Андрей Ветер - Тропа. История Безумного Медведя

Железная Раковина описывал вступление в общество Лисиц следующим образом:

«Мне было почти девятнадцать лет, когда я присоединился к Токалам. Они пригласили меня в день своих плясок. Все люди смотрели на их танцы, и я тоже собирался поглазеть, но я только что возвратился из дозора возле табуна и не был готов. Я приводил себя в порядок, когда в типи вошли два молодых Токала, два Хранителя Плёток, и сказали:

– Мы пришли к тебе с церемониальной пляски Токалов и хотим, чтобы ты присоединился к Токалам.

Я не отказался и поднялся. Одевшись в лучшие наряды, я отправился с ними, не задавая вопросов.

Хранители Плёток подвели меня к Токалам, сидевшим по обе стороны вожаков. Два Хранителя Трубок сидели по левую руку от вождей, и каждый держал длинную курительную трубку. У них на коленях лежали расшитые иглами дикобраза и украшенные бахромой длинные сумки для табака. Слева от них расположились Хранители Барабанов, за ними – четыре Хранителя Копий. В действительности их священные копья, завёрнутые в голубую фланель, были не столько копьями, сколько луками, а на одном конце лука находилось заострённое стальное лезвие. Четыре орлиных пера были привязаны к этому концу и ещё четыре висели вдоль лука на некотором расстоянии друг от друга. По всей тетиве болтались крохотные пушистые перышки. Два Хранителя Погремушек сидели рядом с Хранителями Копий. Все эти люди выкрасили лица в алый цвет, и у нескольких человек головы были выбриты таким образом, что осталась только прядь на затылке, сплетённая в косичку.

Первым заговорил один из Хранителей Трубки:

– Сегодня мы делаем тебя Токалом. Мы хотим, чтобы ты всегда был с нами, когда мы пляшем. Найди себе место».

Но официально Железная Раковина не был принят в общество до тех пор, пока не состоялся следующий праздник. И в тот день его отец пришёл с ним, чтобы разделить ответственность. Он попросил глашатая из общества Лисиц объявить в деревне:

– Мой сын становится Токала. Я хочу объявить всем людям, что отныне он – Токала. Но сперва сообщи им его новое имя. Теперь он будет Меняющимся. Объяви также, что по этому поводу я отдаю одну лошадь.

Все трое стояли посреди танцевальной палатки. Глашатай воззвал ко всем собравшимся Токалам и всем столпившимся зрителям:

– Меняющийся становится отныне Токалом!

Затем он вызвал бедняка, чтобы дать ему лошадь как знак восхваления отцом своего сына. Появился старик и символически потёр лицо счастливого родителя:

– Спасибо.

Теперь Железной Раковине было разрешено покрывать лицо красной краской, украшать гребнем свои волосы и выполнять возложенные на Токалов полицейские обязанности. Ему предписывалось присутствовать на всех праздниках и плясках общества. Отныне у него не могло быть оправданий для отсутствия на праздниках Токалов. Если бы пропустил какую-нибудь церемонию своего общества, то товарищи должны были избить его. Нарушение других правил могло повлечь за собой разрушение его жилища и имущества. Эта миссия обыкновенно возлагалась на Хранителей Плёток.

Обычно в день праздника глашатай общества объявлял:

– Лисицы, я созываю вас потому, что Голова Призрака ждёт с угощениями!

Торжество могло состояться в любое время, как ночью, так и в полдень, это зависело целиком от хозяина. В культуре, где не знали часов и минут, время было весьма эластичным. Люди обычно оперировали такими расплывчатыми категориями, как утро, день, вечер.

Принято считать, что многие мальчики жаждали принять участие в военном походе. На деле же редко кто участвовал в войне, не достигнув одиннадцати лет. Чаще всего мальчики дожидались своего пятнадцатилетия, чтобы достаточно окрепнуть для войны.

В обществе Лакотов любому человеку мужского пола, за исключением уинкте, полагалось принять участие хотя бы в одном военном походе. Но те, у кого развивались явные наклонности к жизни шамана, обычно удовлетворялись тем, что получали от отца или брата лук со стрелами и пользовались им только на охоте.

Словом уинкте Лакоты называли трансвеститов. Эти странные мужчины не вызывали ни у кого отвращения и презрения, но их безусловно боялись. Уинкте – мужчина, который не мог тягаться в подвигах с другими мужчинами и потому находил свою форму существования в женском образе жизни. Они жили в отдельных типи на краю деревни и занимались рукоделием. Считалось, что любой уинкте намного более искусен в вышивании, чем настоящая женщина, поэтому их изделия ценились очень высоко.

Железная Раковина вспоминал: «Мой отец рассказывал мне, как вести себя до тех пор, пока я не женюсь. Среди прочего он предупреждал, чтобы я не связывался с уинкте. Уинкте это мужчина, который узнал через свои видения, что проживёт очень долго, если станет жить по-женски. Обычно такие видения приходили в юношестве. Позже он облачался в женское платье и возлагал на себя женскую работу. Эти мужчины – прекрасные шаманы и называют друг друга сестрами. У каждого есть своя собственная палатка, которую ему ставят родители после того, как с уинкте вступил в связь кто-нибудь из мужчин. Отец предупреждал меня, что мужчина, посещающий жилище уинкте и обращающийся с ним, как с женщиной, навлекает на себя несчастье. Когда уинкте умирает и умирает его сожитель, то его душа поселяется с душами убийц и мучается там».

Так как уинкте получал знак во сне, то он считался не просто человеком, а Ваканом, то есть носителем Тайны. Именно поэтому никто не испытывал к трансвеститам отвращения, не выказывал брезгливости. Наоборот, они пользовались особым уважением. Существовало поверье, что ребёнок, которому даст имя уинкте, вырастет без болезней. Мужчины нередко приносили трансвеститам подарки и обеспечивали их мясом, надеясь, что в будущем уинкте согласится дать их сыновьям счастливое имя. Что касается девочек, то они никогда не получали имён от уинкте.

Величайшим стимулом в развитии воинских устремлений подростка были общественные пляски, когда мальчики видели, как сестры и жёны героев танцевали с принесёнными их братьями и мужьями скальпами. В семнадцать лет многие юноши уже имели на своём счету уведённую у врага лошадь или прикосновение к противнику в бою. В двадцать лет молодому человеку уже полагалось возглавить военный отряд. К тридцати годам период активных военных действий подходил к концу. В этом возрасте многие воины уже имели множество заслуг, множество лошадей, нередко владели двумя палатками, в каждой из которых жила жена со своими детьми.

Лакоты, как и большинство равнинных индейцев, превратили войну в опасную игру, главным смыслом которой было не убийство врага, а проявление личного мужества. Ворваться в гущу вражеского отряда и нанести несколько ударов специальной тростью по вооружённому противнику – это было высшее достижение. Тем самым воин показывал свою ловкость и презрение к смерти, от которой отстоял в схватке меньше чем на волосок. Снятый скальп поверженного соперника ценился куда меньше прикосновения к живому врагу в бою. Именно поэтому высоко ценились лошади, не просто угнанные из вражеского табуна, но те, которые были привязаны возле входа в жилища. Чтобы украсть такого коня, требовалось пройти в глубину стойбища и тем самым подвергнуть себя смертельной опасности.