Артур Дойль - Невеста Чернобородого [сборник]

Несмотря на юные годы и недостаток житейского опыта, Анне потребовалось не много времени, чтобы сообразить, в какую зависимость от Боннета попадут они с братом, приняв его покровительство. Благодаря постоянному общению, обусловленному спецификой жизни на корабле, где никуда не спрячешься и где все постоянно у всех на виду, Анна вскоре поняла, что Боннет был человеком мстительным и злым, как оса. Он не считал нужным сдерживать свои прихоти и не отличался особой щепетильностью при достижении своих целей. Лори ничего не сказал Анне о сотне гиней, которые он получил от майора в качестве задатка. Ему вовсе не хотелось отчитываться перед сестрой, сколько денег он потратил на выпивку на борту «Ямайской Девы». Он также ничего не сказал ей и о том, что подписал документы, которые, как он думал (если он вообще думал о них), были едва ли чем–то большим, чем простым джентльменским соглашением между ним и Боннетом.

К концу еды, почти осушив третью бутылку, Боннет впервые за все время их совместного путешествия позволил себе совершить грубость. Наклонившись вперед, он положил руку на колено Анны, и этот жест так поразил ее, что на мгновение она растерялась и словно оцепенела.

— Сказали ли вы вашей очаровательной сестре о том, что я буду иметь честь оказывать ей покровительство, когда мы прибудем на Барбадос, доктор? — спросил майор.

Лори был явно обескуражен этим вопросом.

— Э–э… да… конечно, — торопливо проговорил он. — Видишь ли, Анна, майор Боннет, кажется, хорошо знает губернатора, и…

— Мы с ним близкие друзья, — вставил Боннет. — Общие дела, общие интересы… Представляю, как он будет завидовать мне, когда узнает, что у меня есть такая прелестная воспитанница!

Его пальцы двинулись немного дальше, и Анна резко отстранилась.

— Воспитанница? — повторила она. — Боюсь, что я не понимаю…

Боннет усмехнулся:

— Ну, конечно же! Ведь я лично буду вас воспитывать и учить исполнению своих обязанностей — как же может быть иначе?

Наступило неловкое молчание.

— Я что–то не помню, — холодно проговорила Анна, — чтобы я нанималась исполнять какие бы то ни было обязанности для вас, майор Боннет!

— А ваш брат ничего не сказал вам о контракте?

Лори не мог видеть жеста майора, но по тому, как Анна отшатнулась и как внезапно напряглась вся ее фигура, он понял, что тут что–то не в порядке.

— Мы, конечно, говорили об этом, — пробормотал он, на мгновение пожалев, что так усердно воздавал должное кларету. — Насколько я понимаю, Ани, это был документ, согласно которому майор… гм, гм… принял на себя полномочия… э–э… твоего юридического доверенного лица… — При этих словах губы Боннета иронически скривились, — … чтобы иметь возможность выступать на законном основании против любой попытки вернуть нас обратно в Шотландию!

— Что это такое — юридическое доверенное лицо? — спросила Анна.

Боннет расхохотался. Он убрал руку с колена Анны я теперь ласково поглаживал ею своего кота, свернувшегося клубочком у него на коленях. Весь вид и поведение майора выражали безукоризненную благопристойность.

— Если говорить честно, мисс Блайт, мне до сих пор ни разу не приходилось встречаться с подобной формулировкой! Ваш брат хочет сказать, что он выразил согласие, чтобы я взял на себя роль вашего покровителя, наподобие доброго дядюшки, что ли, — пожалуй, так вам будет понятнее.

Кок принялся хрипло мяукать у него на коленях.

— Да, именно так — нечто вроде дядюшки! Это будет для меня большой честью и не меньшим удовольствием. Есть много способов, при помощи которых можно сделать вашу жизнь на Барбадосе по–настоящему интересной!

