Кристофер Ларсен - Муссон Дервиш

В маленьком провинциальном городке в Танзании ситуация обострилась, я обнаружил огромный экземпляр местного чёрного таракана, целых три дюйма длины. Я сдался и отбросил свои принципы. Тараканы одолели, тут не до принципов. Я всё ещё был не готов взорвать лодку, чтобы уничтожить на ней всё живое, но тараканы побеждали и я перешёл к химикатам.

В моём лексиконе не было слова таракан на суахили, но языковые проблемы в таких случаях легко преодолеваются, и подозреваю, что я был не единственным с подобной проблемой. Я зашёл в маленький магазинчик, вроде тех, что продают сигареты, противомоскитные спирали и банки с концентрированным молоком Нестле. Я сказал хозяину, что моя лодка полна этих мелких созданий, показывая на бегающих вокруг насекомых. Старик индиец улыбнулся: - Дальше можешь не говорить. - достал из под стола коробку полную маленьких пакетиков и протянул мне один — Второй не понадобится. И он оказался прав. Каким бы там ни был активный ингредиент, скорее всего запрещённый повсюду в Северной Сахаре, но тараканов стало раз в десять меньше, а гекконы продолжали скрипеть по ночам.

Первая же зима в Японии, хоть и говорили, что она была мягкая, извела остатки тропических насекомых вместе с гекконами, они все вымерзли. Но стоило мне снова спуститься в тропики, паразиты снова объявились. Насекомых победить невозможно. Пусть у нас есть интеллект, но они берут количеством и опытом. Они появились раньше, чем земля, по которой мы ходим, они выжили и заслуживают уважения.

Насекомые, единственные существа которые когда либо смогли вынудить меня покинуть лодку. Плавая в архипелаге Керимбас, на севере Мозамбика, я встал на якорь у небольшого островка, чтобы дождаться полуденного бриза. Сидел на корме, разделывал на филе рыбу, только что выменянную у рыбаков, когда услышал сильное жужжание. Рыбаки на своих долблёнках, которые всё ещё были рядом, вдруг начали кричать: - Ниуки, ниуки! - и рванули к берегу так, словно участвовали в гребной гонке Кембридж-Оксфорд. - Ниуки? На суахили это означает «пчёлы». - Пчёлы? - Да. Это были пчёлы. Большой рой диких пчёл пытался поселиться на Кехааре. Они выбрали широкую складку паруса у оконечности латы.

Я закончил с рыбой, поджарил её на гриле, поел и задумался над ситуацией. Пчелиный рой увеличился до размеров футбольного мяча. Много лет назад я держал пасеку и знал, что пока я их не трогаю, они мне ничего не сделают, а когда решил что-то сделать, действовать надо решительно. У меня не было ничего, чтобы окурить их дымом и я не хотел прожечь дыру в парусе. Я не мог смахнуть рой в коробку, так как подозревал что матка засела где-то глубоко в складках паруса. Но у меня было много воды и я выбрал оборону с её помощью, вылил на рой несколько вёдер, стараясь смыть матку. Потом приподнял край паруса из лэйзи-джека и снова окатил их морской водой. Пчёлам это не понравилось и они разозлились. Стараясь двигаться медленно и не прихлопывать инстинктивно жужжащих пчёл, я удалился вниз и под каждым люком зажёг противомоскитную спираль. Но их этим не проведёшь, они последовали за мной внутрь, теперь уже по-настоящему разозлённые. Вместо компактного роя на парусе теперь над лодкой висело облако из возбуждённых пчёл. Они путались у меня в бороде и в волосах, я начал отбиваться от них, сразу последовали первые укусы.

Потребовалось тактическое отступление, я бросился к люку и выпрыгнул за борт. Пчёлы жужжали повсюду, разыскивая свою потерявшуюся королеву. Барахтаясь в воде вокруг Кехаара я отметил дефект в моём плане отступления, на мне ничего не было. Дождавшись затишья пчелиной активности я быстро вскарабкался на борт, схватил валяющиеся на палубе шорты и снова нырнул в спасительную воду. Ничего нельзя было сделать, только ждать и надеяться, что я всё же смыл матку. Моя долблёнка лежала на палубе покрытой пчёлами, я отправился к острову вплавь. Сидя в тени казуарина, сбежав с собственной лодки, я размышлял о превосходстве насекомых. Они конечно бессловесные и безмозглые существа, но никто другой с лодки меня ещё не выгонял.

У этой истории был счастливый конец. К тому времени, когда подул послеполуденный бриз, лишь редкие заблудившиеся насекомые ползали по палубе. Я смог спокойно выбрать якорь и продолжить плавание вдоль побережья.

Архипелаг Керимбас, это цепь коралловых островов, протянувшаяся на сто двадцать миль от реки Рувума, на границе Танзании, до города Пемба (бывший Порт Амелия). Вся эта зона навевает необычное чувство меланхолии. В разные времена здесь жило приличное количество людей. Разбросанные среди развалин арабских городов дома, португальские форты, разрушенные спальные бараки эры коммунизма, заброшенные молодые кокосовые посадки и мангровые хижины. За исключением острова Вамизи, на нём вряд ли кто-нибудь сейчас живёт. С началом сезона дождей даже временные рыбацкие лагеря опустели. На островах очень мало грунтовых вод, люди периодически приходят, процветают некоторое время и снова исчезают.

По структуре поселений и по тому, что они оставили после себя, можно сказать, кто они были. Каждая из морских наций принесла собственный, отличный от других, стиль колонизации. Французы находили натуральный порт и начинали строить прямо на берегу.

Когда они уходили, после них оставались багет и круасаны, как например на Мадагаскаре.

Англичане искали натуральный порт с судоходной рекой, поднимались шесть миль по реке и закладывали город. Все главные австралийские города таковы. Главным их наследием является английский язык. Арабы, двигаясь вдоль побережья Африки, находили остров недалеко от материка и строили на нём крепость и город. Читая туристические путеводители можно подумать, что их таких всего три: Ламу, Занзибар и Момбаса. На самом деле целая цепь городов соответствует этой схеме: Патэ, Феза и Ламу в Кении, Момбаса, Занзибар и Килва на центральном побережье, Вамизи, Ибо и Мозамбик на юге и коморское ответвление Анжуан и Морони. После арабов осталась арабская кровь и, вместе с ней Ислам и кофе.

Наименее заметное материальное наследие в Африке оставили португальцы. Подчас это только их репутация как подлых негодяев, в своих завоеваниях они использовали очень коварные методы. Они хотели захватить процветающий город Килва, где тогда находился арабский университет и великолепный двор. Султан Килвы отказался сдаваться, осада ничего не дала. Тогда португальцы заключили союз с Зимба, племенем кочевников каннибалов с озера Малави, и те пришли в Килва. Всё закончилось тем, что султан был зажарен на вертеле, а город так никогда и не оправился после разорения. Португальцы заполучили руины во славу Всевышнего в 1587 году.

Двумя годами позже объединённые силы Зимба и португальцев взяли Момбасу. Защитники, под предводительством турецкого капера Амир Али Бея, были разгромлены и зажарены на углях. Завоеватели направились в Малинди. Хорошо откормленные каннибалы стали слишком сильны и испуганные португальцы их предали. Они объединились с местным племенем Сегежу и разбили Зимба. После победы они отступили в Момбасу и построили там форт Иисус, всё в благородном стремлении принести Христианство африканским дикарям.