань, как они называли Страну Восходящего Солнца, недоумевали, как эти странные воины могут радоваться после таких ужасных потерь.