Ганс Якоб Гёбелер - Стальной корабль, железный экипаж. Воспоминания матроса немецкой подводной лодки U-505. 1941–1945

Внутренняя планировка подводной лодки завершалась кормовым торпедным отсеком. В нем располагались только два торпедных аппарата, а также восемь спальных мест для шестнадцати членов экипажа. В самом дальнем конце кормового отсека было установлено вспомогательное рулевое колесо на случай выхода из строя обычного рулевого управления.

Все эти отсеки были заключены в одну большую сигарообразную конструкцию, называемую прочным корпусом. Прочный корпус был сделан из толстых листов спецстали, чтобы противостоять мощному давлению воды, действующему на корпус при погружении подлодки. В технических документах на лодку была указана максимальная глубина погружения – 100 метров, но в случае чрезвычайных обстоятельств мы могли погружаться на вдвое большую глубину – или еще глубже. Снаружи к прочному корпусу были прикреплены другие различные цистерны. Часть их была балластными цистернами, в которые закачивалась морская вода или вытеснялась воздухом, с целью погрузиться или всплыть на поверхность соответственно. Цистерны поменьше, дифферентовочные, использовались с целью большего контроля нашего погружения. Другие цистерны содержали наш запас дизельного топлива. Весь подводный корабль был заключен во внешний, так называемый легкий корпус, изготовленный из более тонкой листовой стали.

Плоская верхняя поверхность легкого корпуса называлась нашей верхней палубой. Деревянный настил, покрывавший верхнюю палубу, создавая трение с нашей обувью, давал нам возможность передвигаться по ней. На первый взгляд верхняя палуба нашей подводной лодки была совершенно пустынна. Однако под деревянным настилом располагались прочные вместительные цилиндры, в которых хранились десять запасных торпед. Изначально U-505 была вооружена большим 105-мм палубным орудием, установленным на верхней палубе прямо перед конической рубкой. Но позднее, когда в ходе войны артиллерийские атаки на суда противника стали совершенно непрактичными, палубное орудие было демонтировано и заменено зенитной установкой.

На верхней же палубе, точно над центральным постом управления, располагалась надстройка подводной лодки. Надстройка эта представляла собой боевую рубку, которая задействовалась в качестве командирского поста управления в ходе сражения на перископной глубине. Наверху конической рубки располагался открытый сверху мостик. Платформы для нашего различного зенитного вооружения располагались за мостиком ближе к корме. Понятно, что мостик и зенитные установки могли быть задействованы, только когда подводная лодка находилась в надводном положении. Поверх всего этого возвышалась перископная труба.

На момент окончания своей постройки U-505 была самым совершенным орудием войны. Однако необходимо было помнить, что с точки зрения техники она была только «ныряющей» лодкой. Это означает, что она, подобно всем так называемым подводным лодкам того периода, была по преимуществу надводным кораблем, обладающим временной способностью погружаться под воду на незначительное время. Подлинные подводные лодки, при создании которых в них была заложена возможность проводить под водой большую часть времени, были созданы ближе к концу войны, когда появились и пошли в серию наши великолепные подводные лодки XXI серии 10 10 Германские субмарины XXI серии были самыми совершенными подлодками Второй мировой войны. Имели необычайно мощную аккумуляторную батарею и высокую скорость подводного хода. Водоизмещение надводное 1621 т, подводное 1819 т, длина 76,7 м, ширина 6,6 м, максимальная скорость под водой 17,2 узла (31,9 км/ч), максимальная глубина погружения 200 м, вооружение 6 торпедных аппаратов и 2 спаренные 20-мм пушки. .

На следующее утро я представился моему новому начальнику, командиру U-505 капитан-лейтенанту Акселю Олафу Лёве. Он оказался человеком среднего роста, с головой украшенной густой шевелюрой непокорных темных волос. Первое мое впечатление о нем оказалось не особенно благоприятным. Он показался мне весьма небрежным как в одежде, так и в поведении. Разговор со мной он начал в неформальной, почти дружеской манере, которая резко контрастировала с авторитарным тоном инструкторов училища подводного плавания. И он совсем не совпадал с образом командира подводной лодки, которых я представлял, читая свои приключенческие книжки!

Но скоро я обнаружил, что спокойная, несколько небрежная манера поведения базировалась на прочном основании высокого профессионализма и способностей. А мои будущие боевые товарищи растолковали мне, что очень хорошим офицерам нет никакой необходимости швыряться направо и налево приказаниями, им достаточно вести подчиненных своим собственным примером. Лёве был именно таким офицером.

Командир усадил меня в свою тесную каюту и принялся расспрашивать меня о моей семье, о пройденной подготовке и о моем отношении к службе на подводных лодках. Все время нашего краткого разговора я чувствовал на себе быстрые, пронизывающие взгляды его глаз, которыми он оценивал мои ответы. Через несколько минут разговора он перешел к существу вопроса. Его глубокий, мягкий голос внезапно сменился сугубо деловым тоном.

– Гёбелер, из ваших документов ясно, что вы подготовлены для работы с электродвигателями, а к тому же имеете сертификат мастера по обслуживанию дизельных двигателей. Военный флот требует двух специалистов в лице одного члена экипажа. Ну а я предпочитаю иметь трех специалистов в одном лице. Если вы примете мое предложение, то я назначу вас на рабочее место в центральном посту управления. Работа многогранная, и даже незначительная ошибка может привести к затоплению лодки, но полагаю, вы с ней справитесь. Если же она придется вам не по душе, вы всегда сможете занять свое место в дизельном отсеке. Что вы скажете на это?

Я не колебался ни секунды, принимая предложение своего командира. На лице Лёве расплылась улыбка, означающая, как мне кажется, что его оценка меня оказалась правильной. Скрепляя нашу договоренность, мы крепко пожали друг другу руки. Затем я встал по стойке «смирно», отдал честь и пошел переносить мои пожитки на борт моей новой лодки.

Следующие несколько дней я провел, вживаясь в повседневный быт члена экипажа боевой подводной лодки. Я ожидал определенной зависти со стороны других членов экипажа из-за моего назначения в центральный отсек управления, но оказалось, что я ошибался. Командир уже создал себе репутацию, что назначаемый им человек в полной мере соответствует своему боевому посту, что бы там ни говорилось в его документах. На лодке служили даже двое парней, у которых в свое время имелись проблемы с полицией. Ни один другой командир не взял бы их на свою лодку, но Лёве готов был их держать в своей команде, пока они хорошо справляются со своей работой. Он даже как-то сказал, что если они проявляют такую же находчивость, сохраняя нашу лодку на плаву, с какой находчивостью уклонялись ранее от тюрьмы, то тем лучше!