Карл Май - Сатана и Искариот. Части первая и вторая

Юма, взятые в плен раньше, подняли жалобный вой, когда мы привели с собой шестерых их соплеменников. Быстрая Рыба был еще молод, наверное, он совершил нечто выдающееся, раз ему был доверен такой важный пост. Он меня не знал, но, когда заметил Виннету, лицо его исказила гримаса ужаса, и он закричал:

— Вождь апачей! Но мне же сказали, что он находится внизу, на асиенде Арройо!

Виннету вежливо, но иронически ответил:

— Может быть, Быстрая Рыба подумал, что вождь апачей стал пахарем или скотоводом и навсегда устроился на асиенде? Я слышал, что Рыбе сообщили о моем пребывании в этих местах, и он захотел меня увидеть, а так как он слывет знаменитым воином, я посчитал своим долгом сократить его путь и отправился навстречу, чтобы поскорее поприветствовать его. При случае он может познакомиться с моим братом Олд Шеттерхэндом, который стоит вот здесь, возле меня.

Юма отступил назад, разглядывая меня широко раскрытыми глазами, еле произнося слова:

— Это… Олд… Шет… тер… хэнд? Разве он не находится в плену у Большого Рта, нашего верховного вождя?

— Как видишь, я уже на свободе, — ответил я. — Большой Рот носит свое имя по праву: его рот действительно велик, из него выскальзывают звучные слова, но удержать Олд Шеттерхэнда он не смог, несмотря на все усилия его воинов. Я ушел от него, а потом взял в плен его самого.

Разумеется, я не посчитал нужным сообщать ему, что тем временем Большой Рот бежал. Должно быть, мои слова его испугали, и он спросил:

— Вождь в плену? И где же он находится?

— В руках Сильного Бизона, вашего смертельного врага, который его и всех пойманных нами воинов юма везет во владения племени мимбренхо, где они умрут у столба пыток. Ну, а мы поскакали в горы, чтобы познакомиться с Быстрой Рыбой. Я хотел ему представиться, но так как он был настолько любезен, что приехал к нам сам, то мы можем оказать ему знаки нашего внимания уже здесь и дадим ему почетную свиту до самого Фуэнте-де-ла-Рока.

Да, теперь отряд мог выступить к Скалистому источнику, так как здесь нам уже нечего было делать, да и вообще надо было спешить. Чем раньше нам удастся освободить немецких иммигрантов, тем меньше они будут страдать. Конечно, я очень сомневался, что мне удастся выполнить такую задачу с теми немногими мимбренхо, которые находились в моем распоряжении. Нам нужно было ликвидировать еще три поста, по пять человек в каждом, да к тому же оставались юма, находившиеся возле источника. Но даже если бы это нам удалось, то пришлось бы охранять большее количество пленных, чем насчитывалось воинов в нашем отряде, а предстояла еще встреча с Мелтоном, обоими Уэллерами и тремя сотнями юма, стоявшими лагерем в Альмаден-Альто. Эта задача была не под силу нашему маленькому отряду, но со мною был Виннету, который, как уже было сказано, и в самом деле стоил сотни воинов, и я положился на свою удачу, считая достижение поставленной перед собой цели возможным, особенно если вовремя появятся вызванные на помощь мимбренхо.

Нас было очень мало, и мы должны были прибегнуть к помощи военных уловок, хитрости, прежде всего — хитрости, и я обратил свое внимание на Плейера, характерной чертой натуры которого можно было, пожалуй, считать предательство своих товарищей. Если мы проявим к нему снисхождение, надо ожидать, что он приложит все силы, чтобы отплатить нам за свое будущее освобождение. Так как я, конечно, не мог оставить его среди пленных юма, потому что они бы, разумеется, отговорили Плейера от сотрудничества со мной, я устроил так, чтобы при нашем выступлении сразу же отделить его от основного отряда, оставив его под присмотром Убийцы юма.

Собственно говоря, были только четыре человека, на которых я полностью мог положиться: сам я, Виннету и оба сына Сильного Бизона. От других мимбренхо, правда, можно было ожидать, что они будут исполнять свой долг сообразно своим силам, но как раз в их силы я и не верил. Я сомневался в том, что они полностью доросли до задач, которые мы должны были решить, и рассматривал всех воинов-мимбренхо если и не совсем как статистов, то все же как людей не очень самостоятельных, привыкших к безусловному повиновению. Среди них были и старые воины, но, казалось, им не хватает инициативы, энергии, которую я обнаружил у гораздо более молодых мимбренхо. Что же касается асьендеро, чиновника и его полицейских, то я был убежден, что их присутствие скорее будет для нас обузой.

Конечно, нам не пришло в голову спрашивать дорогу у юма. Они вообще не должны были знать, что нам известно. Виннету знал и источник, и местность вокруг, поэтому он смог выбрать кратчайший путь туда. О моих мыслях он мог догадаться по взглядам, которые я время от времени бросал вперед, потому что, оказавшись рядом со мной, он сказал:

— Пусть мой брат не беспокоится, мимо источника мы не проедем. Я найду его так же точно, как привыкли находить цель мои пули.

— В этом я твердо убежден. Однако меня мучает один вопрос: в подходящее ли время мы туда прибудем, потому что наш сегодняшний марш мы слишком поздно начали.

— И в этом отношении Олд Шеттерхэнд может быть спокоен. Мы прибудем туда, правда, ночью, но это гораздо лучше, чем появиться у источника днем, когда нас могли бы увидеть. В темноте наше приближение останется незамеченным, и мы нападем на юма неожиданно, так что ни один из них не уйдет от нас и не сможет сообщить о нашем появлении.

Дорога была очень удобной. Часами она вела по широкому льяно [84] Равнина (исп.). , поросшему невысокой травой. То на севере, то на юге, совсем у горизонта стали появляться темные полосы — это означало, что льяно окаймлено лесом. В почве было достаточно влаги, чтобы выросла трава, но нам не попалось по пути ни одного озерка или даже маленького ручейка.

В самые жаркие часы дня мы остановились, чтобы дать лошадям передохнуть и попастись, а потом отправились дальше. Хотя этого не было заметно на глаз, но льяно постепенно поднималось, пока не уперлось в опушку лиственного леса, приютившегося у подножия покатых высоток. Мы поехали между ними. Высотки постепенно становились горками, поросшими густым хвойным лесом. Долины, по которым мы передвигались, были прорыты мелкими ручьями. Вследствие крутизны склонов прилегающих высоток, долины превратились в настоящие ущелья, в которых уже стемнело, тогда как вершины горок еще были освещены красными отсветами заката.

Теперь мы вынуждены были двигаться медленнее, чем до сих пор. Виннету в качестве проводника ехал во главе нашего отряда. Наступила полная темнота, но вел он нас очень уверенно. Сумрак досаждал нам только тем, что теперь нам приходилось вдвое больше внимания уделять пленным.

Прошло, пожалуй, часа три со времени наступления сумерек, когда Виннету остановился у ручейка, струившегося в широкой и очень удобной долине. Я замыкал отряд и теперь поскакал вперед, так как решил, что мы, вероятно, находимся поблизости от источника в скалах. Когда я подъехал к апачу, тот сказал: