Игорь Полукеев - Дервиш

— Здравствуйте, бабушка Агафья!

— Здравствуйте, голуби, здравствуйте! — Ответила женщина.

— Вам что, плохо? — Спросила одна из девчушек.

— Да что ты, Любонька! — Улыбнулась Агафья. — Всё хорошо, уморилась вот! Сейчас посижу, да дальше пойду! Идите с богом, храни вас господь!

Дверь магазина на всю улицу гулко стукнула по второй, закрытой створке.

— Пахомыч! Ты дверь придерживай! — Обернулся высокий смуглый парень на крыльце к другому, что шёл за ним следом.

— Глеб, да я и не думал, что так громко долбанёт! Да и чем придерживать, видишь, у меня руки заняты? — Оправдывался второй, идя сзади, в обеих его руках действительно были пакеты с покупками.

— Ногой бы придержал!

Парни подошли к джипу и открыли багажную дверцу. Агафья зорко следила за крыльцом, машиной и троицей на лавке, чуть шевеля губами. Вокруг дров ходили куры, запрыгивая на них и склёвывая ползающих по коре лесных букашек, но Агафья даже не обернулась, когда одно из поленьев соскользнуло и упало на землю вместе с запрыгнувшей на него курицей, которая с истошным криком захлопала крыльями и отпрыгнула в сторону. Она чего-то напряжённо ждала. Когда на крыльцо из магазина вышли ещё двое — парень и девушка, тоже с пакетами, и пошли к машине, троица встала с лавочки.

— Глеб, вот этот поставь к стенке, чтоб не упал! — Подойдя к открытому багажнику, Вика протянула Глебу пакет. — И подопри чем-нибудь!

— Привет честной кампании! — Сбоку раздался неприятный, с ехидцей, голос.

Глеб обернулся — из-за дверцы багажника на них смотрел невысокий мужичок — один из той троицы, что сидела на скамейке возле магазина. На опухшем лице из-под щетины виднелась кривая ухмылка, никак не вязавшаяся со злобным угрожающим взглядом. На обеих руках, открытых ниже коротких рукавов рубашки, синела татуировка. Глеб опустил глаза, и увидел ободранные, покрытые темными пятнами, ремешки сандалий, из под которых виднелись грязные пальцы ног с черными ободками ногтей.

— Помощь не нужна? — Раздался хриплый голос с другой стороны джипа.

Вика охнула и отступила за спину Глеба: здоровенный битюг в серой футболке, спортивных штанах и китайских шлёпанцах, лениво почёсывая под ухом, пренебрежительно разглядывал искателей. Из-за его спины вынырнул и третий — худощавый хлыщ, в чёрной, с блёклым рисунком, линялой рубашке с длинными рукавами, жадно оглядывая сумки в багажнике и в руках Славы и Пахомова.

— Ну, если только материальная!.. — Начал Пахомов, но Глеб его прервал.

— Спасибо, не нужно нам никакой помощи, сами справляемся! — Спокойно и вежливо ответил он.

Слава быстро поставил свои сумки в багажник и отошёл, пропуская Пахомова.

— Вы откуда? — Спросил здоровяк.

— Из Подмосковья, город Зеленодольск. — Ответил Слава.

— Ха! Маркиз оттуда был! Из Зеленодольска! — Гоготнул худощавый.

Здоровяк как-то по-прежнему лениво, но ловко, открытой ладонью, шлёпнул его по голове, куда-то в лоб, и хлыщ замолчал.

— Я извиняюсь, — протяжно прогнусавил небритый, — не будет у вас немного мелочи на опохмел временно неработающим? Очень надо! Трубы, я извиняюсь, горят! Не сочтите за труд!

— А я-то думаю, ещё только с машины вылез, — Пахомов нарочито громко заговорил, обращаясь к Славику, — откуда дымком здесь попахивает? А оно вон что, оказывается — трубы горят!

— Ты чё, фраер? Берега попутал?! — Глаза небритого налились яростью. — Ты на кого тянешь, марамой?!

