Юрий Волошин - Королева морей

— Идем дальше, Хадар, — сказала Асия старому амиру. — До порта Абушер. Я слышала, что там проще устроить дела с караваном и охраной. Да и дорога на Шираз лучше, хоть и длиннее.

— Ханум все рвется домой, — отвечал старик, а в глазах светилась печаль и тоска одиночества.

Иногда Асия испытывала сильное чувство страха и неуверенности. Она с тревогой прислушивалась к себе, но пока такое случалось редко и не таило в себе ничего страшного. Просто резкая смена всей жизни волновала и беспокоила.

После месяца плавания по заливу суда бросили якоря в гавани порта Абушер.

Много хлопот досталось с составлением каравана. Приказчики Асии бегали по городу целые дни, договаривались с погонщиками верблюдов, покупали мулов, седла, сбрую. Искали попутчиков и договаривались о времени выхода из города, подбирали охранников и договаривались об оплате. Все это требовало времени.

Кончался месяц раджаб, а караван так и не был готов. Асия злилась, волновалась, распекала приказчиков, но дела двигались медленно. И только в первых числах месяца шабана дела были сделаны и оставалось лишь сговориться с другими путниками о времени выхода.

И вот караван тронулся в путь. Позади остались тоскливые минуты прощания со стариком Хадаром и мальчишкой Пракашем, с остальными людьми. Мигуль лила слезы, расставаясь с госпожой, а Асия торопила всех, боясь продления этих мучительных минут. Она решила никого с собой не брать, не лишать людей родины. И вот судно ушло в обратный путь, а Асия с Михаилом остались в чужой стране, в окружении незнакомых и подозрительных персов. Она никогда не могла с доверием смотреть на их хитроватые рожи с длинными бородами.

Зато теперь она, как и раньше, носилась вдоль каравана на отличном коне и слушала свист ветра в ушах, вспоминая далекие дни юности. Михаил старался не оставлять ее одну, понимая, как трудно женщине защитить себя от домогательств мужчин.

— Ася, прошу тебя, не выставляйся так перед людьми, — уговаривал ее Михаил, ловя подозрительные взгляды охранников и купцов.

— Миша, дай погулять, душа просит простора. Я так скучала по нему, а ты пугаешь. А пистолеты мои? Рука еще не дрожит, Миша! — и она нахлестывала лошадь, прислушиваясь к уверенному перестуку копыт.

Погода стояла хмурая, с моросящими дождями, такая же, как и в то время, когда она ехала в далекие края, на родину Абу-Мулайла. Они с Михаилом наслаждались прохладным ветром, с удовольствием сидели у костра или у мангала в караван-сарае, ощущая приятное тепло. Не было больше изнуряющей жары и духоты, на душе Асии стало легко, в теле играла сила и задор молодости.

Шираз встретил караван солнечным днем. Асия торопливо рассказывала Михаилу о своих первых впечатлениях о нем. Указывала на знакомые мечети, обещала сводить к гробнице знаменитого Саади и требовала посетить публичные чтения стихов Фирдоуси, уроженца этого знаменитого города.

Город действительно удивил Михаила. Но пышность мешалась здесь с отчаянной нищетой. Дервиши и нищие приставали к прохожим, выпрашивая подаяние. Воришки шныряли в толпе, ища зевак и очищая их карманы. Ферраши ожесточенно раздавали удары палками, разгоняя народ перед шествием важного чиновника — средоточия Вселенной, шах-ин-шаха.

Хоккебазы-фокусники смешили толпу, собирая пожертвования, богатыри с напускной важностью показывали свою силу и удаль, нестройной толпой шествовали сарбазы в красных шапках с кривыми саблями у пояса.

Шум, гвалт, крики мешались в невероятную какофонию, потоки зловонной грязи текли по мостовой, где копошились собаки вместе с полуголыми детьми, охотясь за куском.

Три дня, проведенные в Ширазе, оглушили Михаила. Он с чувством облегчения воспринял выход каравана в дальнейший путь. Асия тоже была мрачной, воспоминания блуждали в голове, вызывая печаль.

Караван направлялся в столицу Персии Исфагань, размеренно продвигаясь от одного караван-сарая к другому. Монотонность путешествия вскоре охладила пыл Асии. Она уже не скакала вдоль каравана, а с удовольствием восседала в крохотном домике на спине верблюда, предаваясь приятной дремоте. Но в то же время она не упускала из виду Михаила и постоянно наблюдала за ним, подмечая малейшие изменения в его настроении. Если замечала грусть, то тут же подзывала его к себе и начинала нескончаемые разговоры о том блаженном времени, когда они обоснуются постоянно в одном из городов России.

Настроение Михаила улучшалось, и он с улыбкой говорил:

— Ты угадываешь, когда мне плохо, Ася. Всегда развеешь грусть и скрасишь ее. С тобой легко.

Асия была довольна. Приближалась волнующая минута встречи с родной землей, с родными людьми.

Вот остался позади город Кум, святое для персиян место. Здесь пришлось сделать остановку на четыре дня. Купцы изъявили желание помолиться у могилы Фатимы и поглядеть на преступников, укрывшихся от возмездия за оградой мечети, где им не грозила никакая беда.

Впереди маячил Тегеран, а это совсем близко от Хвалынского моря. Погода стояла промозглая, сырая. Асия с Михаилом посмеивались, глядя друг на друга, подмечая неудобства, причиняемые холодом, от которого они давно отвыкли. И будущий снег им уже не казался таким желанным, а морозы и вовсе пугали, особенно Михаила. Он ведь не один десяток лет провел в тропиках.

За Тегераном пошли горы. С неба срывался снежок, но не такой, о котором мечталось нашим северянам. Он падал хлопьями и тут же таял, создавая грязь и сырость. И только по утрам можно было походить по лужам, задернутым ломким ледком, и послушать музыку его хруста.

Миша, даже не верится, что мы совсем недавно изнывали от жары. Не так ли? Что у тебя сейчас на душе?

— Покой, Ася, у меня на душе, — ответил Михаил. — И еще ожидание, а чего — и сам еще не могу понять.

— И правда боязно как-то. Что нас ожидает?

В один из дней вдали показались всадники в лохматых папахах. По каравану пронесся гомон тревоги. Все остановились, охранники замерли с оружием в руках.

Всадники прогалопировали вдоль каравана, выстрелили несколько раз и с улюлюканьем скрылись за буграми.

— Туркмены! Дикие туркмены! — кричали в караване. Разбойники! От них можно ждать всего! Спаси и помилуй, всемогущий аллах!

Но все обошлось, и караван продолжал шествовать к Казвину, большому городу, где когда-то находилась столица Персии. Он тоже поразил наших путников обилием мечетей, гробниц и высоких минаретов. И ни дождь, ни грязь не прекращали непрерывную толчею на улицах и майданах. Дервиши назойливо лезли грязными руками к лицу, выпрашивая подаяния и протягивая свои вместительные деревянные чашки, где позвякивали медяки.

От Казвина пришлось добираться до Ленгеруда вместе с одним армянским купцом. У того было два десятка верблюдов и хорошая охрана. Караван вступал в благодатный край приморской равнины. Повсюду виднелись поля, в которых трудились крестьяне. Зима кончилась, и солнце стало припекать. По утрам еще было прохладно, но все цвело, благоухало, деревья и травы тянули жизненные соки из земли. Природа начинала жизнь заново.