Пьер Латиль - От «Наутилуса» до батискафа

Триумф «Галатеи» явился событием огромной важности для Дании. Эта маленькая страна издавна была родиной отважных мореплавателей. «Все мы появляемся на свет меньше чем в тридцати километрах от морского берега», — сказал как-то о своих соотечественниках Антон Брун. Предками датчан были легендарные викинги, которые еще около 1000 года (более девятисот лет назад и за пять столетий до Колумба!) переплывали в своих утлых суденышках Атлантический океан и добирались до берегов Гренландии и Северной Америки.

У современной Дании нет мощного морского флота, и она не может претендовать на звание великой морской державы, но она хочет, по крайней мере, сохранить за собой ведущую роль в океанографии — науке, изучающей море. Иоханнеса Шмидта, выдающегося датского ученого, разрешившего загадку чудесной миграции угрей из европейских рек в Саргассово море, датчане провозгласили своим национальным героем. Таким же героем стал для них и Антон Брун после своего триумфального возвращения из экспедиции на «Галатее». Он самый прославленный океанограф нашего времени, потому что он одержал наиболее блестящую победу в этой увлекательнейшей науке. В самом деле, может ли быть что-либо более важное и волнующее, чем доказательство повсеместного существования жизни, вплоть до глубочайших впадин Мирового океана? [10] За два года до исследований датской экспедиции на «Галатее» советские ученые на борту «Витязя» в 1949 году открыли жизнь в Курильской впадине, имеющей глубину более 10 километров, а в 1959 году — на дне самой глубокой впадины Мирового океана — Марианской.

Географы и путешественники оспаривают в наши дни друг у друга честь ликвидации последних «белых пятен», вернее, пятнышек, на географической карте Земли. А о том, что находится на дне морей и океанов, нам до сих пор почти ничего не известно!

В наш век рекордов, когда чемпионы всех видов спорта борются за десятые доли секунды, когда альпинисты покоряют одну за другой высочайшие и неприступнейшие вершины мира, когда изобретатели всех стран соревнуются в создании лучших турбин и моторов, телескопов и циклотронов, плотин и энергосистем, сенсационнейший рекорд в науке, изучающей «белые пятна» океанских глубин, не стал ни для кого объектом соревнования. Когда же этот рекорд был наконец превзойден, мировая печать уделила очень мало внимания замечательной научной победе.

В августе 1901 года принц Альберт Монакский, возглавлявший океанографическую экспедицию на яхте «Принцесса Алис», трижды опускал трал на глубину 6035 метров в Атлантическом океане, к северо-западу от островов Зеленого Мыса. Улов был довольно скудным: одни беспозвоночные, и лишь на третий раз — рыба незнакомой до того времени породы, которую назвали Grimaldiichtys profundissimus — в честь организатора экспедиции Альберта Монакского (Grimaldi — фамилия династии принцев Монакских, ichtys — по-гречески «рыба», profundissimus — «глубочайшая»).

Долгое время — более полувека! — рыба эта удерживала за собой рекорд глубины.

Ниже 3000 метров плотность морского «населения» и разнообразие его форм и видов начинают заметно уменьшаться. Результаты всех глубоководных тралений доказывают это достаточно убедительно. На глубине 6000 метров животный мир кажется ограниченным всего лишь несколькими видами живых существ, к тому же весьма скромных по форме и окраске. Естественно было бы предположить, что обеднение морской фауны продолжается с увеличением глубины; чем ниже мы будем спускаться, тем меньше встретим живых существ, а на дне самых глубоких океанских впадин и вовсе не найдем ничего живого.

Биологи, рассуждавшие так, отнюдь не считали, что глубинное давление само по себе способно служить препятствием к существованию жизни. Если есть животные, приспособившиеся к давлению на глубине 6000 метров, то почему бы не быть и таким, которые могут выдерживать давление в 10000 метров?

Нет, ученые просто считали, что там, внизу, у самого дна, может не оказаться никакой еды.

Океан, безграничный и необъятный Мировой океан со всеми его бесчисленными и многообразными обитателями, живет только за счет пищи, которая «фабрикуется» в верхних слоях морской воды, щедро освещенных лучами солнца. Здесь происходит тот же процесс фотосинтеза, что и на суше. Фотосинтезом ученые называют способность растений создавать органические вещества, усваивая углекислоту и минеральные соли, и выделять кислород.

Но, для того чтобы творить это чудо, растениям нужен солнечный свет.

Водоросли, развивающиеся в освещенных солнцем поверхностных слоях морской воды — не только те, что растут на дне моря, на подводных камнях и скалах, но главным образом фитопланктон (мириады микроскопических растительных организмов, находящихся во взвешенном состоянии в толще морских вод), — вырабатывают органические вещества. Микроскопические животные питаются этими микроскопическими водорослями и, в свою очередь, служат пищей для более крупных животных, а эти последние — для еще более крупных, и так далее, до самого верха зоологической «лестницы», где помещаются крупнейшие хищники океанских глубин.

Итак, гигантский «обед» накрыт ежедневно на синей с золотом скатерти необъятных океанских просторов. А как же быть тем, кто живет внизу? Ну что ж, жильцы, обитающие этажом ниже, должны довольствоваться крошками, падающими сверху, с обеденного стола. Или самим подниматься за едой в верхние, освещенные солнцем слои. Или ждать, чтобы жильцы этих верхних слоев спустились вниз и предложили им себя в качестве обеда. Или, если они живут еще ниже, подниматься вверх, чтобы съесть тех, кто отправляется обедать в самые верхние этажи. Так жизнь спускается все глубже и глубже в пучины океана — гораздо глубже трехсот или четырехсот метров, куда способны проникать солнечные лучи.

Однако история эта не может повторяться до бесконечности. Наступает момент, когда живые существа встречаются все реже и наконец исчезают совсем, потому что все крошки с обеденного стола съедены, прежде чем они достигли дна.

Вот почему ученые, говорившие о затухании жизни в самых глубоких впадинах Мирового океана, рассуждали весьма логично.

«Но тогда, — говорит профессор Брун, — если на дне океанов нет жизни, там нет и микробов. А раз нет микробов, — значит, нет процессов гниения».

Ученые, которые говорили об отсутствии какой бы то ни было жизни в самых глубоких впадинах Мирового океана, конечно, думали и об удивительных последствиях подобного явления: если на океанском дне не происходят процессы гниения, то трупы живых существ, которые могли упасть на дно, сохраняются там в целости в продолжение тысячелетий. А это означает, что на дне океанов можно было бы найти в абсолютно неповрежденном виде останки многих давно вымерших на земле животных…