Глеб Голубев - Избранное. Компиляция. 1-11

Сергей Сергеевич привстал, широко размахнулся и в сердцах швырнул газету в кусты.

— «Одно и то же пламя и прогоняет тьму и обжигает…» — негромко произнес Бек.

Волошин покосился на него.

— Леонардо да Винчи?

— Конечно.

— Неплохо. Эти слова надо бы написать над каждым атомным реактором, чтобы люди не забывали…

Прогноз Волошина оправдался: причудливый мир подводных обитателей рифов так заинтересовал наших биологов, что «Богатырь» задержался на несколько дней у безымянного островка. У нас было свободное время, пока не закончится нерест угрей в морской глубине.

Биологи целыми днями не вылезали из моря, занимаясь своими исследованиями и стараясь наловить побольше всякой удивительной живности для своих аквариумов, а мы тоже, конечно, не теряли зря времени.

Стоило лишь надеть маску и нырнуть в теплую прозрачную воду, как глазам открывались чудеса и в каждом немедленно просыпался дух исследователя и первооткрывателя.

Пучеглазые крабы величиной с тарелку, рыбы всех цветов радуги, зловещие мурены, высовывавшие из темных расщелин свои оскаленные пасти, которые они, по-моему, вообще не могли никогда закрыть — так мешали им торчащие во все стороны острые, как иголки, зубы…

Но самыми интересными подводными жителями были осьминоги.

Они встречались буквально в каждой расщелине рифа. И наверное, именно потому, что их тут оказалось так много, я довольно быстро пересилил первое неприятное чувство какой-то боязливой гадливости и скоро уже начал «заигрывать» с этими странными, причудливыми существами.

Как выяснилось, вопреки мрачным легендам у осьминогов весьма покладистый и даже, я бы сказал, вежливый нрав. При виде подплывающего человека они вовсе не спешили кровожадно броситься на него, а старались спрятаться, отступить куда-нибудь в глубь расщелины, распластаться по скале, притвориться совсем незаметными и безжизненными, словно камни.

Если это не помогало и вы настойчиво пытались познакомиться с ним поближе, осьминог начинал пугать вас — в точности, будто начитался «страшных» морских романов.

Он начинал извиваться, то сжимаясь в тугой клубок, то вдруг раздувая свое гибкое тело, чтобы показаться огромным и грозным. При этом осьминог непрерывно меняет окраску, из пепельно-серого становясь вдруг зловеще черным, а потом красновато-коричневым. Щупальца его грозно раскачиваются, извиваются, точно клубок смертоносных змей. Он таращит и закатывает глаза.

А если и это не помогает, то всякий раз осьминог в конце концов поступает одинаково: выбрасывает темное «чернильное» облачко, чтобы отвлечь ваше внимание, и стремглав улепетывает.

Один осьминог пустил такое защитное облачко прямо мне в лицо. Странно, что все вокруг не потемнело, как следовало ожидать, окутавшись черной пеленой, а на несколько минут окрасилось в удивительно сочный и яркий зеленый цвет. Но когда биологи мне сказали, что «чернила», выбрасываемые осьминогом, содержат в себе какой-то природный наркотик, одурманивающий рыб, я такие опыты больше повторять не стал и держался от причудливых обитателей подводных скал на достаточно почтительном расстоянии, выказывая им должное уважение.

Осьминоги, пожалуй, больше всей другой живности, кишевшей в лагуне, интересовали наших биологов. Не так-то часто удается наблюдать эти удивительные существа в природной обстановке. А содержать осьминогов в неволе нелегко.

Им трудно усваивать кислород из воды, поэтому природа и подарила приматам моря по три сердца, непрерывно омывающих жабры голубой кровью. Чтобы не задохнуться, осьминогу средней величины приходится «прокачивать» за час почти пятьсот литров морской воды, насыщенной кислородом. Конечно, в аквариуме создать такой режим трудно.

Логинов мне рассказал, чем особенно интересовали наших биологов эти сумрачные обитатели скалистых расселин:

— Есть у осьминогов одна особенность, весьма любопытная. Это я все о том же: где прячется память? Понимаете, сколько физиологи ни искали, у человека пока не удается точно локализовать места в коре головного мозга, которые бы достоверно были связаны с процессом запоминания. Нашли центры удовольствия и страха, достаточно точно определили, какой именно участок коры отвечает за определенные движения.

А вот «точек запоминания», если можно так выразиться, никак не удается нащупать. Правда, есть в височных долях коры такие области, при раздражении которых слабым электрическим током вдруг с большой четкостью и свежестью возникают образы прошлого, пережитого, казавшиеся давно и прочно забытыми. Но это еще ни о чем не говорит. У людей, лишившихся в результате какого-нибудь заболевания и операции этих височных долей, память вовсе не ухудшается. А опыты с кошками и собаками показали неожиданно, что они вполне способны обучаться простым реакциям, даже если у них совсем нарушены нервные связи между корой и стволом мозга. Получается, что, возможно, кора даже вообще не служит хранилищем памяти, а лишь участвует в координации и воспроизводстве в нужный момент информации, хранимой где-то совсем в других местах. А вот осьминог интересен тем, что у него каждый из органов чувств имеет в мозге свою отдельную область, ведающую запоминанием, накоплением опыта. Одна запоминает только зрительные впечатления, другая — скажем, осязательные. И если у осьминога удалить или блокировать, например, зрительную запоминающую часть мозга, то он будет видеть по-прежнему, но ничему научиться с помощью своих органов зрения уже не сможет, ничего не запомнит…

— А разве вообще осьминога можно чему-нибудь научить? — удивился я.

— Конечно, как и всякое животное. Даже у одноклеточных инфузорий можно выработать определенные рефлексы. А осьминог, так сказать, гораздо одареннее. Не хуже слонов или собак они различают маленький квадрат от большого, белый круг от черного, кресты и треугольники. Они неплохо поддаются дрессировке, надолго запоминая связь между каким-либо заданием и поощрением за его выполнение.

Признаться, в тот момент я не особенно задумался над тем, о чем рассказывал Логинов. Смешно, но меня даже немножко обижало, что наши исследователи изменили угрям и так увлеклись осьминогами. Я и не подозревал, какую важную роль было суждено сыграть этим наблюдениям для разгадки тайны ориентации угрей…

Осьминоги действительно нередко проявляли совершенно удивительную сообразительность, я убедился в этом, ныряя вместе с биологами среди рифов.

Местами осьминоги, которым не досталось «квартир» в расщелинах рифа, устроили себе «индивидуальные домики» прямо на песчаном дне, среди камней. Меня удивило, как ловко они выбирали себе подходящие груды камней. У некоторых гнезд широкие плоские плиты, прикрывая их сверху, будто в самом деле служили крышей.