Карл Май - Сатана и Искариот. Части первая и вторая

— Я хотел выяснить, какое послание направил сюда из Фуэнте-де-ла-Рока Быстрая Рыба. Виннету слышал, что там он командует двадцатью воинами юма. Оба посла были у него. Он узнал, что мы были на асиенде, а здесь захвачены в плен пятеро белых. Для нас очень важно узнать, что же он хочет делать. Если гонцы не скажут об этом добровольно, то мы можем вырвать нужное нам силой. Но мы можем и применить хитрость.

Он испытующе посмотрел на меня своими светлыми глазами, однако на этот раз он не смог отгадать мои мысли. Поэтому я продолжал:

— Вождь апачей понимает язык юма. Меня бы очень обрадовало, если бы он мог так хорошо говорить на нем, чтобы его можно было принять за настоящего юма.

— Виннету говорит на этом языке совсем как юма.

— Это очень хорошо. Я не хочу помещать обоих гонцов вместе с тремя остальными юма: они не должны между собой общаться и разговаривать. Вождь апачей слышал их имена. Одного гонца зовут Черным Коршуном, а того из троих, кто больше всего подходит для выполнения моего плана, потому что он наименее умный, называют Темным Облаком. Мы дадим костру погаснуть, чтобы стало совсем темно. Потом Виннету подберется к Черному Коршуну, выдаст себя за Темное Облако и…

— Уфф! — прервал меня неожиданно апач. — Теперь я понял моего брата. Я стану Темным Облаком и мне удастся освободиться от пут?

— Да, именно так я себе это представляю.

— Превосходно придумано! Я, конечно, захочу освободить своих краснокожих братьев, чтобы они смогли убежать. Когда я притворюсь, словно хочу развязать путы у Черного Коршуна, он мне сообщит, о чем говорил Быстрая Рыба у источника.

— Да, он, разумеется, об этом скажет, если только Виннету удастся его обмануть.

— Я обману его. Он примет меня за Темное Облако, тем более что я не смогу говорить громко и стану шептать. Когда люди говорят шепотом, все голоса похожи.

Обдумывая этот план, мы перестали подбрасывать ветки в костер. Виннету вытянулся возле меня и через несколько минут, казалось, заснул глубоким сном. Мимбренхо сторожил первым, он уселся так, что Темное Облако оказался у него за спиной. Казалось более правдоподобным, что пленник освободится в смену мальчишки, а не в мою и не в часы бодрствования Виннету, тем более, что мимбренхо повернулся к пленному спиной. Маленький мимбренхо начал свою часть общего замысла очень удачно. Он притворился усталым, вытянул ноги, уперся локтем в землю, подпер голову рукой и — после неоднократных попыток остаться бодрствующим — прикрыл глаза.

Я смотрел только через узкую щелочку, но видел, что краснокожие внимательно наблюдают за нашим часовым, обмениваясь выразительными взглядами. Еще я заметил, что полицейские, раскусившие мое поведение, шепчутся со своим начальником и с асьендеро. Вероятнее всего, они дали им единственно хороший совет, который был возможен в данном положении. Пламя становилось все меньше и меньше. Я заметил, как юма напрягают изо всех сил свои мускулы и стараются повернуться, чтобы растянуть свои путы. Потом огонь погас, и стало так темно, что ничего нельзя было увидеть на расстоянии вытянутой руки.

Могло показаться, что наш план слишком рискованный. Юма, правда, были связаны, но не прикручены к деревьям. Теперь, в темноте, они могли откатиться в сторону, а потом развязать кого-нибудь из своих, пустив в ход зубы. Но я такого не боялся, потому что, во-первых, темнота не будет долгой, а во-вторых, Виннету, оказавшись возле Черного Коршуна, сейчас же заметит, если краснокожие займутся своим освобождением.

Он толкнул меня рукой, давая понять, что исчезает, и пополз с такой легкостью, что даже я, лежавший рядом с ним, ничего не заметил. Он все снял с себя и скользил к тому месту, где лежали Черный Коршун и его спутник. Подобравшись к Коршуну, он слегка тронул его рукой и прошептал:

— Тише! Пусть Черный Коршун не пугается и не шумит!

Краснокожий был, вероятно, испуган неожиданным прикосновением, потому что прошло какое-то время, пока он приходил в себя. Потом он так же тихо спросил:

— Кто это?

— Темное Облако.

Теперь должно было решиться, удался обман или нет. Виннету напряженно ждал ответа. И вот Черный Коршун прошептал:

— Я почувствовал руку моего брата. Значит, она свободна?

— Обе моих руки свободны. Темное Облако был связан некрепко, и ему удалось развязаться.

— Тогда Темное Облако должен поскорее освободить и меня! Злобные псы заснули. Мы нападем на них и всех перебьем!

Виннету ощупал путы юма и сказал:

— Не лучше ли не предавать их смерти? Быстрая Рыба обрадуется, когда увидит столько живых пленников.

— Темное Облако не умен. Таких людей, как Олд Шеттерхэнд и Виннету, надо убивать, если хочешь чувствовать себя в безопасности. Кто оставляет им жизнь, тот подвергает себя риску быть убитым. Быстрая Рыба не смог поехать вместе с нами. Он приедет утром с пятью воинами, чтобы забрать белых пленников. Но почему это Темное Облако так долго возится? Это же так легко — развязать узел!

— Узел развязан, но не тот, о котором думает Черный Коршун, а совсем другой.

После этих слов Виннету пришел назад к нам, чтобы сообщить мне об удаче нашей задумки. Так как все обошлось хорошо, мимбренхо расшевелил золу, под которой тлело несколько угольков, всколыхнулся небольшой язычок пламени, в огонь подложили новое топливо, и вскоре костер пылал так же ярко, как и прежде.

Виннету снова лег рядом со мной. Мы притворились спящими. Нам доставляло удовольствие видеть, какими глазами Черный Коршун уставился на Темное Облако; он разглядел, что его недавний собеседник связан. Это его удивило, но очень скоро его озабоченное лицо разгладилось, потому что Черный Коршун, казалось, нашел решение загадки: вероятно, вздремнувший мимбренхо очнулся и зашевелился, это услышал Темное Облако и быстро вернулся на свое место, до поры до времени слегка набросив на себя путы, чтобы подождать, пока все в лагере успокоятся.

Вскоре я уснул. Мимбренхо дежурил первую часть ночи, Виннету — вторую, а я третью. Проснулся я при двойном освещении: пылал костер, а над нами стояла полная луна. Прежде всего я направил свой взгляд на Черного Коршуна. Он притворялся спящим, но не спал, все еще поджидая Темное Облако. Я сел таким же образом, как до меня сидел мимбренхо, повернувшись спиной к Облаку, но улавливая с тихим удовольствием те злобные взгляды, которые бросал время от времени Коршун на своего товарища, поведение которого он никак не мог себе объяснить.

Ночь прошла, наступил день, и я разбудил Виннету и мальчугана. Черный Коршун больше не мог совладать со своим гневом. Лицо его покраснело, глаза метали молнии в соплеменника, не сдвинувшегося с места в течение всей ночи и отказавшегося ему помочь. Виннету тоже заметил это, подошел к пленнику и сказал, растянув рот в насмешливой полуулыбке: