Глеб Голубев - Избранное. Компиляция. 1-11

Мы переглянулись.

— Аллах! Аллах! — словно заклинание, пробормотал Сабир.

Снова раздался тот же унылый и полный невыразимой боли стон.

Сабир попятился к двери. Но, глянув на нас, остановился и смущенно начал приглаживать свои усики.

— Что это может быть, Алексей Николаевич? — спросил Павлик.

Похоже, ему тоже стало немножко не по себе. Да и не удивительно: трудно не поддаться хоть на миг страху, услышав такие загробные завывания где-то в недрах горы, возле пустой гробницы.

— Конечно, не тоскующая душа Хирена, — сказал я. — Вероятно, какой-нибудь любопытный звуковой эффект. Может быть, природный, а возможно, придуман специально для устрашения. Потом разберемся, а пока, наверное, надо отсюда уходить и запечатать камеру. Она, похоже, прямо вырублена в том же радиоактивном граните, что и в пирамиде, и зря торчать здесь не стоит. Как вы думаете, Сабир?

Упоминание о радиоактивности, как я и надеялся, сразу вернуло геолога из призрачного мира суеверных страхов к деловой, хотя, пожалуй, и более опасной, действительности. Он подошел к стене, похлопал по ней ладонью и сказал:

— Да, порода та же, но на всякий случай сделаем анализ.

«Разве не забавно и не парадоксально? — подумалось мне. — Радиоактивности, которая меня, признаться, немножко тревожит, Сабир вовсе не опасается, а вот мистической «мести» давным-давно погибшего фараона боится! И ведь где-то в глубине души всерьез верит, будто покойник может бродить по этим мрачным подземным коридорам и завывать, отпугивая врагов».

Мы заложили камнями пролом в дверях, замазали его гипсом. Сабир, напустив на себя весьма торжественный вид, опечатал двери, поставив оттиск медной печатки со своим именем и изображением государственного герба.

Больше в этот день мы ничего осматривать не стали. После ужина я сел и при свете фонаря, вокруг которого тучей вились ночные бабочки и мошки, написал короткий отчет о первом осмотре гробницы, чтобы утром отправить его с нарочным в ближайшее почтовое отделение, а оттуда — в Каир, в Службу древностей. Потом лег спать и, пожалуй, только теперь по-настоящему почувствовал грустное разочарование оттого, что заветная гробница, которую мы так долго искали, оказалась так жестоко разграблена.

Но что делать: не я первый из египтологов испытываю подобное разочарование. Счастливчиков, которым повезло больше, можно, пожалуй, пересчитать по пальцам. Горьковатое утешение, но ничего не попишешь…

Наутро Сабир снова отправился в погребальную камеру со своими приборами, а мы с Павликом решили разведать до конца нижний коридор. Геолог робко намекнул, что было бы лучше, если бы мы сопровождали его, но я твердо решил предоставить ему самому избавляться от суеверных страхов перед завывающей «душой фараона» и посоветовал:

— А вы прихватите своего помощника. Что-то он мало вам помогает, больше крутится возле повара…

До пролома в потолке коридора мы дошли вместе. Потом мрачный Сабир со своим молчаливым помощником, навьюченным приборами, полез выше, в погребальную камеру, а мы пошли дальше по коридору, уводившему нас все глубже вниз, словно в самое сердце горы.

— Откуда-то тянет свежим воздухом, вы чувствуете, Алексей Николаевич? — сказал за моей спиной Павлик.

Молодец! Все замечает. Из него получится, кажется, хороший археолог.

— Верно, — откликнулся я. — Видно, тут есть какие-то сквозные переходы. Все разведаем…

Однако дальше нам пройти не пришлось. Дорогу преграждал песчаный завал. Придется его разгребать.

Мы вернулись в лагерь, но Сабир уже опередил нас. Он даже, видно, успел принять душ, волосы у него блестели, сидел в палатке и что-то сосредоточенно писал.

— Ну, как результаты? — спросил я. — Есть радиоактивность?

Геолог молча кивнул, не прекращая работы.

— Большая?

Сабир посмотрел на меня далеким, отсутствующим взглядом, поморгал, коротко ответил:

— Да, — и сунул мне, чтобы не докучал, какой-то листочек, опять склоняясь над столом.

Он писал по-английски. Это была, видимо, страничка из отчета, который он готовил для отправки в Каир:

«Предполагается, что все эти урановые рудопроявления были первоначально образованы гидротермальными растворами, связанными с третичной вулканической деятельностью в данном районе. Подымающиеся кислые вулканические растворы могли выщелачивать и захватывать с собой первичный уран…»

Ни слова о фараоне Хирене и о его таинственной гробнице. И правильно: геолога Сабира интересует совсем иное, чем меня. Сейчас он больше занят будущим своей страны, чем ее древним и славным прошлым.

— А как там, в камере, завывает? — спросил Павлик.

— Что? — не понял Сабир.

— Я говорю: воющие звуки по-прежнему раздаются?

— Воет, воет, — буркнул Сабир, продолжая торопливо писать.

Теперь ему не до мистических духов, — и это тоже неплохо.

Пока не пришло официальное разрешение из Каира, мы не хотели заниматься детальным осмотром погребальной камеры и разборкой уцелевших в ней после грабежа вещей. Но чтобы зря не терять времени, рабочие начали разгребать песчаный завал.

Один за другим выходили они из недр горы, неся на плечах плоские корзины с песком, и размеренно пели в такт своим шагам. Те же корзины, такие же коротенькие рабочие фартуки, не стесняющие движений, как и у древних строителей, — казалось, перед нами вдруг ожил резной барельеф тысячелетней давности!

И песня, несомненно, восходила еще к тем незапамятным временам, когда в храмах звучали гимны солнечному богу Атону:

Песка оказалось много. Рабочие выносили корзину за корзиной, а он все сыпался и сыпался откуда-то…

Откуда? Мы с ребятами все время размышляли об этом.

— А не связан ли в этом месте коридор с тем колодцем, куда вы провалились? — высказал Павлик догадку. — Там на дне песок.

— Ну и что же?

— А то, что незачем было просто так сыпать песок на дно колодца, верно? Видимо, колодец сквозной, ведет из верхнего коридора к нижнему, отсюда и тяга воздуха, которую вы заметили, — подхватил Женя Лавровский.

— Возможно. Значит, он как бы двойной ловушкой служил: на тех, кто шел по нижнему коридору, из него сыпался песок. А из верхнего коридора в колодец проваливались.

— Ловко! — восхитился Андрей.

— Это, брат, гениальный Хирен, а не какой-нибудь древний архитектор-халтурщик, — хлопнул его по плечу Женя. — Тут все продумано.

— Подозреваю, было у этого колодца еще и третье назначение, — сказал я.

— Какое же?

— А вы не задумывались, как выбирались из гробницы строители после того, как заделали наглухо потайной вход из нижнего коридора в верхний? Грабители знали или догадались, где надо пробивать плиту, чтобы пробраться к погребальной камере. Но ведь строители положили эту плиту-то сверху, как бы закрыв дверь изнутри. А потом както выбрались оттуда, не остались же они в гробнице.