Игорь Полукеев - Дервиш

…Свет струился вокруг светло-золотистыми ручьями, сгущаясь и рассеиваясь перед глазами. Он с тихим пощёлкиванием закручивался в светящиеся вихри, с шуршанием рассыпался маленькими светлячками, и вновь сливался в фигуры. Глеб стоял в этих потоках, пытаясь рассмотреть место, где он находился. Это был большой зал, очень большой, каким-то образом он это ощущал. Стены и потолок были где-то далеко, в светящихся клубах тумана, но это был зал — он знал это наверняка. Из потоков света перед ним возникла фигура, обретая чёткие контуры и черты человеческого лица.

— Готов ли ты? Уверен ли ты в себе? — Спокойно спрашивал улыбающийся смуглый мужчина с тёмными вьющимися волосами и огромными карими глазами. — Нет нужды спешить, если уверенность в своих силах отсутствует. Торопливость всегда вредит.

— Ты пришёл чтобы помочь, поддержать меня? — Спросил Глеб, с любопытством рассматривая того, кто стоял перед ним.

— Я здесь чтобы узнать, готов ли ты совершить задуманное? Это важный шаг! — Мужчина улыбался добро и приветливо, его глаза искрились.

— Да, я уверен! Я готов! — Глеб улыбался в ответ, вглядываясь в совершенные черты его лица, одновременно сквозь сон ощущая сырость и холод.

Он открыл глаза и видение растаяло. В утреннем полумраке едва виднелся потолок брезентовой палатки. Вики рядом не было. Глеб поднял руку и взглянул на светящийся дисплей часов: «Шесть утра… Викуля наверняка уже возится с завтраком». Поёживаясь от холода и размышляя о своём сне, он вылез из спальника, быстро натянул куртку и обулся, слушая, как редкие капли дождя стучат в натянутый брезент.

— Июнь месяц! Ну и лето! — Сказал он сам себе, стоя возле палатки и глядя на мокрые сосны, на потухший костёр и сырые чёрные угли. — Да… И это — сарказм!

Лето не спешило вступать в права, оно вообще никуда не торопилось, а мелкий противный дождик, казалось, просто висел в воздухе. Промокший лес просыпался в тихом сером июньском утре, в сумрачной хмари изредка раздавались птичьи голоса. Вернулось неприятное воспоминание, как вчера старая, высохшая коряга, попав под колесо джипа, крутанулась и пробила сучком радиатор. Правда, Славка сразу вспомнил про автомастерскую в селе, которое они проезжали утром, и вызвался туда сгонять. Глеб, Вика и Лёха Пахомов тут же разгрузили джип, и Слава уехал, а они под мелким, противным дождём наскоро разбили лагерь. Ближе к вечеру Слава бодро отзвонился, сказав, что всё в порядке, радиатор как новенький, но ночью он возвращаться не рискнёт, и остаётся ночевать в машине. Глеб вспомнил, как впервые увидел его, когда семья Трутнёвых въехала в их дом двадцать лет назад. Славка — друг на всю жизнь, с того самого дня! И Лёха Пахомов! Ну, этот всё ещё дрыхнет в палатке! И куда в него лезет?

Под клеёнчатым навесом, натянутым между деревьями, на импровизированной кухне, Вика, высокая светловолосая кареглазая девушка в камуфляжном комбинезоне, коротких сапожках и накинутом сверху длинном прозрачном дождевике, держа в руках пакет с крупой, что-то искала в рюкзаке, лежащем на разложенном походном столе. Она обернулась, и, поправив упавшую из-под капюшона короткую русую косу, улыбнулась:

— Привет, карапуз! Ты уже есть хочешь?

— Привет, Викуля! Пока не хочу! — Ответил Глеб.

— Тогда скоренько разведи костёр!

