Николай Курочкин-Креве - Пират Её Величества

Дрейк и его люди полагали, что достигли крайней южной точки континента и надлежит это отметить. Флетчер гордо записал: «Там, на самой южной точке острова, я достал из мешка прихваченные с собой инструменты и выбил на большом камне имя Ее Величества, название ее королевства, год от рождества Христова и день месяца. Затем мы покинули самую южную из известных земель в мире… Мы изменили название этой южной земли с „Неизвестной“ (таковой она действительно была — до нашего появления здесь!) на „Землю, теперь хорошо известную"“.

Но Дрейк, а с ним и все члены экспедиции, немного ошибся. Архипелаг скалистых островков, которым Дрейк присвоил наименование «Елизаветинские», — одно из самых южных мест Нового Света. Но — одно из, а не самое-самое. В частности, остров Хендерсон, на котором преподобный Флетчер 26 октября 1578 года оставил вышецитированную надпись на камне, расположен в 75 милях к северо-западу от мыса Горн, истинной крайней точки этой части света.

Часть моря, в которой «Золотая лань» тогда оказалась, носит ныне имя адмирала. Это самый широкий в мире пролив — около четырехсот пятидесяти миль. В том, что пролив этот носит имя не испанца, а англичанина, виноваты махровый бюрократизм испанской сверхдержавы и сверхсекретность, царившая в ней. Дело в том, что англичане не были самыми первыми европейцами в этих неприветливых водах. Еще в феврале 1526 года, за пятьдесят два с половиной года до Дрейка, в эти воды занесло штормом испанский корабль «Санто Лесмес». Но это была злосчастная экспедиция Гарсиа Хофре Лоайсы — Хуана Себастиана Элькано, посланная повторить плавание Магеллана и проложить устойчивые пути на легендарный Восток. Только при пересечении Тихого океана скончались последовательно… четверо руководителей ее. Кругосветку экспедиция так и не завершила, а все материалы о ее плавании и открытиях были надежно захоронены в Севилье, в архиве Совета по делам Индий. В ведомстве Уолсингема острили, что этот архив — самый надежный в мире: якобы никому никогда еще не удавалось отыскать ни единой бумажонки, положенной туда на хранение! Шутники из «С. И. С.» несколько перебарщивали, конечно. Но — очень немного…

После десятка попыток пробиться на юг или юго-запад, чтобы добраться до этой самой «Терра Аустралис Инкогнита», Дрейк, к великой радости измученного экипажа, дал наконец приказ идти на север! Его матросы отощали, обросли волосами, их шатало ветром. Нечего было и думать с таким экипажем, да на единственном корабле о победах, о добыче, да если честно — даже и о возвращении на родину.

Но Нуньеш да Силва успокоил офицеров. Он уверил, что к югу от реки Био-Био, что на тридцать восьмом, кажется, градусе южной широты, испанских гарнизонов нет и власть Его Католического величества на берегах этих остается чисто формальной. На деле же там живут, обходясь без заокеанского владыки, гордые индейцы племени «мапуче», которых испанцы именуют, по названию реки Арауко, где впервые с ними встретились, «арауканцами». Испанцев, которым, по мнению всей Европы, этот край принадлежит, по крайней мере после походов конкистадора дона Педро де Вальдивии, который в 1550-1552 годах дошел аж до сорокового градуса, там на деле нет вовсе. Арауканцы оказались непобедимыми для испанцев! А дона Педро де Вальдивию индейцы убили в конце 1553 года…

Так что еще по крайней мере три недели можно набираться сил, не опасаясь прямого столкновения с превосходящими силами противника. На отдельных рыбаков там, старателей или просто авантюристов, ищущих, что плохо лежит, наткнуться можно — но эта публика неопасна: во-первых, у них каждый за себя, никто никому не верит. А во-вторых, ищет прибыли в этих незамиренных краях только тот, кто в неладах с законом и потому вынужден скрыться за пределы цивилизованного мира. Испания этих людей считает мертвыми. Так что они не поспешат докладывать о появлении англичан…

А уж за три недели люди отдохнут, окрепнут, залечат раны и язвы, а главное — найдут укромную бухточку и починят «Золотую лань», а то разболталась, бедняжка, за два месяца штормов. Ну и, возможно, удастся объединиться вновь с остальными кораблями экспедиции…

А уж тогда можно воевать хоть с испанцами, хоть и с самим дьяволом: отдохнув и набрав прежнюю силу, девонширские ребята покажут на деле, что непобедимы!

Весь экипаж за два месяца намерзся, а вернее — промерз насквозь, и теперь радовался каждому проблеску солнышка между тучами, нестуденому порыву ветерка, — а то из всей команды разве что один Тэд Зуйофф сохранял работоспособность, да еще и пошучивал при этом! Ночи становились темнее, а дни длиннее день ото дня: во-первых, «Золотая лань» шла к экватору, а во-вторых, в Южном полушарии начиналось лето!

Ну и что же, что дует норд-вест, мешающий продвигаться вперед, — приходится лавировать, идти крутыми галсами — так, что проложенный курс и фактический путь образуют изображение пилы с частыми зубцами. Зато нет шквалов, снегопадов, и опасности гибели нет, и теплеет ежедневно, и впереди — страна сокровищ, таинственная Перу…

Вот только вода совсем уже негодной стала да еда такая, что неизбалованных моряков — и то выворачивает от одного ее вида, до того, как кусок в рот возьмешь…

Заправиться бы свеженинкой — а то трюмы набиты сгнившей тюлениной, которую уж не лопатами выбрасывать придется, а ведрами выливать! Тысяча фунтов на каждого члена команды «Лани» — вот аж сколько зазря пропало тюленьего мяса. Но кто ж мог заранее предвидеть, что придется два месяца болтаться не видя берега? А-а, Бог с нею, с тюлениною! В конце концов, труды по заготовке были невелики. А те, первые два десятка туш, что Том Муни с ребятами обрабатывал, — те целы.

Но свеженины добыть невозможно, потому что вдоль берега идут непрерывной полосой гористые острова, а меж ними вода аж кипит — там тебе и сулои (встречные течения), и рифы, и все, что угодно. Шлюпка там не пройдет, не то что стотонный галион! Все ж таки попытались — под ответственность мистера Нуньеша да Силвы — подойти вплотную к островам. И действительно, берег был настолько крут, что в двадцати саженях от острова ни один лот дна не достиг!

Но двадцать саженей не делали нисколечко доступнее продовольствие и воду — а ввести «Золотую лань» в один из проливов между островками и дон Нуньеш да Силва не дерзнул. Глубины в этих проливах и в длинных лагунах меж ними и материком не знал ни он, ни, похоже, никто в целом мире. Острова, поросшие густым, пышным и мокрым лесом, были безлюдны, и в лагунах, кажется, ни лодки не видать.

Или, может, раньше когда-то и были — но, чтобы меньше обид от испанцев терпеть, гордые эти мапуче потопили все свои лодки и вовсе перестали в море выходить? Ведь военное превосходство испанских судов, вооруженных хотя бы легонькими фальконетами да устаревшими аркебузами, было слишком очевидно…