Коллектив авторов - Морские досуги №2

Начальство из метеобюро штаба авиации флота тоже заинтересовалось, за какие такие грехи меня так плотно «зарядили» дежурить. А я, право, рад и буду просить Раваева продлить мне «наказание» ещё на пару месяцев. Всё равно, пока не обременён многочисленной семьёй – свободного времени предостаточно. Когда же постоянно занят конкретным делом, то и время летит быстрее и опыта набираешься больше. Да и в синоптическую обстановку не надо «врубаться», так как ты с этой «кухни погоды» практически не уходишь. Помнишь все тонкости и незначительные нюансы развития синоптических процессов. Отсюда и точность прогнозов, и более уверенные доклады командованию, лётному составу.

На одном из «крайних» дежурств я, пожалуй, по-настоящему понял всю «прелесть» службы синоптика. Работа при скверной погоде идёт исключительно на нервах. Ситуации зачастую становятся стрессовыми, ведь дело идёт, в прямом смысле, о сохранности миллионной техники и о жизнях людей.

На дежурствах, в свободное от полётов время начинаю овладевать навыками игры под названием «шеш-беш» (разновидность игры в нарды). Как мне объяснили, в «шеш-беш» должен уметь играть каждый уважающий себя авиационный специалист, и, прежде всего, лётно-подъёмный состав, диспетчера и синоптики. В неё играют на всех военных аэродромах Советского Союза и везде, где ступает нога советского авиатора.

В общаге на постоянной основе любуюсь проспиртованными лицами, но общаться предпочитаю с изредка встречающимися другими. Конечно, все остальные ребята, тоже, в общем, люди неплохие и отношения с ними сложились ровные и вполне добрососедские. Если бы, поменьше употребляли – цены бы им всем не было. Но не каждый может удержаться, если в комнатах на столах постоянно стоят графины наполненные не кипячённой водой, а разведённым спиртом.

В общаге практически каждый вечер до часу ночи и позже стоит звон бокалов 14-ти копеечного хрусталя, густой табачный туман и рёв молодецких глоток, ведущих повествование о белых пароходах, крутящихся волчках, пьющих до дна и прочих важных вещах.

На днях присутствовал на суде офицерской чести. Одного из соседей по общежитию (жил в соседней комнате) за бытовое пьянство разжаловали из лейтенантов в младшие лейтенанты. Парень из «двухгодичников», закончил, кстати, вполне себе солидный ВУЗ – Московское высшее техническое училище им. Н.Э. Баумана. Но сгубило «студента» то, что повёлся «на дармовщинку». Дело в том, что в авиации кроме большого количества авиационного керосина, как правило, достаточно чистейшего этилового спирта. Он используется при проведении регламентных работ на авиатехнике, наземных комплексах, приборах и аппаратуре. В каждую службу полка и частей обеспечения, ежемесячно он выдаётся со склада многими литрами. Дальше, как в известном анекдоте: можно протирать аппаратуру ваткой, смоченной в спирте, а можно, употребив его в себя, затем дохнуть на ватку и протирать ею аппаратуру, приговаривать: «И тонким, тонким слоем».

Но это – «цветочки», так как основные объёмы медицинского этанола «потребляет» сам летательный аппарат. В частности, нашим самолётикам, надо семь литров «чистого» на бортовую радиолокационную станцию, при этом после каждого включения БРЛС, его необходимо заменять, а ещё на каждый полёт, в самолёт, для опрыскивания шасси на посадке заливается шесть литров СВС (спирта 30 % и водяной 70 % смеси), она же «шлёма» или «массандра».

Для информации: на истребитель-перехватчик Миг-25, должно заливаться на каждый час полёта 40 литров чистого «ректификата», крепостью 96 градусов, и 250 литров «массандры». Эти самолёты называют «летающие гастрономы», а полки ВВС, где они стоят на вооружении – «пьяными полками». Так, что наш полк, можно сказать, почти «трезвый».

Хотя как сказали знающие люди, в городе есть мастерские, где умельцы шьют неуставные офицерские фуражки «аэродромы» с высокой тульей и мягким, из лакированной кожи козырьком. Так вот, морякам такие «фуры» шьют за 25 рублей, а с «морских лётчиков» и со всех офицеров в авиационной форме требуют к оплате трёхлитровую банку чистого спирта.

…Раздаются поздравительные звонки от однокашников (естественно, они все, как и я, сегодня дежурят на своих аэродромах), в том числе позвонил одногруппник Юра Агарков, с которым мы пять лет за одним столом вкушали курсантские деликатесы и точно – съели не только пуд соли, но и много всего малосъедобного. Юрок служит в полку морской авиации в Очакове Николаевской области.

Ура! Наступил Новый Год!

Вот и переселились мы все в новую реальность, будто бы в новую квартиру, где всё ещё незнакомо и непривычно.

После полуночи над Севастополем, который виден с КДП, как на ладони, самодеятельный фейерверк. Мы тоже внесли свою посильную лепту, запустив несколько припасённых сигнальных ракет.

Стол ломится от яств, принесённых по сложившейся традиции жёнами наших офицеров и прапорщика. За ним собрались не только наши матросики с «метео», но и бойцы из ближайших аэродромных структур (постоянно находящиеся на аэродроме), за которыми в новогоднюю ночь не оказалось отеческого офицерского пригляда. Это двое ребят из парашютно-десантной службы полка и хлопцы из аэродромной кочегарки.

Одному за этими орлами уследить было сложно. Понимал, что у них где-то припрятан спирт, давно созревшая персиковая брага и хорошо перебродивший виноградный сок. Перспектива получения к часу ночи девяти мертвецки пьяных тел и, как следствие, на утро дисциплинарное взыскание, меня совершенно не радовала.

Поэтому мною были приняты превентивные меры.

За несколько дней до Нового года вызвал на разговор двух неформальных лидеров этой банды «бритоголовых», нашего матроса Саркиса (представитель ростовской армянской диаспоры), кстати, мастера спорта по боксу, и такого же «обаяшку» из кочегаров. Посмотрел на них проницательным взглядом, сказал, что всё знаю про их «новогодние планы». По тому жару, с которым они стали отнекиваться, догадался, что припасено очень много.

Взывать к комсомольской совести было явно бесполезно, предложил отметить Новый Год по-взрослому, но по-человечески, то есть с шампанским. Обещал выставить на стол две бутылки «Советского» полусладкого и два кремовых торта, но это – под честное слово и при условии их личного контроля за всеми остальными. Джентльмены ударили по рукам.

Всё прошло, как на приёме у английской королевы. Правда, когда закончилось моё шампанское, Саркис, смущаясь, достал ещё две бутылки. Но поскольку стол ломился, мы легко одолели ещё по 150 грамм.