Карл Май - На Диком Западе

Бурные реки, величавые Скалистые горы пересекают эту дикую местность, занимающую девять тысяч пятьсот квадратных километров. Чистый горный воздух ее и многочисленные минеральные источники могли бы принести немало пользы страждущему человечеству. Дикие гейзеры гигантскими фонтанами возносятся в облака, стеклянные скалы переливаются всеми цветами радуги.

Тихие прелестные озера, на которых отдыхает глаз наблюдателя, сменяют дикие лощины, леса, долины, усеянные опалами, яшмой, агатами и халцедонами.

В этой дикой местности у истоков реки Иеллоустон горело несколько костров. Общество, как предвидел Разящая Рука, перешло Иеллоустон и на следующее утро собиралось направиться к Огненной реке, где кипели гейзеры, которые индейцы называли Кун-туи-темба (то есть Пасть Ада), и где была могила вождя, которая и являлась целью путешествия.

Последнее подвигалось гораздо скорее, чем можно было предполагать. Хотя цель уже была близка, оставалось еще три дня до полнолуния, и Разящая Рука был убежден, что сиу еще не появлялись здесь.

— Они едва ли еще достигли Кольцовой горы, — заметил он в разговоре, — и мы от них в безопасности.

— А как надо ехать от Кольцовой горы? — спросил Мартин Бауман.

— А вы хотите прокатиться по ней, дружок?

Хотя Мартин Бауман и не заметил испытующего взгляда, которым сопровождался этот вопрос, однако отвечал не без легкого смущения:

— Вы, я думаю, не забыли, что этим путем повезут моего отца. Говорят, этот путь опасен?

— Нисколько, хотя, конечно, есть места, к которым опасно приближаться, как, например, около гейзеров или Великого Каньона. К этому месту не может приблизиться ни одно человеческое существо, под страхом смерти… Там можно задохнуться… Вода в реке, которая течет внизу, по дну пропасти, и сверху, кажется серебряной нитью, масляниста, имеет серный вкус и распространяет невыносимую вонь.

— А где мы завтра будем в это время? — спросил Мартин.

— У верхней части Каньона. Что это вас так беспокоит?

— Я боюсь за отца. Жив ли он еще?

— Разумеется.

— Как знать? Может быть…

— Не бойтесь. Я прекрасно знаю этих краснокожих. Сиу покончат с ним не раньше, чем достигнут могилы вождя. Мне вы можете поверить.

С этими словами Разящая Рука завернулся в одеяло и притворился спящим. Но сквозь полуопущенные ресницы он зорко наблюдал за Мартином, Джемми и Фрэнком, которые о чем-то украдкой перешептывались между собой.

Через некоторое время толстяк поднялся и с беспечным видом медленно направился к лошадям. Разящая Рука встал и, крадучись, последовал за ним. Увидев, что Джемми взнуздал свою лошадь, он быстро приблизился к нему:

— В чем провинилась ваша бедная кобыла, мистер Джемми, что вы не даете ей спокойно пастись?

Застигнутый врасплох, Джемми испуганно обернулся:

— А! Это вы? А я думал, что вы спите!

— А я до сих пор думал, что вы честный малый!

— Тысяча чертей и одна бомба! А теперь?

— Почему вы меня так испугались?

— Вот странно! Очень просто: почему пугается всякий, кого неожиданно окликают ночью?

— Ну, тот плохой охотник! Храбрец не должен шелохнуться, даже если у него над ухом неожиданно прогремел выстрел. Что это вам вздумалось взнуздывать лошадь?

Толстяк попытался скрыть свое смущение под личиной гнева:

— Ну, теперь я не понимаю, почему не могу распоряжаться собственной лошадью?

— Только не тайком!

— Об этом не может быть и речи. Просто некоторые лошади кусаются, и я хочу сберечь свою кобылу, которую и без того три раза зашибли. Грех не велик!

Он отвернулся, чтобы воротиться в бивак. Разящая Рука положил ему руку на плечо:

— Подождите немного, мистер Джемми. Я хотел не оскорбить вас, а лишь предостеречь. Уже одно то, что я делаю это с глазу на глаз, может вам доказать, как я вас ценю!

Джемми передвинул шляпу, поскреб затылок и ответил:

— Сэр! Другому я бы начистил физиономию, но от вас приму предостережение. Ну, договаривайте!

— Хорошо! Что за секреты у вас с сыном охотника?

Джемми ответил лишь после маленькой паузы:

— Секреты? У меня с ним?! Ну, тогда эти секреты так секретны, что я сам про них ничего не знаю!

— Вы вечно шепчетесь!

— Он хочет выучиться по-немецки!

— Для этого нечего шептаться. Я боюсь, что он задумывает какое-нибудь сумасбродство, которое, может быть, делает честь его сыновней любви, но никак не рассудку. Не говорил ли он вам чего?..

— Гм!.. А вам?

— Мне? Нет!..

— Ну, так вам он, очевидно, больше доверяет, чем мне.

— Вы, как кажется, избегаете прямого ответа?

— И не думаю!

— Итак, он вам ничего не доверял, что могло бы касаться предприятия?

— Тысяча чертей! Если человеку вздумается сделать меня поверенным в своих семейных и сердечных делах, то я не имею права передавать их кому бы то ни было!

— Хорошо. То, что вы сейчас сказали, было хоть и грубо, но справедливо. Зато теперь, если случится что-нибудь, то я слагаю с себя всякую ответственность! Поняли?

Он повернулся и ушел в сторону, противоположную биваку. Прогулкой он хотел успокоить гнев, возбужденный в нем поведением Джемми.

Последний поплелся к биваку, ворча себе под нос:

— Чертовски проницательный парнюга! И он, черт побери, прав, но я дал слово молчать и сдержу его. Не надо было мне совсем ввязываться в эту канитель… Да, пустяки! Все хорошо кончится!

Его товарищи между тем снова шептались. Он нерешительно подошел к ним.

— Слушайте, детки! — говорил Дэви. — Я, так и быть, согласен и слова нарушать не буду… Мы только наперед условимся.

— Ладно! Говорите! — отвечал Мартин.

— Мы последуем за сиу с единственной целью: узнать, что сделалось с вашим стариком, верно?

— Да!

— Но не сделаем даже попытки к его освобождению собственными силами?

— Хорошо!

— Ну, тогда я на все согласен. Что, Вокадэ едет с нами?

— Да. Мы с ним так подружились, что он всегда и всюду будет с нами!

Костер потух. Через час, когда Вокадэ поднялся и прошептал: «Пора! Пусть братья мои следуют за мной», Фрэнк, Дэви, Джемми и Мартин собрали оружие и подкрались к лошадям. Густая тропа заглушала топот копыт, но им все-таки не удалось уйти незамеченными. На ночь было поставлено несколько часовых. Один из них, шошон, увидал их.

— Куда едут мои братья? — спросил он.

— Смотри на меня! — сказал Джемми. — Узнаешь?

— Да. Ты Джемми-Петатшэ!

— Ну, так слушай. Разящая Рука посылает нас. Он знает, куда мы едем. Довольно с тебя?

— Бледнолицые — наши друзья и братья. Пусть они выполняют приказ великого воина.

Они отправились дальше. Отсутствие дезертиров осталось незамеченным до утра, когда Разящая Рука увидел, что Мартина Баумана нет в биваке.

С прежним подозрением он стал искать других, и оказалось, что и Джемми, и Фрэнк с Дэви, и Вокадэ исчезли с Мартином. Виннету, несмотря на свою проницательность, не мог понять причины, заставившей беглецов покинуть лагерь.