— Валили бы вы отсюда, ребята! Ничего вам здесь не обломится! — Твёрдо сказал Славик, скрестив на груди руки.

— Ответишь? — Здоровяк по-прежнему лениво смерил Трутнёва взглядом.

Слава пожал плечами, спокойно глядя на него. Глеб отстранил побледневшую Вику подальше за свою спину и встал рядом со Славой, стараясь держать всю троицу на виду. Пахомов достал монтировку из багажника и быстро отошёл к своим. Троица теперь стояла напротив искателей, оттеснив их от машины. Здоровяк вразвалку повернулся к открытому багажнику и, взяв один из пакетов рукой, наклонил к себе, чтобы рассмотреть содержимое. Пахомов с криком «Поставь на место!» шагнул к нему, но неожиданно здоровяк с необъяснимой прытью развернулся, и шлёпнул его ладонью пониже щеки, по челюсти. Пахомов молча рухнул на землю, уронив монтировку. Вика закричала. Славик быстро шагнул вперёд и, взлетев в воздух, ногой в прыжке отправил в нокаут небритого, затем, повернувшись к бросившемуся на него здоровяку, той же ногой ударил его в живот, но тот только громко отрыгнул, остановившись на мгновение.

Глеб бился с хлыщом. Тот неожиданно оказался опытным бойцом: его короткие и хлёсткие, хорошо поставленные удары, свидетельствовали о богатой практике тюремного боксёра, но Глебу, всего три года назад вернувшемуся на гражданку после службы в десанте, такие схватки были не в новинку. Он мысленно благодарил сержанта Ерменкулова, который с патологической жестокостью бил своих бойцов сам, и заставлял их жёстко драться друг с другом на занятиях по рукопашке, бесконечно повторяя отредактированную им самим суворовскую пословицу: «Тяжело здесь — легко будет там!». «Видимо, — думал Глеб. — Именно там мы сегодня и оказались!». Вика, зажав рот, чтобы не закричать, оббежала дерущихся и заперлась в джипе, лихорадочно набирая номер на сотовом телефоне. Трутнёву было куда тяжелее, чем Глебу: амбал, скинув с ног шлёпанцы, топтался по земле босиком и гонял его вокруг себя загребающими ударами, стремясь поймать в свои объятия. Ничего хорошего Славику это не сулило, и поэтому он, улучив момент, здорово припечатал ему по пальцам босой ноги своим кроссовком, из-за чего здоровяк теперь хромал, а Славик, бесконечно уклоняясь и отпрыгивая, бил его по огромным рукам, заставляя своего противника материться и рычать от злобы и боли. Из окрестных домов повыскакивали люди, тревожно переговариваясь и глядя на драку, но не двигаясь с места. Гуси, испуганно гогоча и вытягивая шеи, шустро двинулись вдоль дороги обратно. С крыльца магазина раздался женский крик, кричала выскочившая на шум продавщица:

— Тоня, там дерутся!! Лёнька Евтухеев с городскими опять сцепился!

Вторая продавщица тоже выскочила на крыльцо, посмотрела, потом подхватила свою подружку под руки и уволокла в магазин.

Уроки сержанта Ерменкулова принесли свои плоды — Глебу, наконец, удалось одолеть хлыща! Его кулак, крушивший на спортплощадке военного городка никогда не кончающиеся кирпичи, с хрустом врезался в худосочные рёбра блатаря, и тот со стоном рухнул на землю. Глеб тотчас развернулся к здоровяку и, вложив в удар всю свою ярость и силу, впечатал кулак тому в затылок. Амбал, мгновенно потеряв ориентацию, неуклюже пробежал пару шагов вперёд, ловя равновесие, и получив ещё один напутственный удар от Славика, рухнул на живот. Славик тотчас шагнул к уже пришедшему в себя и сидящему на земле Пахомову, как вдруг рядом с ними раздался жуткий от ненависти и злобы, хриплый голос: