Риджуэл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона

— Ну, каковы же ваши новости, Чарли? — спросила Эллен. — Я уверена, что они хорошие, иначе вы бы не пришли сюда.

— Хорошие? О да! — воскликнул он. — Разумеется, я бы не пришел к вам с дурными вестями. Впрочем, может быть, это вас не особенно заинтересует. Видите ли, дело касается моего брата. Мой огромный брат Билл едет сюда, чтобы… присоединиться ко мне. Он хочет заняться сельским хозяйством и намерен вложить свои деньги в мое ранчо. Он полагает, что мы можем вместе вести дела. Он говорит, что я приобрел опыт (Чарли слегка усмехнулся), а он приобрел доллары, и мы вдвоем достигнем большого успеха. Он забавный, Билл. У него столько же понимания, как у двухгодовалого бычка, и столько же силы. Он не видит разницы между грешником и святым — все для него одинаковы. Он любит каждого, но тому, кто заденет его, — несдобровать. Во всяком случае, он самый добрый и самый горячий человек в этом мире.

Кэт улыбнулась, слушая его, но ничего не говорила. Как обыкновенно, Эллен и теперь завладела разговором, Кэт только слушала.

— Чарли! — вскричала Эллен со свойственной ей пылкостью. — Вы должны непременно познакомить его со мной. Он большой и… и мужественный. А наружность у него красивая? Впрочем, если он ваш брат, то должен быть красив. Мне до смерти хочется видеть его, — поспешно прибавила она.

Чарли покачал головой, тихо улыбаясь.

— Ну, конечно, вы увидите и услышите его. Он наполнит собой всю деревню, — сказал он. Вдруг его черные глаза стали серьезными, и по лицу пробежала какая-то тень. — Я рад, что он приезжает сюда. Может быть, он… он удержал бы меня… — прошептал он.

Кэт перестала улыбаться и с жаром воскликнула:

— Не надо так говорить, Чарли! Знаете ли, что означают ваши слова? О, это слишком ужасно, и я не хочу этого допустить! Не надо вам ничьей поддержки. Вы сами можете бороться и можете победить свою слабость. Я это знаю.

Он пристально взглянул в лицо любимой девушки, словно желая прочесть ее сокровенные мысли.

— Вы так думаете? — спросил он.

— Я верю в это, верю, как в судьбу! — воскликнула Кэт.

— Вы думаете, что… что всякая слабость может быть побеждена?

Кэт кивнула.

— Всякая, лишь было бы желание победить.

— Если есть желание победить… — продолжал он, — то долговременные привычки… болезни, длившиеся годами, можно, пожалуй, побороть, но… но…

— Но… что же такое? Продолжайте! — почти резко спросила Кэт.

Чарли пожал своими узкими плечами.

— Нет… ничего! Я просто думал — вот и все.

— Но это не все! — воскликнула Кэт. — Говорите!

Глаза Чарли загорелись глубокой страстью.

— Зачем? Зачем мы должны побеждать и бороться с собой? — с жаром заговорил он. — Зачем мы должны подавлять природу, данную нам силой, не подлежащей нашей власти? Почему мы не должны уступать чувствам, которые требуют снисхождения, если это снисхождение никому не делает ущерба? О, я стараюсь смотреть на это с той точки зрения, с которой смотрите вы, Кэт! Но я не могу, не могу… Единственное, что заставляет меня отрекаться от самого себя, это желание заслужить ваше хорошее мнение. Если б не это, то я покатился бы прямо в ад с таким же наслаждением, с каким катится в своих салазках ребенок с ледяной горы. Да, Кэт! Я пьяница. Я сам это знаю. Пьяница от природы. У меня нет ни малейшего желания быть другим, никаких нравственных угрызений. Только вы, одна вы заставляете меня желать исправиться! Когда я трезв, то я несчастен. Зачем я должен быть трезвым, если я так ужасно страдаю тогда? Стоит ли это? Что за беда, если опьянение облегчает мои страдания и доставляет мне минуты покоя, которых у меня иначе не бывает? Есть вещи, о которых я постоянно думаю, и мысли, которые заставляют меня иногда валиться с ног. Но я знаю… да, я знаю, что поступаю дурно, и я знаю, что скорее готов перенести все муки ада, чем потерять… ваше доброе расположение.

