Валерий Цуркан - Навигатор

— Ну да, перед смертью хоть позагораем!

В голове Альбека что-то сломалось, и починить его мог только психиатр. Чернокожий горе-штурман, оседлав, как коня, бушприт, до самого вечера призывал ветер, вглядываясь в безоблачное небо. Он отказался и от обеда, и от ужина, и от возвращения в кубрик. Так и сидел да выл, пока не уснул, обняв бушприт. Ребята сняли его и унесли в кубрик.

На другое утро ничего не изменилось, полный штиль. Альбек свихнулся окончательно. Сумасшедший штурман в океане — лучше не придумаешь. Он стал орать, что теперь не знает океан как свои пять пальцев, и отрубил мизинец тесаком, украденным на камбузе. Разделся догола и стал бегать по палубе, брызжа кровью во все стороны. Ну, точь-в-точь петух после того как ему снесли голову. Парня поймали, одели, перебинтовали, накачали ромом, связали и уложили спать. Серж нашёл отрубленный палец и положил в карман штурмана.

— Эх ты, Ван Гог недоделанный! — ругался Егор, шоркая машкой по залитой кровью палубе.

Больше всего Егор ненавидел мыть палубу. Как же! Он же потомственный рыбак! А ему швабру в зубы и вперёд! Его прадед был рыбаком! Дед рыбалил и отец тоже! Они ходили в море на простых шаландах. А там, ну какой там порядок? Зачем там драить палубу? Там и палубы-то нет! Лодка не дырявая, на воде держится — и ладно. Накидал в неё улов, отвёз на берег да продал. Вот и всё! А тут тоже выдумали, чистоту наводить!

Он любил запах моря и рыбы, стабильность, и был вполне удовлетворён службой на «Медузе». Но в последние дни всё пошло наперекосяк. Привычный мир рухнул.

После смерти отца осталась в наследство дедовская шаланда, сын стал ходить в море в одиночку. Целыми днями торчал под знойным южным солнцем, рыбалил и сетью, и удочками и возвращался в порт вечером, гружённый чуть ли не по самые борта. Трудное время, он начинал самостоятельную жизнь. Так продолжалось несколько лет. Больших денег никогда не имел, но жить можно. Уже даже замыслил жениться, подсчитав, что сможет содержать семью.

Но случилась беда. Когда возвращался в очередной раз домой, лодку остановил рыбнадзоровский корвет. Инспектор Бора вбил себе в голову, что Егор везёт не только рыбу. Рыбак даже и пикнуть не успел. Без лишних разговоров, без досмотра лодку расстреляли. Шаланда сразу ушла на дно, Егор на всякий случай притворился, что тоже утонул. Проплыл под водой сколько смог, и когда не стало хватать воздуха, поднялся на поверхность. Пловца не заметили, корвет, покружив вокруг, ушёл в порт.

Спасло, что научился плавать в раннем детстве и уже лет в 10 мог на спор продержаться на плаву целый час. Это и помогло добраться до берега, полоска которого виднелась вдалеке. Добрался до пляжа ни жив ни мёртв и долго лежал на мокром песке, прежде чем смог встать на ноги и вернуться домой.

Денег на лодку взять неоткуда, да и о женитьбе теперь мечтать не приходилось, и Егорка удумал податься матросом на какую-нибудь рыболовную шхуну. На одном судне не ужился с капитаном, на другом с командой, так и попал к Туполеву и надолго связал с ним свою судьбу.

Навигатор уловил сигнал от Яшки. Кто-то приближается, но кто это, дельфин не знал, никогда таких зверюг не видел. Роман подбежал на нос, осмотрел океан, — никого. Вернулся на корму — горизонт чист. Кого же там увидел телепат? Неужто опять кракен?

Картинка в голове стала отчётливой. Большая-пребольшая туша в воде, настоящий бегемот. Вскоре стало ясно — это и есть морской бегемот — кашалот.

