Коллектив авторов - Морские досуги №2

Наша затяжная истерика мгновенно прерывается поворотом с Большой дороги на местную бетонку в сторону базы подводных атомных ракетоносцев. Чуть помедленнее, кони! Чуть помедленнее… На Видяевском КПП избавляемся от компрометирующих вещдоков, дарим ошеломленным вахтенным матросам всю нашу злополучную добычу. Погуляет сегодня комендантская рота.

И выход в море состоялся. В ночь. Минута в минуту в соответствии с планом БП. Запасы пополнены, оружие на борту, личный состав полностью, установка на мощности 40 процентов, отданы концы питания с берега, отключена линия берегового телефона, проверена связь с оперативным по УКВ, из швартовов – один носовой передний, буксир у борта, ещё минута напряженного ожидания и в распахнутые ворота КДП влетает и несется по гребенке 9-го плавпирса штабной автомобиль.

– Товарищ капитан первого ранга!..

– Вольно. Здравствуй, Александр Васильевич. Готов?

– Готов, товарищ капитан первого ранга!

– Отдать швартовы.

– Центральный, записать в вахтенный журнал: прибыл старший на борту Начальник Штаба дивизии капитан первого ранга Ясеновенко.

09–47 – пулями в поворотную мишень ложатся знакомые цифры. Вот такого слова уже точно нету. Вот какая расправа нам уготована. Вот почему замполит с нами так зловеще приветлив. "Гильотина смазана, в работе проверена". Уж этот-то нас с Лёхой любит. Ни одного случая не упустит. Всё простить не может. Ну мы тогда, согласен, слегонца переборщили. И это ж была боевая служба, район действия вероятного противника. А мы со Штоком по плану ЗКПЧ стенгазету БЧ-5 верстаем. Новую рубрику открыли, "Бестолковый словарь", как в Литературке тогдашней. И пришло же в голову кому-то из нас, Ильфопетровых, что "членский взнос", это не что иное, как "внезапная эрекция". А Зам спросонья подписал не глядя, доверился отличникам БП и ПП. Дошло как-то до Политотдела дивизии. Шумчик был. Дали ему тогда по шлему видать не слабо.

Море! Как я люблю море! Это говорю вам я сегодняшний. Пенсионер Министерства обороны РФ. Капитан 2-го ранга запаса. 27 лет выслуги, 12 календарей чистого плавсостава. Никогда оно мне не надоедало. Первый выход в море в 1959 году в возрасте 3-х лет. Потом снова в третьем классе. Отцовская "Буки – два", Полярный. Восторг и ужас в грохочущем дизелями пятом. Мальчишеская уважуха к страшной боевой мощи на торпедной палубе. Зеленая мигающая тишина в рубке гидроакустика. Мне дали крутить какую-то ручку, как заводить машину, и от этого всё зависело. Я сумел, хвалили. А матросы! Ни одного кармана не осталось у меня не набитым шоколадками.

– Проходим узкость!

– Пост "Кувшин" запрашивает позывные.

– Ответить Кувшину.

– Товарищ капитан первого ранга, находимся в точке погружения.

– По плану, командир.

Корабельный ревун: кря-кря-кря-кря-кря-кря-кря-кря….

– Боевая тревога! Срочное погружение!

– Поднять перископ!

– Принимается главный балласт кроме средней!

– Заполнена быстрая.

– Задраен верхний рубочный люк!

– Отвалены средние рули.

– Пульт! Турбине вперед девяносто!

– Заполнить среднюю!

– Боцман, погружаться на глубину 40 метров с дифферентом 3 градуса на нос!

– Скорость по лагу?

– Доклад глубины через 5 метров!

– Глубина 40 метров. Режим тишины. Слушать в отсеках!

