Джеймс Шульц - Ошибка Одинокого Бизона (Повести, рассказ)

Было уже поздно, когда в вигвамах погасли огни. Наконец Древний Барсук отдал приказ трогаться в путь. Ружья у меня не было, а лук и колчан висели за спиной. Единственным моим оружием была военная дубинка, привешенная к правой руке. Лук я не мог держать в руках, — я знал, что обе руки должны быть свободны, так как мне предстояло отвязывать лошадей.

Миновав первые вигвамы, я понял, что значит войти в лагерь врага. Мне было страшно. Все пугало меня. Темные тени у входа в вигвамы могли быть ночными сторожами, охранявшими спящий лагерь. В любой момент мог кто-нибудь выйти и увидеть меня. У меня началось сердцебиение, когда я подкрался к трем лошадям, которые были привязаны к вбитым в землю колышкам между вигвамами. Перерезав концы веревок, я осторожно выбрался из лагеря, ведя за собой лошадей. Несколько раз я останавливался и прислушивался, не проснулись ли люди, спящие в вигвамах.

Я пересек равнину и, войдя в лес, привязал лошадей к деревьям. Вскоре присоединились ко мне товарищи; каждый из них привел двух, трех или четырех лошадей.

— Ты захватил трех? Молодец! — сказал мне Древний Барсук. — Теперь ты останешься здесь и будешь сторожить лошадей. Уже за полночь. Еще разок мы проберемся в лагерь, а затем отправимся домой. Подожди нас.

Я просил разрешения вернуться в лагерь, говорил ему, что все захваченные нами лошади крепко привязаны к деревьям и сторожить их не нужно. Снова мне удалось настоять на своем. Вот тогда-то я понял, что опасность возбуждает человека. Было мне очень страшно, и, однако, самое сознание опасности побуждало меня вернуться.

Когда мы снова подошли к лагерю, большие черные облака надвинулись с запада, и подул теплый ветер, предвещавший дождь. Мы разбрелись в разные стороны. Я пошел той же дорогой, по которой шел в первый раз, и вскоре увидел несколько лошадей, привязанных к колышкам. Одна из них — большая черная лошадь — стояла в сторонке. Она понравилась мне с первого взгляда, и я решил увести ее одну, зная, что по сравнению с ней остальные лошади немногого стоят. Я не сомневался, что она была прекрасным скакуном Осторожно подошел я к ней и провел рукой по глянцевитой шее. Лошадь не захрапела и не попятилась от меня, — по-видимому, нрав у нее был кроткий. Я перерезал привязанную к колышку веревку, два раза обмотал ее вокруг морды и повел за собой лошадь.

Луна скрылась за набежавшим облаком. Когда снова стало светло, я увидел Древнего Барсука, который крался к привязанным лошадям. Он дал мне знак идти дальше и я прошел мимо него, зорко осматриваясь по сторонам.

Вдруг за моей спиной раздался крик. Оглянувшись, я увидел человека, бегущего к Древнему Барсуку, который только что отвязал одну из лошадей. Они столкнулись лицом к лицу. Древний Барсук оттолкнул врага и повалил его на землю, а сам вскочил на лошадь и тут только заметил, что передние ноги ее связаны и она может либо идти очень медленно, либо скакать вприпрыжку. Он ударил ее каблуком в бок и заставил скакать. Все это произошло гораздо быстрее, чем я рассказываю. Проснулся весь лагерь. Когда я вскочил на свою черную лошадь, из вигвамов, размахивая оружием, выбежали люди; одного из них моя лошадь ударила копытом, и он упал. Загремели выстрелы, зажужжали стрелы, но я уже выехал из лагеря и оглянулся посмотреть, скачет ли за мной Древний Барсук. Лошадь его, смешно подпрыгивая, скакала довольно быстро, и люди, гнавшиеся за Барсуком и стрелявшие из луков, начали отставать. Но я знал, что в погоню за нами будут посланы всадники. Поэтому я решил подождать Древнего Барсука и спросить, что я могу для него сделать.

