Владимир Гораль - Боцман и Паганель, или Тайна полярного острова

Внезапно ветер стих, как будто к чему-то прислушиваясь. Из-за северной оконечности острова выплыла и стала быстро смещаться на юг в нашу сторону полоса белого клубящегося тумана. Видимость стала стремительно ухудшаться. Я где-то слышал, что мощные взрывы на море могут вызвать резкое локальное изменение погоды. «Эидис» покачивался на волнах совсем рядом и было слышно, как работает на холостом ходу его дизель. Вермонд повернулся лицом к северу и принялся что-то пристально высматривать в притихшем, поглощаемым туманом море. «Шайзе!» — вдруг рявкнул с сердцем старый норвежец. Владлен смотревший с мостика в ту же сторону через окуляры бинокля, сквозь зубы согласился с союзником: «Да уж, дерьмо дело!» Боцман молча протянул мне свой бинокль. В разрывах тумана в миле севернее я с трудом высмотрел серый штырь перископа. Заметить его мне удалось лишь по небольшому буруну, следу на воде, который он оставлял за собой.

Дизель «Эидис» заработал вдруг громче и мы увидели, что Верманд находится уже в рулевой рубке и его баркас стремительно отдаляется от нас курсом на север. На нашем мостике тоже началось движение. «Курс Норд!» — скомандовал мне капитан, постепенно выжимая ручку машинного телеграфа до упора. Я вдруг вспомнил занятия по военной подготовке, а именно. «Действия в случае угрозы торпедной атаки (ТА): При обнаружении перископа неизвестной подводной лодки (ПЛ) следует немедленно объявить общесудовую тревогу, а судну приступить к выполнению противолодочного зигзага (ПЗ), (смотри схему) и покинуть опасный район. Одновременно необходимо выйти на связь на известных капитану судна радиочастотах и сообщить об угрозе ТА. При обнаружении пуска торпеды следует, продолжая ПЗ, немедленно сообщить на открытых радиочастотах о происшедшем. Экипажу быть готовым к оставлению судна в аварийной обстановке».

Помнится, пожилой преподаватель вздохнув пояснил, что в наше время обычному невоенному судну уйти от подлодки практически невозможно. Это во время второй мировой войны субмарины в подводном положении двигались крайне медленно, что давало приличные шансы спасения при выполнении судном или конвоем ПЗ. Если же современная самонаводящаяся торпеда пущена, то… Есть правда шанс: до пуска торпеды максимально приблизится к обнаруженному перископу, создав опасность столкновения с ПЛ, тем самым заставить её уйти с перископной глубины. К тому же существует мёртвая зона для ПЛ, когда ТА невозможна из-за чрезмерной близости с атакуемым объектом. Видимо последним способом наш капитан и решил воспользоваться.

Но не успел. «Ах ублюдки! Суки!» — выдохнул не отрывавшийся от бинокля старпом. Возникший на почти штилевой, с небольшими волнами воде, стремительно бегущий в нашу сторону бурун можно было уже увидеть невооружённым глазом. Несколькими секундами позднее, находящийся в полутора кабельтовых от нас баркас Верманда Варда резко изменил курс вправо и его «Эидис» бросился наперерез несущейся на нас самонаводящейся, сигарообразной смерти. Взрыв исполинской силы взметнул вверх огромную массу морской воды. Ударная волна воздуха с водяными брызгами шарахнула в левый борт «Жуковска», резко накренив его в правую сторону. Я не удержав равновесия улетел к переборке, пребольно ударившись локтем. Мои уши ещё не совсем оправившиеся от встречи во фьорде с первой ударной волной, на этот раз запечатало капитально. Мир звуков попросту перестал для меня существовать и не только для меня. Все находившиеся на незащищённом стеклом иллюминаторов мостике, как сговорившись трясли головами и мизинцами пытались прочистить уши от воображаемых пробок. То, что иллюминаторы были высажены в предыдущей передряге было наверно к лучшему. Мы по крайней мере были избавлены от риска серьёзных ранений осколками толстого калёного стекла.