Роман долго всматривался в воду, но ничего не видел. Так продолжалось несколько минут, но вдруг под килем промелькнула широкая тень. Затем снова, но уже в обратную сторону.

Яшка кинул картинку. Кукла-перчатка, петрушка, которого показывал ему когда-то товарищ. Он загипнотизировал кашалота, ведь того можно использовать как тяговую силу. Допотопный двигатель в одну кашалотовую силу.

Туша всплыла в десятке метрах от «Медузы». Кашалот замер, в ожидании приказа — он находился в полной власти телепата.

Навигатор подозвал серба.

— Дельфин его загипнотизировал. Людей он отказывается подчинять своей воле, а рыбок легко, чего с безмозглыми возиться?

— И на кой он нам?

— Впряжём, как лошадь, и он вернёт нас в Бисау.

— Зачем нам в Бисау?

— Вернём бракованный товар и возьмём замену.

— Старого штурмана? — взвился вдруг Златан, поняв, куда клонит навигатор. — Старика с бабой? Ни за что!

— Предпочитаешь ещё одного неумёху Альбека?

Серб чертыхнулся.

— А почему нам не пойти вперёд? — спросил он, вперив взгляд в далёкую линию горизонта. — Кашалот-тяжеловоз у нас уже есть. Зачем нам возвращаться?

— Кашалот не штурман! — рассмеялся Роман. — А оба наших штурмана в беспамятстве.

Златан поскрипел зубами и дал согласие возвращаться.

Кашалота взнуздали, как коня. Дикая радость обуяла матросов и корсаров, когда, получив сигнал телепата, кашалот развернул судно и повёл его на восток. «Медуза» шла медленно, будто не торопилась никуда, а впереди маячила чёрная горбатая спина животного, взявшего её на прицеп.

Невозможно поверить, что кашалот стал таким спокойным и ручным. Ведь этот сильный и хитрый зверь утягивал в пучину шлюпки с экипажами опытных китобоев. Такой мог, разогнавшись, проломить своим могучим лбом борт шхуны. Кашалот легко приходил в ярость, осознав, что его загарпунили. Во все времена охота на кашалотов считалась одним из самых опасных промыслов — скольких славных китобоев отправили на дно эти дикие и сильные животные.

— Подумать только, — сказал Златан, наблюдая с полубака за тем, как послушно кашалот тянул за собой «Медузу».

— Яшка и не такое может.

— В прошлом многим кашалотам даже давали имена. Тем, кто раз за разом уходил от промысловиков и одного за другим отправлял китобоев на тот свет.

— Моби Дик? — вспомнил навигатор где-то слышанное имя кашалота.

— Вроде того. За ними охотились, а они не хотели умирать. И таких китобои считали за равных, относились с уважением и даже обходили стороной. А вот о том, чтобы киты и кашалоты становились тягловыми лошадьми, я слышу впервые. Этому тоже надо будет дать имя.

— Имя? Иван Сусанин? Моисей?

— Что-то мне не хочется сорок лет плыть. Как насчёт чего-нибудь попроще? В старые времена китобои называли кашалотов человеческими именами. Какое ты бы выбрал?

— Марат. Он погиб во время шторма, а брат очень переживает.

— Хм… ну пусть будет Марат.

Златан собрал всех на палубе и объявил, что теперь у спасителя есть имя. Глаза Салавата засияли.

— Марат! — глухо произнёс татарин. — Маратик! Пусть твоя душа живёт в этом ките. Пусть он выведет нас отсюда, и мы его отпустим. И будет мой Маратик в океане жить.

Все столпились на баке, и наблюдали за кашалотом. Тот плыл не торопясь, изредка целиком погружаясь в воду, всплывая и выбрасывая фонтан бриллиантовой воды из дыхала. Брызги блестели на солнце, как алмазы. Два троса, натянутые, как струны, прикреплены к якорям, что свисали на цепях из клюзов обоих бортов. По сути, шхуна была заякорена на кашалоте.