Карл Май - Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

— Но ты же знаешь, что он стремился попасть туда!

— Когда-то стремился, но теперь уже больше не хочет. Тогда, когда он вызвал сюда сына, обстоятельства были другие. Теперь он знает, что Эмери, Виннету и Олд Шеттерхэнд не только находятся здесь, но и готовы пойти по его следу. Мы отправимся за ним в Тунис; это он знает очень хорошо. И если только он не найдет там сразу же судна, то может быть уверен, что мы его обязательно поймаем. Нет, в Тунис он не поедет, скорее всего, он направится в какой-нибудь другой порт залива Хаммамет. Именно этого берега можно быстрее всего достичь отсюда.

— Но Виннету же сказал, что они поскакали на север! А ведь именно на севере расположен Тунис!

— Это меня не обманет. Мелтон долгое время жил в прериях среди охотников и вестменов; он знает их уловки, хотя и не достиг в них большого мастерства. Он хочет нас обмануть и поэтому поскакал сначала на север. Потом он рассчитывает добраться до твердого грунта, на котором нельзя различить никаких верблюжьих следов, и, как только это произойдет, он сразу же повернет на восток.

— Но в Тунисе он нашел бы деньги. На побережье залива Хаммамет нет таких людей, у которых он мог бы разжиться.

— Это ему и не нужно. Во-первых, кое-что есть у сына. Поскольку я не предвидел такого поворота событий, то не отобрал у молодого Мелтона наличность. Во-вторых, Малыш Хантер определенно имел при себе значительную сумму.

— Но перешла ли она к Мелтону? Мы же ничего у него не нашли!

— Он их спрятал и, без сомнения, не уехал отсюда, не вытащив деньги из тайника. Но я вижу, что три наших верблюда оседланы и навьючены. Мы можем выступать.

— Когда вы вернетесь?

— Когда поймаем беглецов.

— Не будь самоуверен! Вспомни, что у них куда более быстрые верблюды, чем у нас, да и кой-какое преимущество во времени они получили.

— Верно. Да мы потратим еще время, пока отыщем след, тогда как они могут беспрепятственно уходить все дальше и дальше, но мы поймаем их — можешь быть уверен. Если они уйдут от нас здесь, то уж тем вернее в Америке попадутся в наши руки.

— Машалла! Так далеко вы за ними погонитесь?

— Пока не схватим.

— А если здесь вы их не поймаете, то наверняка ведь завернете в Тунис?

— Заранее я об этом ничего сказать не могу. Но своих верблюдов ты получишь в любом случае, об этом я позабочусь.

— Это такая малость! Главное состоит в том, чтобы оба негодяя не ускользнули от нас. Знаешь ли ты прямой путь к заливу Хаммамет?

— Отсюда — не знаю, но уж как-нибудь мы его найдем, ведь у нас есть великолепный указатель пути — следы.

— Все же я хочу дать тебе несколько советов. Прямой путь отсюда на Хаммамет идет через вади Будавас, потом — через руины Эль-Химы и Джебель-Уссала к морскому побережью. Из бедуинских племен ты встретишь мейджери, уссала и улед саид, все они — мирные люди, которые не доставят вам неприятностей, если вы им представитесь как мои друзья.

При перечислении племен он пропустил одно, и самое многочисленное, и эта недомолвка принесла нам впоследствии много бед. Я имею в виду враждебных нам улед аюн, от которых мы потребовали такой большой выкуп. Они со своими стадами часто доходят до вади Будавас, где соседствуют с мейджери. Об этом господин ратей не подумал, а я попросту решил, что мы больше не встретимся с этими людьми.

Дела не оставляли нам много времени на прощание. Всего через несколько минут после того, как верблюды были готовы, мы были уже в пути. Господин ратей не мог, однако, так просто с нами расстаться; он вскочил на лошадь и скакал рядом с нами еще с полчаса. Он хотел сделать еще несколько важных замечаний и дать пару добрых советов, но мы не могли уделять ему достаточно внимания, чего он добивался, потому что нам то и дело приходилось отвлекаться в поисках следов, которые между скал мог различить только опытный глаз вестмена. Поэтому он наконец остановился, протянул руку к моему высокому седлу и крепким рукопожатием закончил прощание.

Когда мы миновали речную долину и перед нами снова широко раскрылась бескрайняя равнина, мы заметили, к своему большому изумлению, на некотором расстоянии от себя одинокого и, как нам показалось, беспомощного человека. Он также заметил нас и повернулся, словно желая убежать, но вскоре остановился, потому как понял, что мы очень быстро догоним его. Это было действительно странно — встретить человека на своих двоих в подобной пустыне.

Объяснилось все очень быстро: как только мы подъехали ближе, то увидели, что на нем форма наших кавалеристов.

— Сбежавший часовой! — сказал Эмери.

— Точно! — кивнул я.

— Но почему же он оказался здесь?

— А его просто бросили. Надо знать Мелтона! Он наверняка наобещал этому парню с три короба — лишь бы добиться своего, а когда это удалось, Мелтон оставил его здесь, не сдержав ни одного из своих обещаний.

— Тогда солдата можно только пожалеть. Что он теперь будет делать?

— Увидим!

— Дезертирство и освобождение пленника. Разумеется, его расстреляют! Ты хочешь его спасти?

— Это будет зависеть от его поведения.

— Но это потребует от тебя значительных усилий.

— Нет. Крюгер-бей, конечно, сделает мне такое одолжение.

Мы подъехали к беглецу. Он ожидал нас стоя, но при нашем приближении упал на колени и взмолился, вытягивая к нам руки:

— Пощади, эфенди, пощади! Я и так уже наказан!

Он обращался ко мне, потому, вероятно, что видел раньше: из нас троих господин ратей близко общался только со мной.

— Наказан? — ответил я. — Ты же дезертир! Ты дезертировал во время похода! Ты знаешь, какое наказание за это полагается?

— Смерть.

— Кроме того, ты освободил пленника. За это ты получишь жестокую порку, прежде чем тебя расстреляют.

— Я знаю это; но, эфенди, твое слово очень много значит для господина ратей. Умоляю тебя — вступись за меня!

— Расскажи мне сначала, как удался побег!

— Мы сторожили пленника вдвоем. Я сидел, а мой товарищ ходил туда-сюда; когда он отошел достаточно далеко и не мог ничего слышать, коларази тихо заговорил со мной.

— Ну, и что он сказал?

— Он попросил назад свой пакет.

— Какой пакет?

— Который я для него сохранял.

— О! И когда же он его тебе дал?

— Когда вы блокировали ущелье. Мы оставались там пленниками, но я находился не с пленными солдатами, а рядом с коларази, потому что я был его слугой. Вы освободили наших плененных товарищей, и тогда шейх ушел на переговоры. Потом мы увидели, как он возвращается вместе с тобой, и тогда коларази злобно сказал: «Теперь надежды нет; этот пес уговорит аяров, чтобы они выдали меня Крюгер-бею!» Он быстро сунул мне в руки сверток, а потом стал делать все, чтобы настроить шейха против тебя. Это у него не получилось, и скоро его принесли связанным и с разбитым лицом. Он стал пленником. В какой-то момент он приказал мне остаться. Он подумал, что ты придешь и будешь обыскивать его, а не найдя ничего у него, обыщешь и меня. Значит, мне надо было отойти в сторонку, оставив при себе пакет.