— Я ранен! Помоги мне! Спрыгни на землю и перережь путы! — крикнул он, подъезжая ко мне.

Едва я успел исполнить его просьбу и снова вскочить на свою лошадь, как из лагеря выехал отряд всадников. Я думал, что спасения нет, но Древний Барсук крикнул мне:

— Смелее! Скачи во всю прыть! Сейчас будет гроза, и в темноте они нас не догонят.

Действительно, надвигалась гроза, а я от волнения ничего не заметил. Внезапно ветер усилился, засверкала молния, загремел гром, и черные тучи затянули небо. При свете молнии я разглядел четырех всадников, быстро нас нагонявших. Один из них опередил остальных и понукал свою лошадь.

Заметив, что Древний Барсук отстает от меня, я стал сдерживать своего коня, а Древний Барсук спросил:

— Ты меня не покинешь? Стрела вонзилась мне в плечо, и я не могу стрелять.

Что я мог ответить, кроме:

— Я останусь с тобой!…

— Тогда постарайся остановить первого всадника.

Я оглянулся и в темноте с трудом разглядел приближающуюся темную фигуру человека. Когда вспыхнула молния, увидел в его руках ружье. О, как стало мне страшно! Я боялся этого человека, боялся его ружья — оружия гораздо более опасного, чем лук. Ни разу еще не сталкивался я лицом лицу с врагом. Часто слушал я рассказы наших воинов о том, какой восторг охватывал их, когда они шли в бой. Но мне он был непонятен. В эту минуту я думал о далеком маленьком вигваме, о сестре и доброй Сюйяки.

— Поверни лошадь! — крикнул Древний Барсук. — Поезжай ему навстречу, если не хочешь, чтобы он пустил пулю в наши спины.

Я задрожал, услышав эти слова, и стал про себя молить богов о помощи. И внезапно мужество вернулось ко мне. Сжимая рукоятку военной дубинки, я повернул своего черного коня и поехал прямо на воина из племени неперсе. Снова вспыхнула молния. Он увидел меня и выстрелил, но я пригнулся к шее лошади, и пуля пролетела над моей головой. Подскакав к нему, я замахнулся дубинкой. В эту минуту молния снова прорезала небо, и я увидел, что приклад ружья почти касается моего колена, а воин из племени неперсе насыпает порох. Я протянул руку, схватил ружье и изо всех сил рванул его. Оно осталось в моих руках, а противник уцепился за мою ногу. Я ударил его прикладом по рукам, он взвыл от боли и отпустил меня. Лошадь его метнулась в сторону, и воин закричал, призывая своих товарищей. Я не стал его преследовать и, повернув лошадь, поскакал назад, догонять Древнего Барсука. Наконец я разглядел его при свете молний и, подскакав к нему, закричал:

— Вождь! Я отнял у него ружье. Теперь он обезоружен.

— Да, но он преследует нас и зовет на помощь товарищей, — сказал Древний Барсук.

И как раз в эту минуту полил дождь, и снова засверкали молнии. Оглянувшись, я увидел врага, у которого отнял Ружье. Он гнался за нами и звал на помощь остальных.

— Постараемся ускакать от него! — крикнул мне Древний Барсук. — Повернем на север, — быть может, он потеряет наши следы.

Мы повернули на север и поскакали под проливным Дождем, но противник последовал за нами. Молнии уже не освещали небо. Затем мы свернули на восток, а ветер и шум Дождя заглушили топот наших лошадей. На опушке леса мы остановились и прислушались, но не услышали ни криков, ни топота: неприятель сбился со следа. Мы не знали, где находится наш отряд и наши лошади — справа или слева от нас. Наугад мы повернули вправо и медленно поехали по опушке леса, тихонько окликая товарищей. Неожиданно наткнулись мы на них; все были в сборе и поджидали нас. Тогда только Древний Барсук пожаловался в первый раз на боль в плече и попросил вытащить стрелу.