Лизелотта Вельскопф-Генрих - Харка — сын вождя

А между индейцами и Томом завязался разговор.

— Ты хорошо знаешь эту местность, — сказал Матотаупа Товии. — Из твоих слов я понял, что ты знаешь ее лучше, чем я. Отчего же белые тебе не доверяют? Почему они не выбрали тебя вожаком, а мне и моему сыну дали пятьдесят патронов за то, чтобы я вывел их отсюда?

Индеец улыбнулся.

— Ты не знаешь? Ты не понял, что Билл говорил своим людям?

— Нет.

— Они думают, что я хотел погубить их во время песчаной бури.

— А может быть, ты и хотел это сделать?

Индеец по имени Товия промолчал.

Очень трудно было разбудить этих усталых, потерявших всякую волю людей и поднять их на ноги. Том, Товия и Матотаупа кричали на них, тащили за руки, били, и только так им удалось заставить их двигаться.

— Скоро вода, — сказал Товия. — Скоро вода.

И эти слова заставили всех собрать последние силы.

Но снова поднялся ветер, снова закрутились песчаные вихри, и у людей вновь пробудились сомнения.

— Мы идем по неверному пути!

— Мы кружим на одном месте!

— Проклятые краснокожие! Мерзавцы! Дайте нам отдохнуть!

— Давайте отдохнем до утра, ляжем…

— Идите дальше! Каждого, кто остановится, я буду стрелять! Я всех вас уложу! — громко крикнул Товия, но с таким спокойствием, точно заказывал кружку пива.

Шатаясь, люди с проклятиями тащились дальше. Они падали, поднимались и снова падали, но все-таки шли.

Индейцы опасались, что к вечеру ветер усилится. Но этого не случилось. Ветер ослабел и ночью совсем стих. Мгла рассеялась, и в небе засверкали звезды. Стало ясно, что они идут правильно.

Билл завыл от радости, как собака, которая нашла своего хозяина.

— Люди! Мужчины! Ребята! Небо и ад! Мы идем верно! Верно, говорю я!

Все оживились и на исходе ночи двигались бодрее. Но песчаная пустыня, казалось, не имела конца, и мужество истощалось. Дорога, как и предупреждал Товия, стала труднее, потому что приходилось подниматься вверх по склону. Однако лошади чуяли воду и рвались вперед.

И совершенно неожиданно кончилась пустыня. Именно здесь, видимо, проходила граница песчаной бури. Да, землю еще устилал песок, но это все-таки была твердая земля, покрытая травой, земля, по которой можно было бежать не проваливаясь. И не надо было совершать бесконечные обходы дюн.

Люди остановились. Перед ними словно появился добрый дух. Значит, спасены!

Лошадей было не удержать, и Матотаупа с Харкой опустили поводья. Усталые кони сами поднялись в галоп, и очень скоро перед всадниками в утреннем рассвете заблестела Найобрера.

Вода! Вода!

Лошади рванулись к реке и принялись жадно пить. Оба индейца погрузились в воду и только теперь поняли, что их силы тоже на исходе.

Отец посмотрел на сына. За последние недели Харка превратился в обтянутый кожей скелет. Скулы выпирали из провалившихся щек, взгляд еще больше заострился, движения стали порывистые, угловатые. Голод, жажда, бессонница, страшное утомление не оставили ничего детского в этой маленькой, словно высохшей фигурке.

Индейцы освежились и вылезли на иссушенный солнцем желтый берег, когда появились бредущие пешком люди. Они сразу же бросились пить, а вдоволь напившись, свалились на песок и заснули. Пока они спали, индейцы и Том рассовали им по карманам пистолеты. Потом Матотаупа и Харка улеглись у коней, Товия и Том устроились рядом со своими спутниками.

Индейцы проспали недолго. Почти одновременно они проснулись и, не сговариваясь, молча принялись готовиться к отъезду. Обещание Матотаупа выполнил: он провел белых через песчаную пустыню к обетованной земле. Дальше они могут двигаться сами. По словам Товии, они находились неподалеку от фактории Беззубого Бена. На востоке за двумя излучинами реки — его блокгауз.

Товия и Том наблюдали за приготовлениями Матотаупы и Харки. Товия молчал. Том подошел к дакотам и спросил, не отдадут ли они ему так красиво расшитое платье индейской девочки, он сказал, что сыт по горло этой прерией и хочет открыть в городе торговлю предметами индейского быта. Харка и Матотаупа ничего не ответили Тому, и он долго смотрел им вслед.

Отец с сыном направились вверх по течению. Как видно, Матотаупа намеревался посетить блокгауз Бена. Впрочем, двигаться по течению было равносильно самоубийству, так как в этой стороне тоже пронеслась песчаная буря. Отправиться на север — значило искать смерть от руки соплеменников, потому что на севере был Блэк Хилс — исконные земли дакотов, появляться на которых Матотаупа не имел права. Таким образом, единственно возможным был путь на восток. Что они будут делать дальше — решено не было, во всяком случае, они об этом не говорили, и Харка не знал, какие замыслы вынашивал отец и где он собирается провести предстоящую зиму.

Кони их были легки. После того как они напились и пощипали в прибрежных кустах травы, они несли своих всадников с обычной скоростью. Уже около полудня почувствовалась близость блокгауза. Вначале индейцы различили запах дыма, а потом увидели все то, что обычно сопутствует скоплению людей и животных, — стали попадаться следы лошадей и повозок. И наконец они увидели блокгауз.

Совсем новое сооружение было покрыто добротной крышей из хорошо просмоленных досок. К южной его стороне примыкал загон. В загоне находились лошади оседланные и без седел. Слышался лай собак.

Матотаупа долго рассматривал постройку, потом тронул коня, поехал вперед, и Харка двинулся за ним.

Как только всадники стали приближаться к дому, им навстречу с лаем бросились собаки. Это были псы, каких держали только белые, — крупные, с широкими свисающими ушами. Собаки лаяли, прыгали вокруг всадников, но не кусались. Не обращая на них внимания, Матотаупа с Харкой спокойно объехали вокруг блокгауза, разглядывая коней в загоне и прислушиваясь к многоголосому шуму, который доносился изнутри здания. Посмотрели они и на людей, которые в эти погожие осенние дни разбили свой лагерь недалеко от блокгауза. Эти люди, индейцы и белые, видимо, ожидали окончания торговых дел и, конечно, не прочь были выпить бренди. А Беззубый Бен, уж наверное, был неплохим хозяином.

Матотаупа и Харка остановились. На них до сих пор никто не обратил внимания: слишком много незнакомых людей все время появлялось тут. Но отец с сыном сделали одно наблюдение.

— Ты видел двух верховых и двух вьючных коней? — спросил Матотаупа.

— Да, в загоне. Длинное Копье и Далеко Летающая Птица здесь. — В голосе Харки прозвучала радость.

— Да, их верховые и вьючные кони здесь. Может быть, они сами сидят в блокгаузе.

Матотаупа и Харка свели лошадей в загон и вошли в дом. Внутренность его представляла собой одно большое помещение. В западной стене была еще дверь, возможно, она вела в пристройку, предназначенную для хранения товаров, которые пока находились в палатке, разбитой рядом с домом. Скамейки, прикрепленные к стенам, несколько тяжелых столов, несколько табуреток — вот и все убранство блокгауза. Света, проникавшего внутрь через узкие бойницы, было недостаточно, и Бен укрепил на стене два смоляных факела, коптящее пламя которых беспрерывно колебалось. Стоял запах табачного дыма и сивухи.