— Благодарю вас, — неуверенно произнесла Анна. — Вы очень добры…

Она заметила скрытую насмешку в глазах майора, и это ее слегка обеспокоило.

В тот вечер они больше не касались этой темы, но атмосфера оставалась натянутой, и когда подали коньяк, Анна извинилась и ушла. Она собиралась обсудить этот вопрос с Лори на следующий день, но из этого ничего не вышло, потому что тот, казалось, старательно избегал ее. Майор Боннет, напротив, не менее старательно искал с нею встреч, так что Анне никак не удавалось от него избавиться. Манеры и тон речей майора слегка изменились, словно каждая произнесенная им фраза содержала в себе некий скрытый смысл. Анна решила, что он, вероятно, пытается таким образом убедить ее в своих дружеских чувствах и, будучи совершенно чуждым ей как по натуре, так и по воспитанию, очевидно, считает шутливо–покровительственный тон весьма подходящим для своей роли «доброго дядюшки».

Лори не появился на следующий день к завтраку; не вышел он и к обеду. Было просто удивительно, как он ухитряется избегать встреч с сестрой на таком маленьком суденышке! Обе трапезы, проведенные наедине с Боннетом, сопровождались все теми же двусмысленностями и намеками. Воспользовавшись первым подходящим предлогом, Анна распрощалась с ним и вернулась к себе в каюту, чтобы присмотреть за Мэдж. Бедная старушка чувствовала себя все хуже, и последнее время даже не вставала с постели. Убедившись, что у Мэдж есть все необходимое, Анна постучала в крохотную каютку Лори. Оттуда до нее донесся его громкий храп. Анне пришлось стучать несколько раз, прежде чем брат, наконец, неохотно отодвинул дверной засов. Он был весь измят и растрепан, волосы всклокочены, и от него сильно разило алкоголем.

— Анна… — проговорил он. — О, боже мой!

Он опустился на свою смятую и скомканную постель и потянулся за флягой, стоявшей у изголовья.

— Лори, я весь день разыскиваю тебя!

— Я был занят… — буркнул он.

— Занят пьянством, насколько я вижу! Ради бога, Лори, неужели ты не можешь оставить в покое эту флягу хотя бы до тех пор, пока я здесь?

— Как ты разговариваешь со старшим братом? — плаксивым тоном произнес он, пытаясь принять позу оскорбленного достоинства.

— Лори, я хочу знать: что за отношения у тебя с майором Боннетом? Ты никогда не говорил мне о назначении его моим… Поверенным, адвокатом — или как там еще?

Лори провел по лбу трясущимися пальцами:

— Ани, он обманул меня… в отношении тебя, я хочу сказать. После того, как ты ушла вчера вечером, все сразу прояснилось. Я вспомнил, как Мэрки все время пытался мне кое–что втолковать. Я выложил это ему — Боннету, то есть, — и спросил, насколько это правда. И он прямо в лицо заявил мне, что это вполне возможно… Он обманул меня, Ани, заставив подписать проклятые бумаги!..

— Лори, прошу тебя, попытайся взять себя в руки! Я ничего не понимаю!

Лори застонал, обхватив голову руками.

— Лори… что за бумаги ты подписал?

— Я был пьян, Ани! Господи! Ты должна понять — я был слишком пьян, чтобы соображать. Я подписал контракт на семь лет. Я думал, что это договор на работу хирургом в его имении. Возможно, я и буду им работать — бог знает. Но не как джентльмен. Как раб, Ани — как официальный, купленный раб! И ты тоже… Он заплатил мне сто гиней. Я думал, что это он по доброте душевной. Мне следовало бы его лучше знать! Вчера вечером я пришел к нему в каюту, предложил ему вернуть деньги, которые у меня остались, сказал, что я передумал, что мы решили покинуть корабль в первой же гавани и самостоятельно попытать счастья. Он рассмеялся. Тогда я стал умолять его уничтожить хотя бы твой контракт, Ани… Он расхохотался мне в лицо!