Ганс Якоб Гёбелер - Стальной корабль, железный экипаж. Воспоминания матроса немецкой подводной лодки U-505. 1941–1945

Во время нашего первого военного похода в Карибском море капитан-лейтенант Лёве рекомендовал нескольких человек, в том числе и меня, представить к награждению Железным крестом 2-го класса. Став нашим командиром, Чех проигнорировал рекомендацию Лёве, так что мы никогда не получили эти награды. По его понятиям, Железные кресты должны были быть зарезервированы прежде всего для его любимчиков среди команды. Нас это не волновало; уважение наших коллег среди экипажа значило для нас гораздо больше, чем еще одна цветная ленточка на груди.

Во всяком случае, после раздачи Железных крестов было вызвано еще большее число членов экипажа, включая меня самого, для получения столь желанных знаков подводника. Этот красивый золотой знак символизировал высокую степень профессионализма его обладателя на службе в подводном флоте. К знаку прилагалось высоко ценимое удостоверение, подписанное собственноручно Дёницем. Мы, команды подводных лодок, куда больше гордились значком подводника, чем Железным крестом. Позднее, в ходе войны, командование раздавало Железный крест кому угодно, но золотой знак подводника до самого конца войны оставался знаком принадлежности к элитному роду войск и бесспорной храбрости 36 36 Мои боевые товарищи, которые хранили свои знаки и удостоверения к ним в ходе боевых походов, лишились их, конфискованных жадными до сувениров американскими моряками, которые взяли нас в плен полтора года спустя. Я же предусмотрительно отослал знак подводника и удостоверение к нему своим родителям для сохранения. Даже в годы союзнической оккупации, когда я находился в заключении в качестве военнопленного, мои родители заботливо хранили все мои военные награды дома в тайном месте. У меня до сих пор есть нагрудный знак подводника и удостоверение к нему, которые хранятся среди самых ценных моих достояний. ( Примеч. авт. ) .

Однако вы не знаете того, что самый торжественный момент вручения этих знаков был испорчен старшим помощником Чеха. Не прошло и двух минут после вручения знаков подводника, как помощник электромеханика был вызван из строя заместителем Чеха и разруган за внешний вид.

– Ты выглядишь как бродяга! – орал Боде. – Ты недостоин служить на подводной лодке. Я должен сорвать этот знак с твоей груди!

К счастью, этот матрос-ветеран – знавший об электросистеме подводной лодки больше всех в экипаже – просто стоял по стойке «смирно», не говоря ни слова и не шевеля даже ресницами. Боде устал от всех попыток заставить его отреагировать и позволил ему вернуться в наш строй. Мы не могли понять, зачем старпом нарушил торжественность всей процедуры этим совершенно бессмысленным всплеском. Наши чувства гордости были сметены прочь и сменились ненавистью к старпому. Конечно, мы чувствовали равный уровень презрения и к Чеху, который просто стоял здесь и смотрел, как его верный пес осуществляет это издевательство. Всем также пришло на ум, что здесь должен был бы присутствовать и бедный раненый унтер-офицер, который также заслуженно получил бы свой знак подводника. Боже мой, как же мы тосковали по нашему старому командиру Лёве, который был столь щедр на похвалы и награды тем, кто действительно их заслужил!

Ради справедливости к старпому следует сказать, что со временем из него получился вполне зрелый офицер. По мнению некоторых наших товарищей, толчком к такому изменению послужила наша реакция на происшествие во время награждения. Другая часть экипажа считала, что он в конце концов осознал, что метод руководства Чеха с позиции силы не столь эффективен, как управление на своем примере. Как бы там ни было, в последующие месяцы Тило Боде постепенно превратился из педанта-солдафона в офицера, которому можно было доверять. Безусловно, его отношение к дисциплине совершило поворот на 180 градусов! К тому времени, когда он был переведен с нашей лодки, он признал нас в качестве жесткой и способной команды, какой мы и были. Прощаясь с нами, он даже написал по этому поводу особое письмо. «Если бы мне снова довелось командовать подводной лодкой, – были там такие строки, – я хотел бы надеяться, чтобы у меня был такой же экипаж, который продемонстрировал такую же стойкость и отвагу, какую проявили вы».

В общем, мы были признательны Боде за то, что он принял наш образ мышления – что войны выигрывают пот и кровь, а не шик и блеск. К сожалению, в противоположность старпому, Чех не сумел обуздать демонов своего характера до того времени, как это стало уже поздно.

Вскоре после войны один любитель истории принял сторону Чеха во всем, что тогда произошло. Он выразил мнение, что бомбовая атака Силлкока сломала наш боевой дух, так что мы утратили способность сражаться или подчиняться приказам. Он предположил, что Чех и его старпом всего лишь пытались восстановить дисциплину, а лучшим выходом из этого было бы разделить нашу команду на две части и распределить ее по другим лодкам. Этому так называемому историку было бы лучше использовать свой здравый смысл, вместо того чтобы набить клавишами столь безосновательный бред! Разумеется, мы были разочарованы тем, что нам не удалось вернуться в Лорьян с большим числом победных вымпелов, развевающихся на нашем перископе. Конечно, мы нарушили правила, когда нам пришла охота повеселиться в порту. Но ничто из этого не имело значения, когда мы отправлялись в бой. Чтобы предположить, что мы потеряли волю к сражению или вели себя не как первоклассный экипаж, надо обладать воображением абсолютно абсурдным. Подобные сказки базируются на невежестве и жалости к тому, что случилось с Чехом, но отнюдь не на фактах, которым я лично был свидетель.

После церемонии награждения мы все получили разрешение побывать в городе до 20:00 этого вечера. Разумеется, никто из нас не намеревался возвращаться к назначенному времени, поскольку мы все к этому времени успели найти тайные проходы, которые позволяли нам проникнуть на базу необнаруженными в любое устраивающее нас время. Прежде чем уйти, однако, мы должны были придать нашим койкам вид, что в них кто-то спит. Используя стальную каску, несколько свернутых предметов одежды и пару ботинок, это было достаточно просто. Замаскировав таким образом наши койки, мы набили карманы деньгами и вырвались за ворота части, намереваясь осыпать наших знакомых девушек сэкономленными за время плавания деньгами и накопленной страстью.

Но, выйдя за ворота базы, мы были поражены, увидев полное уничтожение центра Лорьяна английскими бомбардировщиками, налетавшими на город. Целые кварталы города представляли собой груды развалин. Едва веря своим глазам, мы шли по пустынным улицам города, окруженные абсолютной тишиной, нарушавшейся только скрипом камней и хрустом стекла под нашими ногами.