Джеймс Купер - Долина Виш-Тон-Виш

Однако никакого нового повода для опасений за то короткое время, что двое храбрецов занимались уходом за лошадью Пуританина, не возникло. Задача была выполнена, туша забитого барана Прямые Рога надежно укрыта, и Руфь уже торопила мужа с возвращением, когда их внимание привлекло поведение и выражение лица их спутника.

— Человек ушел, как пришел, — сказал Ибен Дадли, стоявший, качая головой, в явном сомнении, перед пустым стойлом. — Здесь нет скотины, хотя я собственными глазами видел, как дурачок принес сюда полную меру овсяной мешанки, чтобы накормить лошадь. Тот, кто почтил нас своим присутствием за ужином и благодарственной молитвой, устал от компании раньше, чем настал час отдохновения.

— Коня и вправду нет, — сказал Контент. — Человек, должно быть, отчаянно спешил, раз ускакал в лес глубокой ночью, зная, что и в самый долгий летний день он вряд ли достал бы лучшего коня, чем тот, на котором он поспешил к другому христианскому жилью. Для такой прыти явно есть причина, но хватит и того, что нас это не касается. А теперь мы отправимся на боковую в уверенности, что Тот, кто бдит без устали, обережет наш сон.

Хотя человек в тех местах не может довериться сну, не обезопасив себя запорами и замками, мы уже имели случай сказать, что за хозяйством приглядывали без особой заботы. Двери конюшни были просто закрыты на деревянную щеколду, и группа вернулась из этой короткой экспедиции, слегка ускорив шаг из-за чувства какого-то беспокойства, овладевшего каждым в соответствии с его характером. Но до укрытия было рукой подать, и к нему добрались быстро.

— Ты ничего не видел? — спросил Контент Рейбена Ринга, славившегося своим острым глазом и сообразительностью, отличавшими его не меньше, чем беспомощность его брата. — Ты ничего не заметил за свое дежурство?

— Ничего необычного, и все же мне не нравится то бревно возле частокола напротив бугра. Не будь это наверняка полуобгорелый кряж, можно подумать, что он живой. Но когда работает воображение, зрение обостряется. Пару раз мне показалось, что он катится в сторону ручья. Я и сейчас не уверен, что, когда впервые увидел его, он не лежал футах в восьми или десяти выше по склону.

— Это может быть и живое существо!

— Если доверять глазу лесного жителя, это вполне возможно, — заметил Ибен Дадли. — Но будь оно одержимо даже легионом злых духов, его можно усмирить петлей на ближайшем углу. Посторонитесь, мадам Хиткоут (ибо положение и богатство владельцев долины давало Руфи право на такое уважительное обращение работников), дайте мне прошить его… Постойте-ка, в моем ружье особая, заговоренная пуля, которую, пожалуй, грешно тратить на такую тварь. Ведь это может оказаться всего-навсего медведь-сладкоежка. Я оплачу выстрел, если одолжишь мне твой мушкет, Рейбен Ринг.

— Этого не будет, — заявил Контент. — Человек, которого знает мой отец, переступил этой ночью порог нашего дома и ел за нашим столом. Если он уехал таким мало привычным для жителей этой колонии образом, то тем не менее не совершил большого проступка. Я подойду ближе и выясню, он ли это, с меньшим риском ошибиться.

В этом намерении было слишком много стремления поступать правильно, царившего во всех тогдашних простодушных провинциях, чтобы оно встретило серьезные возражения. Контент, поддержанный Ибеном Дадли, снова покинул задние ворота и направился прямо, хотя и достаточно осторожно, к месту, где лежал подозрительный предмет. Изгиб частокола позволил увидеть его, ибо до этого места его на некоторое время скрывала тень, падавшая от частокола, а в той самой точке, откуда он опять стал виден, ограждение неожиданно оказалось на одной линии с глазами зрителей. Казалось, кто-то следит за приближающимися, ибо в тот самый момент, когда они покидали укрытие, темный предмет был явно неподвижен: даже Рейбен Ринг с его острым глазом стал сомневаться, не заставил ли его некий обман зрения в конечном счете принять кусок дерева за живое существо.

Но Контент и его спутник не были намерены изменить свое решение. Даже когда они очутились в пятнадцати футах от предмета, и, несмотря на то, что полная луна бросала яркий свет на землю, его вид порождал догадки. Один утверждал, что это конец обугленного бревна, каких много все еще валялось по полям, а другой считал, что это какой-то прячущийся лесной зверь. Дважды Контент поднимал ружье, чтобы выстрелить, и столько же раз опускал его, не желая ранить пусть даже четвероногое, о котором не имел представления. Более чем вероятно, что его не столь щепетильный и лишь наполовину послушный спутник решил бы вопрос вскоре после того, как они покинули задние ворота, если бы необычное содержимое его мушкета не заставляло пользоваться им с осторожностью.

— Держи наготове оружие, — сказал первый из них, доставая из ножен свой охотничий нож. — Мы подберемся поближе и выясним, что это там.

Они так и сделали, и Дадли с силой ткнул своим ружьем в сомнительный предмет, прежде чем тот снова проявил признаки жизни или движения. Затем, действительно, как если бы дальнейшая маскировка потеряла смысл, индейский паренек лет пятнадцати неторопливо поднялся на ноги и встал перед ними с угрюмым достоинством захваченного в плен воина. Контент поспешно схватил подростка за руку, и в сопровождении Ибена, который изредка заставлял пленника ускорять шаг, подталкивая того прикладом, они торопливо возвратились под защиту укреплений.

— Ставлю свою жизнь против жизни Прямых Рогов, которая нынче недорого стоит, — сказал Дадли, задвинув последний засов в его гнездо, — этой ночью мы больше не услышим о приятелях этого краснокожего. Я никогда не слыхал, чтобы индеец поднимал крик, если разведчик попадает в руки врага.

— Это, может быть, и так, — возразил Контент, — и все же спящих домочадцев надо охранять. Мы можем положиться на всевидящую милость Провидения, не пренебрегая собственным мужеством, пока не взойдет солнце.

Контент был человеком немногословным, но исключительно твердым и решительным в нужный момент. Он полностью сознавал, что индейский юноша вроде пойманного ими не был бы застигнут в том месте и при тех обстоятельствах, в которых он был фактически схвачен, не будь у индейцев далеко идущего замысла, оправдывающего такой риск. Нежный возраст подростка также не внушал уверенности, что у того не было сопровождающих. Но он молча согласился со своими работниками, что захват пленного, вероятно, заставит отсрочить нападение, если таковое замышляется. Поэтому он велел жене удалиться в свою комнату, а сам принял меры для защиты жилища в случае крайней необходимости. Не поднимая ненужной тревоги — мера, которая произвела бы меньшее впечатление на врага, чем внушительная тишина, царившая теперь внутри укрепления, — он приказал двум или трем из своих самых крепких домочадцев собраться у частокола. Особое внимание было обращено на состояние всех выходов из поселения. Мушкеты тщательно проверили; отдали приказ быть бдительными и расставили постоянные посты под прикрытием зданий в местах, где, сами оставаясь невидимыми, они могли безопасно следить за полями.