Карл Верисгофер - Сокровища Перу

— Ах, какое несчастье! — простонал тихо где-то позади Михаил. — Ведь я был уже мертв и мне было так хорошо, а вот и опять наступил день! Какое, право, несчастье!..

В воздухе было душно, ни одна звездочка не показывалась на темном, почти черном небосводе, который сплошь застилали тяжелые тучи. На этот раз, по случаю жары и духоты, даже на ночь все люки были оставлены открытыми, на мачтах повсюду мигали в тумане зажженные цветные фонари. Судно стояло почти неподвижно на месте, так как в воздухе не было ни малейшего ветерка, и даже сами волны как-то лениво ударялись о киль.

Туман становился до того густым и непроницаемым, до того причудливым в своих очертаниях, что многие суеверные и боязливые пассажиры, руководствуясь всевозможными приметами, пророчили всякие беды и несчастья. Ведь умы были до того возбуждены, что скажи кто-нибудь в этот темный туманный вечер, что образ мифического адмирала Ван-дер-Дикена пронесся мимо на своем судне, плывущем в воздухе килем вверх и верхушками мачт в воде, наверное, никто не усомнился бы в истине этого видения.

В каюте сидели Бенно и господин Винкельман и говорили о Бразилии, о новых колониях в самом сердце страны, о трудностях переправить туда всех этих переселенцев, как вдруг с моря донесся странный звук.

— Собака! — воскликнул Бенно, — это собака залаяла!

— Да, как будто собака! Но ведь здесь нет собаки!

— Здесь на судне нет, но звук этот донесся как будто с моря!

— Да, с моря, и как близко!

— Вахтенный! — крикнул, вскочив со своего места, старший штурман, — ты ничего не видишь со стороны правого борта?

— Ничего, сэр!

— Смотри зорко, слышишь!

— Есть! — отозвался вахтенный матрос.

Старший штурман взял подзорную трубу и стал смотреть в том направлении, откуда продолжал слышаться лай. Но даже и его привычный, зоркий глаз не мог ничего различить в густом тумане. Тревожно постучал он в дверь капитанской каюты и нервным, торопливым голосом произнес: «На пару слов, господин капитан!»

Спустя минуту капитан вышел на палубу.

— Ну, что? Ветер-то, как видно, окончательно стих, и мы совсем ни с места!

Штурман объяснил капитану в двух словах, в чем дело, и лицо последнего заметно омрачилось.

— Дайте сюда скорей рупор! — крикнул он властным голосом.

Через минуту явился, точно вырос из-под земли, проворный матрос с большим медным рупором в руках, капитан взял его и приложил ко рту. Протяжные громкие металлические звуки «Туут! Туут!» огласили воздух, разносясь далеко-далеко в ночной тишине, и произвели переполох среди спящих пассажиров. Многие выбежали наверх; впереди всех мчался, точно обезумевший, Михаил.

— Собака! Где собака? Я слышу, она лает!

— Молчите! Что за крик?! — грозно крикнул капитан.

Все на мгновение смолкли, и среди всеобщей тишины снова послышался совершенно явственный громкий жалобный лай, на этот раз уже совершенно близко.

— Слышите? Слышите?! Это — смерть! — крикнул Михаил и, заломив руки за голову, готов был кинуться через шканцы, если бы Рамиро вовремя не схватил его.

Взглянув в лицо перуанца, несчастный громко вскрикнул от ужаса.

— Пусти! Пусти меня! Где же весло? Ты хочешь меня убить!

— Михаил! Опомнись! Приди в себя!

— Нет! Нет! Бедная собака, как она лает! Она хочет спасти своего господина!

— Вы видите, это помешанный, господа! — обратился Рамиро.

— Нет, нет, я не помешанный! Я — Юзеффо! — Юзеффо!..

Вдруг Рамиро быстрым движением закрыл ему рот, его сильные руки схватили тщедушного юношу и увлекли того в помещение между деками. Оттуда послышались звуки ударов и жалобные вопли бедного Михаила.

Все это было делом нескольких секунд. Звуки из рупора огласили воздух, но и на этот раз не последовало никакого ответного сигнала, не показалось огней, только собака продолжала лаять все громче и громче под самым штирбортом.

Кто-то дал несколько холостых выстрелов в направлении лая, выпустили несколько ракет, но все осталось без ответа.

— Это не может быть ничего, кроме покинутого судна, на котором лает собака! — сказал наконец капитан.

— Но в таком случае почему же вас так пугает эта собака и это покинутое судно? — спросил Бенно.

— В такой туман столкновение в открытом море — страшное дело, молодой человек, — ответил за капитана старший штурман. — Впрочем, через несколько часов мы ожидаем рассвета, и тогда эта таинственная загадка сама собой разъяснится!

И все с напряженным чувством стали ждать рассвета. Вот уже два, три часа, теперь уже недолго, и восток озарится первыми лучами раннего утра.

А собака все продолжала то громко лаять, то жалобно выть. Быть может, она была единственным живым существом на этом покинутом невидимом судне?

— Туман расходится! Смотрите, там на востоке зажигается заря!

Подул легкий предрассветный ветерок, и на людей пахнуло свежестью утра.

— Вахтенный! Видишь ты что-нибудь?

— Вижу, ваша милость, какой-то темный предмет у самого судна!

— Спустить шлюпку! — скомандовал капитан.

Приказание было немедленно исполнено с обычным проворством и ловкостью, но когда стали вызывать охотников, чтобы отправиться с капитаном на покинутое судно, никого не нашлось. Вызвались только Бенно и сеньор Рамиро.

— Предупреждаю вас, господа, что на покинутом судне, вероятно, свирепствовала какая-нибудь повальная болезнь, быть может, даже желтая лихорадка! — сказал опытный капитан.

— Я не боюсь этого! — сказал Бенно, а цирковой наездник только презрительно улыбнулся.

— Вызвать мне немедленно четырех человек, боцман! — повелительно приказал капитан.

И вот шлюпка готова. Матросы с мрачными лицами сели на весла, их просто заставили, так как по своей охоте не шел ни один. Бенно, Рамиро, капитан и старший штурман вошли в шлюпку и в несколько ударов весел пристали к покинутому судну, на котором продолжала нетерпеливо лаять собака.

Судно это называлось «Конкордия» и в том виде, каким оно было, со сломанными мачтами, снесенными и сорванными парусами и жалкими остатками снастей, с поломанным рулем, представляло собой остов судна, который увлекало течением.

С помощью багров первым взобрался на судно Рамиро и сбросил оттуда веревочную лестницу, по которой без труда взобрались и остальные.

— Мертвец и миллионы крыс! Вот все, что я здесь вижу! — крикнул он с судна.

Действительно, среди палубы лежало тело молодого человека, над которым стояла, как бы охраняя его, великолепная серая борзая. Громадные крысы смело бегали по палубе, по сломанным реям, исчезали в люках и снова появлялись целыми стаями.

— Он не более двух дней, как умер, — продолжал Рамиро, склонившись над покойником, — а вот там, на гротмачте, прибита записка, прочтите ее!