Лев Линьков - Капитан «Старой Черепахи». Повесть

«Неужто Катя встречается с Репьевым? Каков хитрец! Словом не обмолвился, что знает ее…»

Андрей не подумал даже, что, собственно, у них с помощником и не было повода говорить о Кате.

Убедившись, что ему сегодня не уснуть, Ермаков вышел на палубу.

Было раннее промозглое утро. Механик Ливано - в сидел на корме и удил бычков.

- А где же, Альбатрос, твоя ласточка? - шутливо спросил он, поглядев на летающих над бухтой птиц.

- С чего ты решил, будто она моя? - буркнул Андрей и тотчас переменил тему разговора: - Сегодня опять пойдем в рейс. Твой движок не барахлит?

Павел Иванович помрачнел и, собрав нехитрую снасть, исчез в машинном отделении.

«Наверное, она будет сегодня в порту, - опять подумал Андрей о Кате. - Если я схожу в мастерские за вертушкой лага, то встречу ее…» Но, подумав, сразу отбросил эту идею: по таким делам полагалось посылать боцмана. А Ермаков строго соблюдал морские традиции и не совал свой нос туда, куда не следова-ло вмешиваться лично командиру.

Заметив, например, на палубе какой-нибудь беспорядок, он не ругал вахтенного, а вызывал к себе в каюту боцмана и там, как выражался Ковальчук, втирал ему скипидар.

Впервые поводом для такой «процедуры» послужили плохо надраенные поручни.

- Понятно, Романыч, намылю холку Фомину, - пообещал Ковальчук, выслушав замечание. - Фомин драил.

- Как стоите? Как командиру отвечаете? - вскипел Ермаков.

Сима Пулемет от неожиданности открыл рот и в удивлении вытаращил на приятеля глаза.

- Стоять смирно! - скомандовал Ермаков, и Ковальчук вытянулся, едва не достав головой до потолка каютки.

- На военном корабле должна быть военная дисциплина, - отчеканил Андрей. - Я не потерплю разгильдяйства, понятно?

- Есть! - во весь голос рявкнул Ковальчук.

Естественно, что после этого боцман показал Фомину, где раки зимуют. Дружба дружбой, а служба службой.

- Старые порядки с Альбатросом заводите, - недовольно проворчал Фомин.

Ковальчук оглянулся, нет ли кого поблизости, взял Фомина за борт бушлата и зло прошептал:

- Ты кто есть сейчас? Сознательный революционный моряк или портовая пташка? Как стоишь, как с боцманом разговариваешь?

Ни за что обидев Павла Ивановича Ливанова, Ермаков хотел было вернуть его и извиниться за свою излишнюю горячность, но не сделал этого.

«Все из-за Репьева, - облокотившись о фальшборт, думал он. - И зачем только Никитин прислал его мне!»

Тихий и скромный Репьев никогда, правда, на людях не вмешивался в дела командира, но, как казалось, постоянно норовил чем-нибудь уколоть. Иначе Андрей не воспринимал поступков Репьева и его слов. То ему вздумалось притащить лоцию Черного моря и, передавая ее Ермакову, спокойненько так сказать: «Может быть, тебе пригодится эта книжица?» То, как бы невзначай, промолвить, что-де он слыхал, будто механический лаг точнее ручного, словно это без него не было известно. То, заглядывая через плечо Ермакова, когда тот прокладывал на карте курс шхуны, бросит фразу о том, верно ли, будто счислимое место никогда не является точным.

«Репей колючий!» - возмущался про себя Андрей. Особенно ему было неприятно, что, по сути дела, помощник всегда оказывался прав. Принесенная им лоция пришлась как нельзя кстати. Напоминание о механическом лаге заставило порыться в портовых складах и найти лаг «Нептун». И все в этом роде.

Репьев также почти не покидал «Валюты», а если изредка и уходил, то только за тем, чтобы навестить домашних или на собрания партийной ячейки в Губчека. Он всегда при этом спрашивал у Ермакова разрешения и точно в срок возвращался.

Андрей подозревал, что, будучи в отлучке, Репьев встречается с Катей, но нельзя же было запретить ему встречаться?!

Именно это главным образом и настраивало Ермакова против Макара Фаддеевича, но признаться в ревности Андрей не мог даже самому себе и оправдывал свою неприязнь к помощнику тем, что-де тот неискренен и желает незаметно ущемить, а может, даже и «подсидеть» командира.

- А по-моему, Макар Фаддеевич - неплохой мужик, - добродушно урезонивал Андрея Ливанов. - Скрытность его понятная, сам говоришь, из подпольщиков он, ну и чекист. Чекистам языки чесать не положено.

- Да ты посмотри на него, разве это моряк?

- Обвыкнет!

- Обвыкнет! - горячился Андрей. - Море не теща: моряком родиться надо. Вот увидишь, мы с ним схватимся…

В восемь часов, сделав необходимые распоряжения о подготовке шхуны к очередному рейсу в район Каралино-Бугаза, Ермаков пошел в пароходство за ежедневной сводкой погоды.

Обычно, когда не нужно было торопиться, он ходил любимой дорогой: Потемкинской лестницей на бульвар, бульваром до Старой биржи, где теперь помещался губком партии, и на Пушкинскую. Торопиться и сейчас было незачем, но Андрей изменил обычный маршрут и пошел до таможни портом. «Может быть, увижу Катю…»

Порт заметно оживал: ремонтировали причалы, строили склады, меняли шпалы железнодорожной ветки, устанавливали подъемные краны. После многолетнего перерыва Одесса ждала прихода из Петрограда первого большого советского грузового парохода «Волга».

В торговой гавани Андрей увидел в группе слесарей, монтировавших портальный кран, Катю и Репьева.

В сбившейся на лоб шапке, длиннополой ватной тужурке и огромных брезентовых рукавицах Катя казалась совсем девочкой. Она что-то оживленно говорила Макару Фаддеевичу и не заметила Ермакова. Репьев внимательно слушал ее и тоже улыбался.

«Ах, вот ты какая!» - нахмурился Андрей и пожалел, зачем пошел этой дорогой. Он хотел было, не останавливаясь, пройти мимо, но слесари обратили уже на него внимание, и чтобы окончательно не показаться смешным, он подошел к крану.

- Здравствуйте, товарищи!… - поздоровался он. И, повернувшись к девушке, спросил: - Товарищ Попова, вы не знаете, как у нас дома - всё в порядке?

Вопрос этот был излишен - отец почти каждый день заходил на «Валюту», но надо же было что-то сказать. Катя и Репьев оглянулись.

- Я не знаю, я давно не навещала Анну Ильиничну - времени совсем нет, - холодно ответила Катя и снова повернулась к Репьеву.

- Работы много, - как бы оправдывая девушку, улыбнулся рыжеусый слесарь. - Или не узнали меня, товарищ командир? Мы пулемет у вас на «Валюте» устанавливали.

- А-а, товарищ Орехов! Помню, помню! Ну, как жизнь молодая?

Андрей обрадовался - слесарь вызволил его своим вопросом из неудобного положения.

- «Волгу» встречать готовитесь?

- Ее, матушку.

- Не задержитесь?

- Всё будет в порядке! - улыбнулся Орехов.

- Ну, всего вам хорошего! - Ермаков поклонился и, не взглянув на Катю и Репьева, зашагал к таможне.

- Так ты того… приходи. На часок, да приходи, а то старуха совсем осерчает. Баклажку я приготовил. - Роман Денисович огляделся, не слышит ли кто, и добавил: - Катюша будет. «Обязательно, - говорит, - навещу».