Валерий Самойлов - Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова

– Потому что на нас наехали бандюги – это раз, – ответил вместо Одинцова Гуров.

– Мы, кстати, сидим здесь и подбиваем бабки, – сказал Одинцов.

– Что есть “подбиваем бабки"? – поинтересовался Данек.

– Итоги подводим нашей бурной деятельности, – пояснил Гуров. – Это два.

– Сегодня разрулили ситуацию с раздетой машиной – это три, – завершил мысль Гурова Одинцов.

– Раздетые машины – это чисто ваши российские проблемы, – заметил Данек.

– А поставлять полураздетые самоходы с помойки – это чьи проблемы? – возмущенно сказал Гуров.

– Да, Данек, – подтвердил правоту слов Гурова Одинцов, – товар твой на грани фола, и это мягко сказано.

– Еле выкрутились, – не дав завершить мысль Одинцову, вклинился Гуров. – За такой товар по фейсу.

– Это лишнее, – перебил Одинцов, не желая осложнять отношений с Данеком. – Мы должны тебе сорок пять процентов прибыли плюс твои вложенные деньги на покупку этих.

– Этого хлама! – уточнил Гуров и добавил: – Сорок пять процентов при условии выполнения заказа. Так, капраз?

– В принципе.

– В принципе, – уверенно продолжал Гуров, – он должен был поставить два “мерса”, один “Опель-Рекорд”, “Опель-Омегу” и “аудишки".

– Но я не мог рисковать большим количеством денег при первой сделке, – стал оправдываться Данек. – И думаете, так просто найти сразу семь подобных самоходов?

– Это твои проблемы, Данек! – волнуясь, но держа себя в руках, заметил Гуров. – наша задача не менее сложная – продать самоходы.

– Так есть.

– Так что ты, пан, и на тридцать процентов не наработал, – перебив поляка, констатировал ситуацию Гуров.

– Хорошо, – устало согласился Данек. – Ваши шестьдесят – и на этом точка.

– Шестьдесят пять! – не унимался Гуров, на что Данек отреагировал совсем уж по-русски:

– Мать твою, Иван, не дури!

– Алесс! – согласился за Гурова Одинцов, видя, как стали наливаться кровью глазки господина капитана. – Было бы чем торговать. Итак, стороны согласились на пропорцию доходной части шестьдесят процентов русским и сорок полякам.

– Поляку! – с издевкой в голосе уточнил Гуров.

– Так-так! – думая о чем-то своем, завершил дискуссию Данек и спокойным голосом добавил:

– Важно, что вы с Николаем при деле. Вы заработали немного, я немного. Есть первый опыт. Теперь думайте, чем еще можно заняться, кроме автобизнеса.

– На твои пиензы или чьи-то? – не преминул уточнить Гуров.

– На мои или чужие – не важно. Ваших-то нет.

– О'кей! – поспешил вклиниться Одинцов, зная реакцию своего друга на критическую интонацию в голосе Данека. – Мы с господином капитаном подумаем над твоим предложением. Насколько я понял, машин больше не предвидится?

– Почему же? Машинами можно торговать и между делом. Штучно. Тем более, что автостоянка больше не существует.

– Да, если будет приличная машина, – уточнил Одинцов, – можно и на Борисовском рынке, что под Калининградом, поторчать. Там по выходным аншлаг!

Никто не стал далее впадать в какие-либо рассуждения на этот счет, каждый остался при своих мыслях. После непродолжительного по времени дележа денежных знаков партнеры расстались, договорившись в ближайшее время созвониться по поводу дальнейшей совместной работы. Первое вхождение безработных мореманов в русский бизнес состоялось.

Два дня никто никому не звонил – сказалась, видимо, накопившаяся за последнее время усталость. Лишь на третий день сработал зуммер, возвещая о восстановлении связи с западным миром. Как обычно, Данек звонил своему приятелю Гурову.

– Дзень добры! – в своей обычной манере, и как ни в чем не бывало, поздоровался поляк. – Как поживает пан капитан?

– Дзенкуе, пан профессор! Сам то как?

Данек действительно был профессором. невостребованных наук. Да и чему он мог научить своих студентов сейчас, когда его политэкономию признали полной утопией, не соответствующей не только научным канонам, но и простому здравому смыслу. Пан профессор не стал оспаривать очевидное и быстренько переключился с прежней теории на современную практику, подняв все свои связи в странах бывшего соцлагеря. Вскоре выяснилось, что практически все его однокашники по ВПШ – высшей партийной школы – в годы СССР, попав под первую ломку партаппарата, преспокойно воспользовались своими же наработками в народном хозяйстве и остатками партийной кассы, возглавив первые очаги дикого капитализма. Судьба разбросала их по всей необъятной территории бывшего СССР и СЭВ – совета экономической взаимопомощи. Рядом с Польшей, как известно из географии, находится Украина, богатая сельхозпродуктами. Вот с нее и начали. После недолгих переговоров с другом Степаном, чета из соседней Польши провела рейд по станицам Криворожья с целью приобретения урожая пивного ячменя. Схема бизнеса была довольно проста: мешки, самые обыкновенные, большие и грубые, холщовые и рваные, доверху набитые пивным ячменем, доставлялись вагонами в Польшу, где расфасовывались в небольшие, аккуратненькие мешочки по европейскому стандарту для дальнейшей рассылки в Германию, Г олландию, Австрию и прочие цивильные страны – производители отменного пива. Чем не бизнес? Грузи себе и перегружай. Прибыль есть? Есть, и неплохая. Но не все было гладко изначально. Первое удивление польских бизнесменов произошло, когда однокашник Данека Степан не принял зеленые доллары. Учитывая, что до этой сделки он их вообще никогда не держал в руках, бывший выпускник этой же ВПШ, тщательно осмотрев каждую купюру на свет, и потерев пальцем о шероховатости, как бы невзначай спросил:

– А що хлопцы, нельзя ли все же поменять пивной ячмень на уборочную технику и инвентарь? Куда мне эти бумажные доляры?

Второе удивление возникло само собой, как только Данек выборочно вскрыл часть мешков, готовых к погрузке в вагоны. Чего в них только не было, даже влажные опилки для увеличения веса. С этого момента пан профессор и его вторая половина превратились в простых аграриев, денно и нощно озабоченных качеством товара, выгружающегося из грузовиков и загружающегося в товарные вагоны. Внешне, по всем признакам, в них уже сложно было узнать иностранцев: лица пропитались степной пылью, одежда истрепалась; матерные слова, без которых здесь не проводилась ни одна даже самая простая операция, сыпались налево и направо с характерным украинским акцентом; к тому же, для профилактики всяческих местных заболеваний, они регулярно лечились горилкой, не брезгуя впрочем и самогоном. Но это детали, потому как первый, а затем и последующие эшелоны с пивным ячменем все же проследовали в сторону Польши, дабы заявить о себе во всеуслышание и соответственно завоевать площадку на рынке поставок сырца.