Риджуэл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона

Его охватило отчаяние. Расстояние более мили отделяло их. Леди Изабелла сама, без принуждения, ускорила свой бег, точно почуяла далекого товарища.

Треслер потрепал ее по шее и постарался по-жокейски облегчить свой вес.

— А теперь, ведьма, — ласково проговорил он, — хоть раз веди себя как следует и скачи что есть духу.

Казалось невозможным догнать всадника, опередившего их на целую милю и скакавшего во весь опор. Даже Треслер, знавший превосходные качества своей лошади и быстроту ее бега, почти не надеялся на это. Тем не менее бешеная скачка продолжалась, и невозможное становилось возможным. Проскакав восемь миль, он уже почти настиг всадника в маске.

Треслер нисколько не удивился, когда вдруг выехал на знакомую дорогу вдоль берега реки. Теперь он мог бы сделать короткий объезд, чтобы преградить беглецу путь, но он опасался, что тот воспользуется временным прекращением погони и ускользнет от него.

Дорога вела прямо на ранчо, и заросли кустарника вдоль нее тянулись до самого речного брода. Треслер продолжал нестись вперед. Время от времени он ласково обращался к своей лошади, и она, как будто понимая его слова, старалась превзойти себя. Они достигли речного брода, откуда дорога поворачивала в сторону ранчо. Луна скрылась за деревьями. Треслер уже больше не мог видеть всадника и только слышал стук копыт его лошади, бежавшей впереди. У самого брода этот стук внезапно прекратился. Треслер остановил свою лошадь у поворота дороги и стал напряженно прислушиваться. Наконец он различил слабый треск ломаемых ветвей где-то впереди. Тогда он повернул лошадь и направил ее прямо в кусты. Это была та самая заросль, в которую он однажды попал нечаянно. Но теперь он уже не чувствовал ни малейшего колебания. Он знал, куда ехал. Леди Изабелла помчалась через густые заросли, прокладывая себе путь к заброшенной дороге, по которой Треслер когда-то уже проезжал.

Беглец опять значительно опередил его. Треслер в первый раз с тех пор, как началась погоня, стал пришпоривать свою лошадь и даже стегнул ее, чтобы она прибавила шагу. Она замахала головой и хвостом и фыркнула, словно протестуя против такого обращения. Но нетерпение наездника усиливалось. Он чувствовал, что наступает последний акт драмы и конец погони уже недалек. Теперь или никогда!

Вскоре разделявшее их расстояние опять сократилось. Лес внезапно кончился. Начинало светать, и в сером сумеречном свете Треслер увидел, что его отделяли лишь тридцать ярдов, или немного более, от всадника, за которым он гнался.

Оба достигли теперь той неровной, бугристой местности, которую Треслер прекрасно запомнил. Перед ним была плоская возвышенность, которая вела к утесу над рекой. Он помнил, что дорога здесь разветвлялась, направляясь к мосту и образуя широкую дугу. Если он спустится прямо к реке, то выиграет, по крайней мере, пятьдесят ярдов. Однако при таком неверном свете это было, конечно, большим риском. С минуту он колебался, но затем решил одним ударом покончить все. Лошадь беглеца уже заметно начала уставать.

Треслер доехал до края обрыва и ласково потрепал свою лошадь по шее, поощряя ее к последнему усилию. К нему опять вернулось доверие к ней. Он чувствовал, что она может еще совершить подвиг, который он от нее требовал.

Он видел, что человек в красной маске направился по дороге к мосту. Треслер бросил тревожный взгляд на небо. Серые предрассветные сумерки еще не рассеялись. Ни один луч восходящего солнца еще не пробился сквозь густой слой облаков. Однако у него не было выбора. Будет ли светло или нет, а он не может возвращаться назад.

На мгновение он даже забыл о Красной Маске. Все его мысли были сосредоточены на том великом усилии, которое он должен был сделать, и глаза его были устремлены вперед на реку. Сможет ли его лошадь после такой скачки переплыть реку и достигнуть берега? Его нервы были напряжены до последней степени. Окружающие предметы становились отчетливее, кусты были яснее очерчены, и ему казалось, что он уже различает оба берега реки.

Леди Изабелла, насторожив уши, точно прислушивалась к журчанию воды, которое все приближалось. Треслер бессознательно сжал коленями бока лошади, и тело его так изогнулось, как будто он сам собирался сделать прыжок.

Наступил критический момент. Лошадь, как стрела, устремилась вниз и в одно мгновение была уже на берегу. Но, вероятно, царивший вокруг сумрак обманул ее. Она прыгнула дальше, чем было нужно, и, ударившись передними ногами о скалу, перевернулась и свалилась головой вперед, выбросив своего всадника из седла на мягкий речной песок.

Треслер, совершенно невредимый, сразу вскочил на ноги, но Леди Изабелла продолжала лежать в том самом месте, где упала. Горькое чувство сожаления и безнадежности охватило Треслера, когда он вернулся к ней, а в это время всадник в красной маске гнал свою измученную лошадь по склону холма. Он был всего на расстоянии каких-нибудь двадцати ярдов, но Треслер не обратил на него внимания. Взглянув на свою неподвижную лошадь, он понял, что убил ее. Она сломала себе шею и обе передние ноги.

Убедившись в этом, Треслер сразу отошел от нее и взглянул наверх. Медлить было нельзя. Всадник уже исчез, но его несчастная лошадь стояла на полпути к вершине холма, увязая почти до колен в рыхлом песке. Очевидно, у нее уже не хватило сил выбраться оттуда. Не раздумывая, Треслер стал карабкаться наверх, к утесу. Красная Маска не намного опередил его, однако спуск с другой стороны был слишком крут и опасен, поэтому вряд ли можно было опасаться, что он ускользнет от своего преследователя. Становилось светлее, облака рассеялись, и небо окрасилось розовым сиянием, предвестником солнца.

Наконец, задыхаясь от напряжения, Треслер влез на плоскую возвышенность, усыпанную гравием. Она была пуста! Он посмотрел на утес, поднимавшийся над его головою, но и там не было видно никаких признаков человека. Затем он увидел знакомую лачугу, построенную неизвестным охотником, и направился к ней, держа револьвер наготове.

Неожиданно дверь ее распахнулась. Перед ним, лицом к лицу, был не кто иной, как сам Джулиен Марболт. Он выскочил наружу с револьвером в руке, смелый и стремительный, но когда поток солнечных лучей упал на него, сразу с криком отчаяния отпрянул назад. Он не рассчитывал на такой резкий переход от сравнительной темноты к дневному свету. Подозрения Треслера подтвердились: Марболт бывал слеп только при ярком свете.

Его замешательство продолжалось лишь одно мгновение. Затем он сразу с изумительной быстротой ринулся вбок и, обогнув лачугу, побежал к ступенькам, проделанным в скале.

Треслер громко окликнул его по имени, но Марболт не обернулся. Нащупав первую ступеньку, он стал карабкаться наверх. Теперь достаточно было бы одного выстрела, но Треслер не хотел прибегать к этому. Он полагался на свои руки и свою силу. Однако когда он подбежал к лестнице, Марболт был уже недосягаем. Ничего другого не оставалось как стрелять или лезть на почти отвесную скалу по этой головокружительной лестнице.