Кэт вздрогнула. Что могла она ответить на его страстный призыв. Она знала, что он говорит правду и что если он и делает какие-нибудь усилия над собой, то лишь потому, что его любовь к ней преодолевает даже его болезнь. Безнадежность такого положения вещей подавляла ее. Она не любила его, не могла дать ему той любви, которая была ему нужна. И когда он наконец поймет это, у него исчезнет всякий след самообладания, и он покатится вниз головой. Кэт знала его печальную историю. Он был сыном богатых родителей в Нью-Йорке и получил хорошее образование. Из него хотели сделать художника, и в этом лежал секрет его падения. В Париже, в Риме и других европейских городах он впервые окунулся в омут юношеского разгула, за этим быстро обнаружились дурные последствия, а после его пребывания в университете наступило окончательное падение. Его родители отказались от него, считая его уже погибшим безвозвратно.

Они отправили его на Запад, где приобрели для него маленькое ранчо, и затем предоставили собственной судьбе.

Эллен видела, что Кэт была расстроена словами Чарли, и поспешила к ней на помощь. Она весело заговорила с ним, увидев, что он вынул письмо из кармана.

— Расскажите же нам побольше о своем огромном брате Билле, — сказала она. Затем несколько кокетливо прибавила: — Как вы думаете, понравлюсь я ему? Потому что если я не понравлюсь, то наверное умру от печали.

Чарли невольно улыбнулся, взглянув на веселое, оживленное личико молодой девушки.

— Не беспокойтесь, Эллен, — ответил он. — Билл наверное до безумия влюбится в вас. И знаете ли, Эллен, когда он уставится на вас своими большими простодушными голубыми глазами, то вы и не оглянетесь, как он уже отведет вас к пастору, и вы очутитесь замужем за ним раньше, чем поймете, какой вихрь ворвался в Скалистые Ручьи и закрутил вас.

— Разве он такой вихрь? — спросила она с некоторым сомнением.

— О да, конечно! — отвечал Чарли решительным голосом.

Эллен вздохнула с облегчением.

— Я очень рада, — сказала она. — Вихрь — это нечто вроде летней бури, пропитанной солнечным сиянием. Такой вихрь не похож ни на холодные и бурные ветры, ни на сонные летние зефиры, веющие в этой долине, населенной порочными мужчинами и тупыми женщинами. Да, я предпочитаю вихрь. Глаза у него голубые и… простодушные?

— Да, да, — смеясь, говорил Чарли. — Глаза у него голубые… и большие. Он мой большой брат Билл, и я люблю его.

— Ах, я действительно рада, что он такой, — оживленно вторила ему Эллен. — Подождите. Он большой, глаза у него голубые, он красивый; он похож на вихрь; у него много денег? — Она по пальцам перечислила все его достоинства. — Слушайте, наверное я выйду за него замуж! — воскликнула она в заключение.

— Эллен, — с ужасом проговорила Кэт.

— В чем дело, Кэт? — с удивлением спросила Эллен. — Отчего же мне не выйти замуж за Большого Брата Билла? Уж даже одно только его имя привлекает меня. Как вы думаете, Чарли? — Она с улыбкой поглядела на него. — Хотели бы вы иметь меня… своей сестрой? Я вовсе не такая плохая, не правда ли, Кэт? Я могу стряпать, шить и… штопать. И я не обращаю внимания на ругательства. Пусть наемные работники Кэт разражаются проклятиями. Они такие ужасные люди. Я им не мешаю… Я тут ничего дурного не имела в виду, кроме… кроме штопанья носков Большого Брата Билла. Ну а когда же он приедет? Надеюсь, что это будет скоро, в особенности потому, что он должен ворваться, как вихрь, не правда ли?..