В ушах зазвенело от внезапной тишины. Мы под водой. Мы – подводники и мы на своей работе. Это вам не в небе где-нибудь. И не под землей. Мы теперь единое с Мировым Океаном. Дифферентуемся по плавучести. У меня в роду три офицера-подводника. Четвертый – тесть. Значит я – пятый. И все проходили это. Вот это. Уважение к забортному пространству. И детский захлеб души. И ощущение возмужания. На борту не бывает лишних. У каждого в Мировом Океане свое место, своя роль, своя обязанность прожить ее честно. А если ты в роду – пятый, то всё в пять раз ответственней.

– Отсек осмотрен, замечаний нет! – ору что есть мочи в загоревшуюся лампочку "каштана".

А в голове уже шипит горячий осколок реальности. Интересно, в какой форме будет разбор полетов? Партийное бюро корабля? Или отдадут на откуп партячейке боевой части? Свои бы мужики от замполита отбили, факт, но тут столь высокое присутствие. Ладно, что гадать, увидим. Зачем-то второй раз бреюсь перед дверным зеркалом в своей двухместной каюте. Нижняя койка моя, Штарька верхняя. Мягкий коврик, полка с книгами, шкафчик, кондиционер, часы "командирские", электробритва "Харьков". В сейфе – журналы боевой подготовки, накопившаяся заначка, бутылка шила, недописанная со Штарьковым и Витькой Климиным партия преферанса, кассеты Высоцкого…

Да, не пехота мы, не пехота. Вот бы поднимать сейчас взвод в атаку на безымянную высоту. И принять пулю на вздохе… И, глядишь, над открытой братской могилой простили бы нам с Лёхой наш проступок боевые товарищи. Нет, фантастика. Малодушная попытка ухода от реальности. Уж будь, что будет. Как нас учили? Подводник – это готовность встретить смерть в любую минуту. Да-да, вот было же на первом году моей службы, когда сто десятикилограммовый Шура Волков рухнул на меня вместе с сорвавшейся с упоров верхней койкой. Вот этой самой, теперь штарьковской. Просто не знаю, что меня спасло тогда от теоретически неизбежного летального исхода. Ангел хранитель не иначе. Есть, есть он у каждого подводника. Вот только где он сейчас? Наверное, не я один у него, где-то моего коллегу выручает из беды, разрывается между нами.

Еще вспомнил смертельный случай, чуть не булькнули тогда под гладь Баренцева моря. После стрельбы всплыли, отдраили верхний люк, командир Горбунов со старпомом на мостике курят, весело обсуждают удачные стрельбы. – Выход наверх разрешен по десять человек. – А что так низко сидим? Вахтенный механик, поддуй нос, волна накрывает. Что?! Мы не продуты!! Мда… Профессионалы поймут ту гамму чувств, что охватила центральный пост атомохода. Малейшее неточное движение боцмана на горизонтальных рулях и… всё. Всем сразу – всё. Всплыть всплыли, а ЦГБ не продули. Висим на одних рулях. Кажется невероятным, но так было. Шепнул же Ангел тогда вовремя. Ну а заклинки рулей глубины на погружение? Это вообще отдельная тема. Метры и секунды отделяют от небытия. Холодный пот и волосы дыбом. Вся жизнь перед глазами. Там вообще от экипажа уже ничего не зависело. Уходили и уходили вниз, уже далеко в красном секторе глубиномера, куда совсем нельзя, где чревато разрушением корпуса. И тоже ведь Бог не оставил.

А теперь похоже выпутываться нам с Лёхой своими силами. Отсечные часы неумолимо отстукивают секунды.

И вдруг…!

– "Аварийная тревога! Поступление забортной воды в третий отсек! Сорван пролетный кингстон водоотливной магистрали"

Ого, это серьёзно! И в соседнем отсеке. Поясню, сорван пролетный кингстон, это… короче это дыра 280 мм в забортное пространство. При открытом клапане вентиляции осушительной магистрали хватит секунд 20-ти, чтобы затопить весь 3-й, он же центральный. С понятными последствиями.