Лев Линьков - Капитан «Старой Черепахи». Повесть

Особое внимание было уделено блокированию всех подъездов и подходов к Тринадцатой станции - стоянке артельщика Тургаенко.

Само собой разумеется, всё это делалось втайне, и тот же Тургаенко никогда бы не догадался, что небольшой табор цыган, раскинувший две палатки над обрывом, связан с Чека, а черноглазая молодая цыганка, предлагающая погадать на счастье, - комсомолка…

Метеорологическая станция прислала сводку погоды на предстоящие сутки: «Облачность выше средней, видимость на море - двести-триста метров, ветер от пяти до шести баллов. Обильный снегопад. Ожидается дальнейшее понижение температуры».

Прочитав сводку, Ермаков проворчал, что предсказателям погоды следует поучиться у дельфинов, - дельфины так разыгрались, что к утру будет никак не меньше семи баллов.

- Поглядел бы я на этих ученых, если бы они пошли с нами к Большому Фонтану, - сказал Андрей Ковальчуку.

Однако, как ни плоха была погода для морских прогулок, «Валюта» храбро пошла навстречу шторму, и когда после доклада Репьева Никитину позвонил с Большого Фонтана Чумак, сторожевая шхуна была уже на месте.

- Езжай на Тринадцатую, - приказал Никитин Чумаку, - будь настороже.

Выехав из овражка, Пфеффер и Робинс пересекли одесское шоссе, углубились метров на триста в степь и рысью поскакали по направлению к городу. Объезжая стороной Большой Фонтан, они услышали сквозь шум усиливающейся непогоды рокот автомобильного мотора, но не могли, конечно, догадаться, что эточ едет человек, слышавший их тайную беседу.

Робинс назвал Пфефферу место, где их ждет Яшка Лимончик, предоставив знающему окрестности колонисту самому выбирать наиболее безопасный путь.

Место это - крохотная бухточка между Тринадцатой станцией и Одессой - никогда не служило рыбакам для стоянки не только потому, что берег здесь круто падал почти к самой воде и не имел подъездов, по которым можно было бы вывезти улов, а также из-за окружавших бухточку скал и подводных камней. Требовалось большое искусство, чтобы даже при небольшом волнении подойти к берегу. Зачем рисковать без нужды!

Но именно поэтому из всех предложенных Тургаенко пунктов Робинс выбрал названную бухточку. Он понимал, что в других местах Губчека наверняка будет их подстерегать.

Чтобы отвлечь внимание пограничной охраны, помощники Яшки должны устроить по соседству шум. Само собой разумеется, о подлинной цели демонстрации знал только один Лимончик, а он был заинтересован в побеге не меньше англичанина. Даже Долговязый, которому было приказано отвлечь чекистов, не знал, что Яшка уезжает из Одессы в длительный «отпуск». Лимончик не имел привычки посвящать подручных в свои планы, и они не посмели даже спрашивать, для чего нужно «пошуметь» на берегу именно сегодняшней ночью.

Лимончик ждал Пфеффера над обрывом, у скрытого в кустах выхода из катакомб, откуда он вылез с маленьким и довольно тяжелым чемоданчиком, наполненным добычей - драгоценностями и золотом…,

Тургаенко из предосторожности целый день и вечер просидел дома. После истории с Остапчуком он боялся доверять кому бы то ни было и решил действовать в одиночку.

Порывистый, злой ветер, волнение на море и снег не предвещали хорошего. Как раз напротив стоянки разместились цыгане, и поэтому Тургаенко не решился воспользоваться шаландой. Он вышел, бесшумно прикрыл дверь, прижимаясь к стене дома, дошел на носках до угла, лег на холодный заснеженный песок и пополз вдоль берега у самой линии прибоя. Дважды ему пришлось прятаться за камни - мимо проходил пограничный патруль. «Что-то их сегодня больно много?…» - с тревогой подумал артельщик.

Так, ползком, хоронясь за камнями, Тургаенко добрался до небольшой лодки. Теперь требовалась быстрота. Он поднялся и, приподняв нос лодки, столкнул ее в набежавшую волну. Откатываясь назад, волна подхватила лодку, артельщик заработал кормовым веслом. «Сошло!…»

А спустя каких-нибудь три-четыре минуты на стоянку прибыл Чумак. Войдя в дом, он разбудил рыбаков:

- Где ваш артельщик?…

Лимончик начинал уже нервничать, когда появились, наконец, англичанин и немец. Лошадей они оставили в полукилометре от берега у знакомого Пфефферу садовода.

Яшка хотел было сказать часовщику о том, что сегодня утром «Валюта» ходила в море, но сообразил: сейчас лучше помалкивать, - новость доказывала провал всей истории с Симой Пулеметом. Англичанин рассвирепеет, и, кто его знает, не придет ли ему в голову блажь отказаться от побега. А Лимончик не желал оставаться в Одессе ни одного лишнего часа.

- Сейчас начнется, - сказал Яшка, поглядев на светящийся циферблат часов

И точно в назначенную минуту со стороны расположенного неподалеку курорта Аркадия раздались выстрелы. Долговязый поднял шум, инсценируя нападение на склад приморского ресторана.

Англичанин молча пожал Пфефферу руку, и тот скрылся в кустарнике.

- Пошли! - шепнул Робинс Лимончику.

Внизу послышался топот ног: трое пограничников пробежали в сторону Аркадии. Остановившийся было Яшка снова начал спускаться. Он первым спрыгнул с камня на прибрежный песок и не успел оглянуться, как под левую лопатку ему вонзился кинжал. Яшка приподнялся на носки, выронил чемодан, выгнул руки назад, схватился за рукоятку кинжала и упал лицом на камни.

Робинс бесцеремонно перевернул убитого, расстегнул у него пальто, пиджак, вытащил два бумажника, спрятал к себе в карман, схватил чемодан и побежал к скале, за которой стояла лодка Тургаенко.

Рассвет наступил мутный, со снегопадом. Милях в девяти от Одессы снегопад сменился метелью. Брызги, снег, ветер слепили глаза.

Ермаков и боцман стояли у штурвала, с трудом направляя «Валюту» наперерез тяжелым волнам, которые вырастали перед самым носом и, пронзаемые бугшпритом, заливали бак.

Ермаков сомневался, удастся ли в такую осатаневшую погоду увидеть рыбачью лодку. И вдруг она вынырнула в двух кабельтовых с левого борта. Буквально вынырнула из пены, брызг и снега. Да к тому же не одна, а вместе с шхуной Антоса Одноглазого.

Антос только что принял с лодки пассажиров и, бросив ее на волю волн, поднял паруса.

«Валюта» пронеслась мимо «грека», оставшегося за кормой. Стрелять на таком расстоянии при сильном накате было бессмысленно. Словно забыв о крепком норд-осте, Ермаков скомандовал:

- Поворот через фордевинд, гика шкот травить!

Шхуна покатилась под ветер, резко накренилась, паруса наполнились, грозя перевернуть ее. Пограничники крепко держали шкоты в руках.

Репьев, стоящий у пулемета вместе с Соколовым и Уланцевым, невольно прикусил губу.