Артур Дойль - Трагедия с «Короско»; Капитан Шарки; Морские рассказы; Родни Стоун; Рассказы о боксе

Несмотря на небольшое осложнение, возникшее в самый последний момент, птицы были выпущены почти точно в десять часов. Голубь Мюллера прилетел в Лоуелл на следующее утро в очень изможденном состоянии, а голубь Фленнигена пропал без вести. Лицам, поставившим на этого голубя, остается удовлетворяться сознанием, что состязание происходило самым честным образом. Голуби находились в специально сконструированной клетке, которая открывалась только при помощи особой пружины. Специальное приспособление исключало всякую возможность умышленного повреждения крыльев у голубей и позволяло кормить птиц через отверстие в крышке ящика.

Дальнейшее проведение таких состязаний будет способствовать популяризации голубиного спорта в Америке. Подобные матчи приятно отличаются от тех демонстраций человеческой выносливости, которые так участились за последние годы и носят столь нездоровый характер.

Нелегко было подвести к берегу «Гемкок»: река принесла столько ила, что образовалась громадная мель, на несколько миль выходившая в Атлантический океан. Берег вырисовывался слабо. Когда первые пенистые волны показали нам опасность, мы пошли медленно, осторожно. В мелкой воде мы остановились; но пост выслал нам навстречу шлюпку, и лоцман из племени крусов повел нас дальше. Яхта бросила якорь приблизительно в ста ярдах от острова, так как жесты негра показали нам, что не следовало и думать идти дальше. Морская лазурь в этом месте сменилась коричневатой речной водой. Даже под прикрытием острова волны ревели и кружились. Река казалась полноводной; уровень воды поднимался выше корней пальм, и течение несло обломки бревен, деревьев, всевозможные остатки.

Хорошенько закрепив якорь, я решил немедленно отправиться за водой, потому что мне казалось, что эта местность дышала лихорадкой. Непрозрачная река, блестящие илистые берега, яркая зелень и ядовитая растительность, заросли, туман, наполнявший атмосферу — все служило признаками опасности для человека, умевшего распознать их. Я велел поставить в шлюпку два бочонка для воды. Мы запаслись бы питьем до Сен Поля Лоанда. Сам я сел в маленький ял и стал грести по направлению к острову. Над пальмами я видел развевавшийся флаг союзного королевства, который обозначал коммерческую станцию фирмы «Эрмитедж и Уилсон».

Ял подходил, и я увидел саму станцию — длинное низкое строение, выбеленное известкой; вдоль его фасада тянулась широкая веранда, а по обеим сторонам виднелись наставленные одна на другую бочки с пальмовым маслом. Целый ряд челнов и плотов тянулись вдоль морского берега; маленький мол входил в реку. На нем стояло двое людей в белых костюмах с красными кушаками. Они ждали меня. Один был полный человек с седой бородой. Бледное продолговатое лицо его высокого и стройного спутника наполовину скрывалось под широкой шляпой, напоминавшей гриб.

— Я очень счастлив, что вижу вас, — приветлива сказал он. — Я Уокер, агент фирмы «Эрмитедж и Уилсон». Позвольте мне познакомить вас с доктором Северолем, моим товарищем по службе. Нам нечасто случается видеть здесь частную яхту.

— Это «Гемкок», — заметил я. — Я ее владелец и капитан, Мальдрем.

— Исследователь?

— Лепидоптерист… иными словами, охотник на бабочек. Я исследовал весь западный берег, начиная от Сенегала.

— Хорошая добыча? — спросил доктор, обращаясь ко мне и глядя на меня глазами с пожелтевшими белками.

— Сорок полных ящиков! Сюда мы пристали, чтобы запастись водой и поискать, нет ли у вас чего-нибудь интересного для меня.

Во время этих переговоров мои молодые крусы успели причалить ял к берегу. Я прошел по молу вместе с двумя моими новыми друзьями, которые закидывали меня вопросами: белых они не видали уже много месяцев.

— Что делаем мы? — сказал доктор, когда я, в свою очередь, стал расспрашивать его. — Наши дела отнимают у нас много времени. В свободные же минуты мы спорим о политике.

— Да, благодаря особой милости провидения, Североль — отчаянный радикал; я же — честный, неисправимый унионист. Благодаря этому, мы каждое утро спорим о местном управлении часа по два или больше.

— И пьем виски с хинином. В настоящее время мы оба прямо насыщены лекарством, а в прошлом году наша нормальная температура доходила до 103 градусов [7] По Фаренгейту. . Устье Огуэ никогда не сделается климатической станцией.

Нет ничего изящнее тех выражений, в которых люди, стоящие в авангарде цивилизации, говорят о печалях своего положения, с терпкой веселостью противопоставляя превратностям судьбы мужество шутки. Есть что-то почти божественное в способности, дарованной человеку, господствовать над условиями своей жизни и заставлять свой ум и дух презирать материальные лишения.

— Через полчаса будет готов обед, капитан Мельдрем, — сказал доктор. — Уокер пошел заниматься им: эту неделю он исполняет обязанности экономки. А до поры до времени, если вам угодно, мы прогуляемся: я вам покажу часть острова.

Солнце зашло за линию пальм, и большой свод неба представлялся внутренностью громадной раковины с нежно-розоватыми и разноцветными тонами. Тот, кто не жил в одной из стран, где даже вес и маленькой салфетки на коленях делается нестерпимым, не может себе представить восхитительного облегчения, которое испытываешь, чувствуя свежесть вечера.

— У нашего острова есть романтический оттенок, — сказал Североль, отвечая на мое замечание относительно однообразия их жизни. — Мы живем на границе неведомого. Там вверху, — и его палец указал на северо-запад, — Дю-Шалью посетил внутренность материка и открыл гориллу; там Габон — страна больших обезьян. С этой стороны, — и он указал на юго-запад, — никто не проникал далеко. Местность, орошаемая нашей рекой, неизвестна европейцам. Стволы деревьев, которые проносятся мимо нас, плывут из таинственной области. Я часто сожалею о недостаточности моих ботанических знаний, видя удивительные орхидеи и другие странные растения, принесенные водой на окраину острова.

Доктор указал на покатую отмель коричневого цвета, сплошь усеянную листьями, стволами и лианами.

Два ее конечные пункта, выходившие в море, как естественные молы, оставляли между собою маленький неглубокий залив. В центре этой бухты плававшие на воде вьющиеся растения окружали ствол дерева, вокруг которого плескалась вода.

— Все эти растительные остатки принесены с возвышенности, — сказал доктор. — Они будут плавать в нашем маленьком заливе до тех пор, пока новое наводнение не унесет их в море.

— Что это за дерево? — спросил я.

— Что-то вроде приморского дуба, кажется; но он порядочно-таки истлел, если судить по его внешнему виду. Не пойдем ли мы дальше?