Глеб вернулся к палатке и вытащил из сумки газету. Уложив её на мокрые угли, он принялся колдовать со спичками. Викуля!.. Когда ещё в восьмом она пришла в их класс, он сразу дал понять всем пацанам, чья она! Трутнёв, как и положено лучшему другу, не возражал, и отнёсся ко всему очень даже спокойно! Потом была служба в ВДВ, институт, клуб «Искатель». И вот теперь втроём они коротают время в лагере, ожидая Славу: Вика на кухне, Пахомов спит в своей палатке, а он сидит над мокрыми углями, и пытается разжечь костёр. В сыром воздухе дым стелился над землёй и щипал глаза. Костёр никак не хотел разгораться. Крошечное пламя медленно ползло по стебелькам, словно раздумывая, и не желая делать решительно ничего. Глеб отвернулся от дыма и вытер слёзы, накинул на мокрые волосы капюшон куртки и заметил сам себе:

— Да-а, ждём от судьбы подарков, а получаем сюрпризы. Вика! Пахомчик ещё спит?

Вика ответила:

— Я не будила!

Из второй, стоящей рядом, палатки глухо прозвучал возмущённый голос:

— Я, между прочим, всё слышу!

— А, вот оно, наше инкогнито! Пахомчик! Хватит спать! Вставай!

— Я не могу! Я всю ночь не спал, моё естество теперь бунтует!

— А что если твоё естество останется голодным? — Иронично спросила Вика, шумно высыпая крупу в дюралевый котелок.

— Нет, против этого оно тоже бунтует! Дайте поспать!!

— Глеб! Костёр будет? Или мы сегодня без завтрака? — Напомнила Вика.

— Сейчас, Викуля! Ради тебя я наступлю на горло своим принципам! — Глеб достал из стоящего под деревом контейнера жидкость для розжига.

— Ты мой рыцарь! — Ответила Вика.

Глеб немного плеснул из бутылки на сырые дрова и бросил спичку.

— Меня Слава разбудил! — Вика наливала в кастрюлю воду из фляги. — Он тебе звонил, а ты звук выключил… Он уже недалеко! Я и вскочила пораньше, чтоб завтрак вам приготовить!

— Значит, сейчас уже подъедет! — Ответил Глеб. — Лёшка, вставай! Слава сейчас подъедет, позавтракаем и двигаем дальше, хорош дурачиться!

В ответ прозвучал измученный голос:

— Глеб, ещё полчасика, или я сдохну! Всю ночь не спал.

— Ладно, полчаса спи!

Из леса доносился быстро приближающийся звук автомобильного двигателя.

— Ну, вот и Слава! — Довольно бросила Вика, и, подняв голову, с улыбкой смотрела на подъезжающую машину.

Глеб пошёл навстречу джипу, сбивая капли с травы, и слыша, как сапоги чавкают во влажной почве. Джип неторопливо ехал между деревьями прямо к лагерю, покачиваясь и оставляя в траве колею. Он остановился возле кухонного навеса, дверца открылась и на мокрую траву спрыгнул плечистый коренастый парень в резиновых сапогах и тёмно-зелёной походной куртке. Глеб поздоровался, и помог вытащить из багажника сумку и флягу с водой.

— Соскучились? Я спешил. — Слава поставил флягу на траву.

— Что радиатор? — Спросил Глеб.

— Смотри! — Слава поднял капот. — Ручонки золотые. Быстро и аккуратно, даже денег не жалко.

— Отлично! — Глеб критически оглядел заваренный шов, и, довольный осмотром, сам опустил капот.

— Пахомчик, я так понимаю, до сих пор дрыхнет? — Спросил Трутнёв и потёр заспанное лицо.

— Да пусть поспит немного, пока каша не готова! — Махнула рукой Вика.

— Ладно! — Махнул рукой Трутнёв.

Дождь прекратился, воздух густо пах смолой и хвоей. К ним добавлялся неповторимый запах свежести, лесной травы, варящейся каши, дыма от костра и свежего кофе. Издалека раздавалась оптимистичная дробь дятла.