Валерий Цуркан - Навигатор

— Тебе проламывали череп?

— И я проламывал. И мне проламывали. Вот я и протестую против баб на корабле.

— Ты ж не моряк.

— А не нужно быть моряком, чтобы понять это. Бабы — это зло.

— Ну, быть по-твоему. Но всё равно не нравится мне этот молодой. Старика лучше взять. Старики всегда надёжней и мудрей.

— Ну да, и за бабами не бегают.

Солнце ушло за горизонт. В порту зажглись огни. Вдалеке засветился прожектор маяка. Взошла луна. Речные волны, стремились к океану, они заиграли серебряным светом. Настроение было прекрасным, а ром ароматным и вкусным.

А вот женщин рядом не было, о чём Роман вовсе и не жалел. Женщин он пока не познал. Стеснялся он. Кому он нужен такой, с жабрами? Даже на пляж не ходил никогда, а если и плавал в море, то в гидрокостюме. Или забирался на самые безлюдные пляжи, где и плескался с Яшкой. Однажды, правда, его случайно увидела одна девушка, но, кажется, жабр разглядеть не успела.

Он проведал Арсения. Кэп говорил так тихо, что приходилось низко склоняться, чтобы разобрать слова. Капитан спросил, где находится «Медуза» ичто произошло, пока он находился без сознания. Навигатор поведал всё как есть, и кэп удовлетворительно кивнул. И снова провалился в забытье.

Утром работы возобновились, и команда за полдня подремонтировала мачты и механизмы подъёма гафелей и бассейна.

Альбек прибыл на борт с небольшим опозданием. Всё меньше и меньше нравился им этот молодой штурман, и уже начинало казаться, что он совсем неопытен. Хотя по одёжке встречают — пока не увидишь человека в деле, ничего конкретного сказать нельзя. А возводить напраслину на человека совсем не хотелось.

Златан ещё раз предупредил штурмана, что тот ручается головой за сохранность судна. Юноша закивал в знак согласия с беспечной улыбкой. Навигатор знал, до чего может довести беспечность.

Всё-таки закончить работу в этот день не удалось. Оставалась самая малость, но лучше не торопиться и сделать всё основательно.

Утром закончили ремонт и часа два спустя снялись с якоря.

— Лоцман не надо! Фарватер я знай, как свой пять палец, — улыбнулся юноша.

— Если посадишь судно на мель, будешь знать фарватер как свои четыре пальца! — пригрозил серб.

Похоже, что штурман не понимал, насколько суров серб, и отшутился:

— Пальцы у меня много!

— Пальцев-то, может быть, много, зато всего два яйца и только одна голова.

Но даже при таком суровом напоминании Альбек лишь рассмеялся.

«Интересно, — подумал, Роман, — долго ли этому мальчику осталось смеяться?»

Солнце светило в корму, когда шхуна выходила из устья реки. Мутная речная вода подкрашивала океанскую, вдалеке океан снова приобретал зелёный цвет.

Навигатор спустился к капитану. Арсений спал. Лицо бледное, веки подрагивали, а под ними с бешеной скоростью передвигались зрачки. С ним сидел мрачный и неулыбчивый Салават.

— Как он?

— В себя не приходил сегодня.

— Давно так мечется?

— Нет, минут пять… снится что-то, наверное.

— Ну ладно, если что, зови.

— Угу, обязательно. Но, кажется, что ещё долго так… Сильно шибануло капитана. Но Маратика сильнее.

Навигатор положил руку ему на плечо. Хотелось поддержать товарища, но слов не нашлось. Не умел он утешать, да и не любил. Сильные люди не хотят, чтобы их утешали. Он развернулся и вышел из каюты.

Марат и Салават никогда не расставались. Братья были очень похожи, и думали совершенно одинаково, да и характер один на двоих. Обоих иногда называли в шутку сиамскими близнецами. Казалось, что даже мысли друг друга читали — не успеет один что-то сказать, а второй уже знает, что услышит. А уж сколько раз в один голос отвечали на вопросы, будто и правда некогда были единым организмом.

Когда Марат обратился к Арсению в поисках работы, тот после беседы не отказал, но сообщил, что берёт лишь одного, никаких братьев, сестёр, тётушек и дядюшек. Татарин пытался убедить кэпа, что брат такой же сильный и выносливый, а сам худенький, места много не занимает и кушает совсем чуть-чуть, но капитан остался неумолим. Пришлось согласиться, но новый матрос всё же провёл на судно брата, спрятав в трюме. Иногда они менялись местами — то один в кубрике спит, то другой. Как в старинном анекдоте про китайских таксистов, которые жили по одному паспорту и работали сутками напролёт — пока один таксовал, второй отсыпался в багажнике. И никто даже не заподозрил, что это два разных человека, братьев не отличить друг от друга.

Но однажды капитан Туполев спустился в трюм и, передвинув тюк с тряпьём, предназначенным для липового старьёвщика, вдруг увидел спящего Марата. Ох, как ругал кэп нерадивого лодыря. Надо же! Все работают, а он тут отсыпается.

Арсений вытащил нарушителя на божий свет, вызвал всю команду, чтобы отчитать перед всеми нерадивого матроса, и вдруг с удивлением увидел его двойника. Тот, мокрый от пота, не лодырничал, а честно работал. А рядом стоял другой, сонный и с помятым лицом. Сеня едва с ума не сошёл, когда это увидел. Братья начали сбивчиво рассказывать, кто они такие и почему не могут жить друг без друга и зачем пошли на такой обман. Тупой расхохотался до слёз и поставил Салавата на довольствие. С тех пор оба брата служили на шхуне на законном основании.

После этого случая оба полюбили Арсения, как родного отца.

Иногда капитан использовал братьев, чтобы запутать и отвлечь служителей закона. Раза два, бывало, на борт поднимался наряд водной полиции, а из трюма не успевали убрать запрещённый улов. В таких случаях на сцену выходили близнецы. Сначала один, а затем второй. Марат проходил с кормы, а Салават с носа. Полицейские были фраппированы — как это татарин так быстро успел переместиться! В конце представления братья появлялись вместе и едва ли не раскланивались, как заправские клоуны, и гости вовсе забывали о своей задаче и начинали расспрашивать, задавая глупые вопросы. А в трюме или избавлялись от улова или тщательнее прятали запретные плоды инопланетной оккупации. Полицейские уходили довольные и весёлые — как в цирке побывали.

Так близнецы и стали родными в этом сплочённом коллективе.

«Медуза» вышла из устья реки, обошла острова и пошла на юг. Златан дал примерные координаты. Так и сказал — «примерные координаты я тебе дам»— и обозначил квадрат между 65 и 55 градусами южной широты и 30 и 50 градусами западной долготы. Большой такой квадратик. Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

Альбека столь размытые координаты нисколько не удивили, а даже как-то и обрадовали. У Романа сложилось такое впечатление, что чернокожий штурман облегчённо вздохнул, когда сообразил, что нет нужды прокладывать маршрут до конкретной точки, а можно целиться в огромный квадрат.