Лев Линьков - Капитан «Старой Черепахи». Повесть

- Где бросил якорь? - уже серьезно спросил он.

- Плаваю… на бочке в лимане.

- Отцовский хлеб жуешь?

- Приходится, - односложно ответил Ермаков.

- Симу Пулемета не видал еще? Довоевался боцман до Дворника. - Губы Рябого искривились.

Официант принес водку, закуску и пиво. Рябой наполнил стопки.

- За братство оскорбленных и униженных! А ты не грусти! «Прости, грусть, прощай, не тронь старых ран…» Ну, шутки в сторону! Есть деловой разговор. Плавать хочешь? Эсминец, правда, мы тебе предложить не можем, - морскому офицеру миноносец бы, конечно, полагался, но у нас найдется для тебя подходящая морская работа. Чистое дело, не хлопотно и верный барыш.

Так вот оно что: ему предлагают вступить в бандитскую шайку. Хорошо же, он им покажет! Желая оттянуть время, Андрей уклончиво ответил:

- Откуда вам известно, что я командовал миноносцем?

- У нас, милый, своя «чека».

- А кто это «вы»?

- Так сразу тебе и сказать? Я - Лимончик, слыхал? Мы работаем на богатую фирму. Остальное не суть важно.

Ермаков не мот скрыть изумления. Так вот каков знаменитый главарь одесских бандитов! И он безбоязненно сидит в ресторане, на виду у всей публики и даже имеет у официанта свой счет!…

Довольный произведенным эффектом, Лимончик, наполнил по второй стопке.

- За успех нашего дела!… Что ж ты не ешь?… Ну, то-то!

Андрей густо намазал на хлеб масла и откусил чуть не пол-ломтя, обдумывая, как лучше выпытать у Лимончика его адрес.

Яшка внезапно оборвал разговор и устремил взгляд на дверь.

«Не хватало, чтобы нагрянула облава и меня накрыли с ним заодно! Потом поди доказывай, что ты хотел его задержать!… - подумал Андрей. Он повернулся вполоборота и, к великой досаде, увидел спускающегося по лестнице Серафима Ковальчука. - Только бы он не увидел нас!»

Но боцман уже заметил приятеля и направился прямо к нему.

Яшка пододвинул свободный стул и указал на него боцману:

- Прошу, наша фирма не щадит затрат!

- Садись, Сима! - сказал и Ермаков, протягивая руку.

- Для кого Сима, а для кого… - Ковальчук оттолкнул руку Ермакова. - За сколько мильонов шпане продался?

Боцман, видимо, успел где-то изрядно выпить - щеки его раскраснелись, растрепанный чуб опустился на самые брови.

- Эх, Андрей, Андрей, зря мы звали тебя Альбатросом, продажная твоя душа!…

Ермаков вскочил. Глаза его сузились, чернью бром сошлись. Схватив боцмана обеими руками за борта расстегнутого бушлата, он с силой тряхнул его и прошептал:

- Придержи язык, после поговорим.

Однако Ковальчук не внял совету друга и отстранил Ермакова. Со стороны казалось, что Сима Пулемет сделал самое легкое движение рукой, но Андрей прямо-таки рухнул на стул.

- Я попросил бы некоторых дворников не нарушать покой благородного общества! Здесь не трактир! - произнес Лимончик. Он не сдвинулся с места и даже не изменился в лице.

В ожидании любопытного зрелища посетители кабачка повернулись к столику Ермакова. Оркестр умолк, но Лимончик слегка наклонил голову в сторону дирижера и все тем же спокойным тоном сказал:

- Маэстро, продолжайте работу!

- Десять против пяти, Яша вытряхнет из Симы Пулемета почки, - промолвил кто-то рядом.

- Ах ты, рябая собака! - Ковальчук замахнулся, но в него вцепились два дюжих парня.

Они подскочили по едва приметному сигналу Лимончика.

- Научите Симу вежливости!

Однако не так-то просто было справиться с Ковальчуком. Тряхнув плечами, он отшвырнул державших его парней. Тотчас боцмана ударили по голове бутылкой. Кровь и пиво залили ему лицо, он зашатался, однако устоял и кинулся на нового противника. Кто-то сунул сбоку между ног Ковальчука тросточку, и он со всего размаху грохнулся на каменный пол.

- У «Фанкони» чижи! - расслышал Ермаков быстрый шепот подбежавшего к Лимончику официанта и, вскочив, ринулся на помощь другу: Симу могли убить!

Противники боцмана не ожидали, что Ермаков окажется его союзником, и прежде чем один из них, долговязый, костлявый парень, успел стукнуть поднимающегося боцмана, Андрей со всей силы ударил парня под ложечку.

Толпа на миг отхлынула. Этого оказалось достаточным, чтобы Ковальчук и Ермаков успели отскочить в угол и забаррикадироваться от наступающих двумя столиками.

Женщины с визгом бросились в стороны. Шум, крик, звон разбивающейся посуды заглушили оркестр.

Долговязый парень вскочил на ближайший столик и выхватил из кармана кинжал. Прикрыв лицо локтем левой руки, правой Ермаков схватил скатерть и одним рывком сдернул ее. Долговязый полетел на пол вместе с бутылками и закусками. А Ковальчук поднял со стола мраморную доску и со всего размаха бросил ее в другого бандита, который вытаскивал финку.

«Почему они не стреляют?» - мелькнуло в голове Ермакова, и как бы в ответ на это раздался резкий голос Лимончика:

- Чижи у «Фанкони», быстро!…

Нападающие моментально, словно по команде, отпрянули, в кабачке сразу стало тихо, а Лимончик наполнил столку, медленно выпил ее, закусил салатом и махнул рукой. Тотчас кто-то выключил свет.

По топоту ног Ермаков догадался, что банда бежала через дверь, ведущую на кухню.

На эстраде появился официант со свечой в руках:

- Граждане, не волнуйтесь, станция выключила ток, заведение закрыто, прошу очистить зал…

Катя давно не навещала Ермаковых. Днем она работала в мастерских порта, вечером училась на рабфаке, а в воскресенье часто бывали собрания, нужно было выкроить время и для домашних дел и для того, чтобы сходить в библиотеку.

Анна Ильинична обрадовалась девушке, как родной. Сначала она пожурила ее: «Нельзя забывать старых друзей. Мы уже думали, ты уехала», потом усадила пить чай.

- А у нас с Денисычем - радость: сынка дождались, Андрюша приехал. Отвоевался. Рана вот только у него всё не заживает.

«Приехал? Андрей приехал и не разыскал меня?…» Катя ничем не выдала своего волнения, только чуть побледнела.

- Рада за вас, очень рада, - сказала она. - Когда же он приехал? Надолго?…

- Вторая неделя. Насовсем, говорит, - счастливо улыбнулась Анна Ильинична. - А ты чего же чаек-то не пьешь?

- Спасибо!

Катя машинально поднесла к губам чашку Андрей в Одессе уже целую неделю и до сих пор не зашел к ней? Лучше ей не встречать его: если бы он по-прежнему любил ее, то пришел бы в первый же день…

Катя забыла, что на улице поздний вечер и забежала она только на минуточку, что ей надо еще сегодня гладить белье и готовить уроки.

«Не пришел, не пришел», - твердила она себе, слушая Анну Ильиничну и не понимая толком, что та говорит.

«Надо встать и уйти, пока его нет, - несколько раз решала девушка и не могла подняться. - Где же моя гордость? Он не любит меня, а я чего-то жду?»