В ватной тишине ко мне подошёл бледный Бронислав Устиныч и принялся гримасничать. Он надувал щёки, пучил глаза и зажимал нос. Я было собирался всерьёз озаботиться состоянием его рассудка, но тут до меня дошло, что он показывает мне способ ослабления последствий контузии. Я тоже набрал полные щёки воздуха, зажал нос и напрягшись произвёл некое подобие продувки носоглотки. В ушах что-то щёлкнуло, барабанные перепонки пришли вновь в более или менее нормальное состояние и главное вернулись звуки, правда в сопровождении нутряного монотонного гудения и головной боли. Ту же процедуру проделали все окружающие и нормальное общение вновь стало возможным. Видимость всё ухудшалась и составляла уже не более кабельтова (185 метров)

Наша радиостанция УКВ издавала лишь хрипы и бурчания и все попытки капитана связаться с ближайшими судами ник чему не приводила. Можно было подать международный сигнал бедствия, произнося голосом три раза подряд: «Mayday,Mayday,Mayday», но Владлен по каким-то соображениям пока с этим не торопился. Радиолокатор показывал, что поредевшая группа рыбацких судов рассредоточилась вдоль противоположной, восточной стороны Медвежьего, а именно в Баренцевом море. В то время, как мы находились в западной части, то есть в Норвежском. В момент взрыва что-то произошло с винто-рулевой группой нашего траулера, так что мы (дай бог временно) кроме всего прочего потеряли управление и вынуждены были лечь в дрейф, пока машинная команда и старпом разбирались с железом. Сквозь гул в ушах я вдруг услышал странный, какой то плачущий голос капитана: «Да, что же ты никак не уймёшься, шалава заморская?!» На самой границе подступающего тумана, метрах в ста пятидесяти от нашего борта слегка покачивалась на воде, мокрая, пузатая туша всплывшей «Брунгильды».

Когда капитан обзывал внезапно всплывшую на траверзе (курсовой угол 90 градусов)нашего левого борта, толстую, влажную «Брунгильду» многоопытной падшей женщиной, ваш покорный слуга всё ещё находился на капитанском мостике, то есть в центре событий. Поскольку рулевое устройство, заклинившее после близкого взрыва торпеды, ещё не было исправлено, мои обязанности рулевого автоматически перешли в обязанности вперёдсмотрящего. Но смотрел я в бинокль не вперёд на всё сгущающийся туман, а на маячащий слева тёмный опасный силуэт пиратской подлодки. Впрочем не я один. На мостике кроме меня было ещё трое: капитан, второй помощник и боцман, все разумеется смотрели в одном направлении. Уверен, что большая часть экипажа прильнула в эти минуты к иллюминаторам левого борта в горячечной тревоге и с ужасом смешанным с неистребимым болезненным любопытством.

Да и как не засмотреться на пришедшего за твоей жизнью и уже дважды промахнувшегося убийцу. Вот она незадачливая киллерша, нарисовалась во всей красе. Не скрывается, а значит твёрдо намерена на этот раз наконец покончить со своей жертвой. Невысокое, похожее на горб верблюда возвышение рубки субмарины, как тогда при первой встрече в «Гроте кригсмарине» стало, увеличиваясь словно расти из палубы. В тот же момент в её носовой части в течении нескольких секунд подобным же образом выросло новое сооружение, весьма напоминающее водяную пушку или водомёт, которые устанавливают на пожарных или полицейских машинах. Последний я видел в действии в кинохронике, когда злобные капиталистические полицейские с его помощью разгоняли мирные демонстрации трудящихся, мощным напором воды сбивая несчастных с ног. Однако мое «сверхъестественное чутьё» подсказывала мне, что с нами собираются обойтись несколько суровее. «Водомёт», был прикрыт прозрачным полукруглым щитом, похожим на половинку разрезанной вдоль яичной скорлупы, так, что наружу торчало лишь тупое короткое дуло.