Николай Курочкин-Креве - Пират Её Величества

Совсем иное дело — в Ирландии. Тут он не с господами, не с угнетателями боролся, а с народом. И нужны ему были в Ирландии не добыча (что возьмешь с неоднократно уже ограбленного, нищего народа?), не слава, а… А хорошие отзывы высокого начальства! Добиваться этих отзывов Дрейк готов был, даже перешагивая через себя.

Задуманное новое, великое, главное плавание требовало благоволения Ее Величества (лично! Да, вот так! Размах задумываемого предприятия требовал поддержки на самом-самом высоком уровне) и расположения графа Лейстера, и лорда Берли, если удастся, и многих еще влиятельнейших людей. Иначе было это предприятие просто не осуществимо. А никто другой в Англии, как считал Дрейк, не возьмется свершить это.

Вот ради этого, великого, главного дела своей жизни Фрэнсис согласен был даже замараться, репутацией временно пожертвовать. Ему было, не забудьте, тридцать четыре года, и он не сомневался, что успеет поправить все…

Что ж, своего он добился: когда осенью 1575 года Дрейк отплывал в Лондон, он вез с собой официальное письмо графа-главнокомандующего к государственному секретарю с рекомендациями использовать опыт и знания, таланты и умения «подателя сего», неоднократно им доказанные в деле, для борьбы против Испании. Судя по его службе в Ирландии, он сможет причинить больший урон, чем кто бы то ни было другой в Английском королевстве.

Ко времени возвращения Дрейка из Ирландии политическая ситуация в Англии существенно изменилась — и притом как раз в выгодную для него сторону. Отношения с Испанией настолько обострились, что Уолсингем — несколько даже неожиданно для себя — получил практически единодушную поддержку, когда завел речь о неизбежности войны и необходимости чрезвычайных расходов на подготовку к ней. Правда, палата общин, вопреки настоятельным рекомендациям правительства, не утвердила субсидии в необходимых размерах, урезав их в два с четвертью раза. Но это уже было не так важно. Общественное мнение в Англии заметно склонялось в сторону военной партии.

На партию Уолсингема поработали и козни иезуитов, и бесконечные заговоры в пользу Марии Стюарт, которых ведомство Уолсингема разоблачило, как поговаривали лондонские острословы, «на два более, чем их было в природе!», и неудачи нидерландских союзников Англии… Даже лорд-казначей, новоиспеченный лорд Берли, теперь остерегался открыто выступать против военной партии…

Открытию военных действий, не таясь, сопротивлялись только именитые купцы из Сити — точнее, те из них, которые участвовали или, по крайней мере, «имели интересы» в торговле с Испанией. Но в январе 1576 года в испанском порту был захвачен английский торговый корабль. Груз был конфискован, а команда брошена в застенки инквизиции. И принадлежало то судно не какому-нибудь малоизвестному купчику, нет! Судовладельцем был Томас Осборн, один из богатейших людей Англии, заместитель главы лондонской купеческой корпорации, первый вице-президент столичной биржи. Тут уж возмутилось все купечество — что же получается? Никто не застрахован от инквизиции? А мистер Уолсингем дал сэру Томасу Грэшему, главе купеческого сословия королевства, полные заверения в том, что ни один человек на борту захваченного испанцами корабля не выполнял никакого задания секретной службы.

Считая уж теперь-то (наконец!) скорую войну с Испанией неизбежной, Уолсингем предложил Ее Величеству отправить серьезную морскую экспедицию для ударов по наиболее чувствительным местам испанской державы. Королева не возражала… При условии, что у Уолсингема в запасе имеется подходящая кандидатура на пост главы экспедиции. Уолсингем, ни минуты не колеблясь, сказал, что есть: таким человеком является прибывший из Ирландии пару месяцев назад мистер Фрэнсис Дрейк.

— Я его помню! — живо отозвалась Ее Величество. — Да, он вполне подойдет.

…Как это обычно делалось в той стране, в том веке, для финансирования экспедиции был создан «синдикат» (если уж быть точным — это было «товарищество с ограниченной ответственностью», ибо паи, хотя и использовались вместе, как единая сумма, не сливались, и возможные убытки каждый пайщик покрывал только в пределах вложенного пая) в составе, поначалу таком: мистер Ф. Уолсингем, граф Р. Лейстер, капитан лейб-гвардии Кр. Хеттон, лорд-адмирал Дж. Винтер, братья Хоукинзы и сам Дрейк.

Подготовка к экспедиции началась в феврале того же, семьдесят шестого, года. Первый год заняла невидимая сторона этой многосложной работы: изучение карты, обработка вариантов маршрута, уточнение списков запасов, потребных в плавании, которое не один год продлится…

Тогда же была начата — и это было немаловажной частью плана — продуманная разработка широких мероприятий по дезинформации. «Испанцы не могут не прослышать о подготовке экспедиции такого размаха. Отлично. Они услышат столько, что головы вспухнут и полопаются!» — без улыбки, зловеще полыхая глазами из глубоких прямоугольных глазниц, сказал Уолсингем. И началось…

Дезинформация была многослойной и запускалась неодновременно. Источники утечки информации отбирал лично глава «Сикрет Интеллидженс Сервис», с точно рассчитанной разницей в степени достоверности.

Так, одну из стартовых версий разбалтывала по кабакам уборщица из штаб-квартиры лорда-адмирала.

Вторая версия пошла по тем кругам, куда еле-еле доходили смутные, искаженные отзвуки первой версии. Ее — уже в светских гостиных — пускал в обращение непостижимо томный красивый молодой человек, по легенде младший сын лорда Бичема: проигрался и вынужден был, после скандала в семье, поступить на службу. На самом-то деле парень был клерком из конторы братьев Хоукинзов и был сыном герцога и гувернантки-француженки. Парень клял «дурацкие законы Англии», обрекшие его на нищету, — и был, не без хлопот, завербован испанским резидентом в Лондоне. Брал он за свою информацию исключительно дорого, да еще всячески поносил при встречах «испанских мракобесов»! Так что можно было верить… Третью версию разработали сами испанцы по намекам, подготовленным в ведомстве Уолсингема и «неосторожно» оброненным командующим лейб-гвардией, блистательным сэром Кристофером Хеттоном в приемной Ее Величества, в присутствии нового испанского посла, слабого глазами, но великолепно слышащего дона Бернардино де Мендоса. А де Мендоса, бывший до Лондона послом в Париже, слыл в Эскориале серьезным аналитиком — и версию из разрозненных намеков сэра Кристофера он успел выстроить еще в карете, по дороге с приема. И наутро ее уж зашифровали и с нарочным отправили в Мадрид…

Ну и так далее, и тому подобное… Впрочем, следовать за подручными мистера Уолсингема хотя и увлекательно, — боюсь, что это отняло бы слишком много места и вынудило нас познакомиться со слишком большим количеством лиц, ни малейшего отношения не имеющих к судьбам Тэдди Зуйоффа и Фрэнсиса Дрейка…