Филип Раш - Леди удачи

Матросы на палубе развеселились. Это будет достойное зрелище, и все собирались сойти на берег в два часа. Их симпатии были на стороне Джонса, но раздавались голоса против того, чтобы угрожать заложнику, единственному человеку, чья безопасность могла спасти их от гнева властей. На юте все до последнего человека были за Джонса, и только капитан хранила молчание. Ее склонности проявились, когда она отдала приказ поднять реи на брам–стеньге и взять рифы кливеров, как и предлагал пленник. Джонс отказывался, но его жена сказала, что сочла совет досточтимого Эдвина лучше его собственного.

— Он проходил обучение в королевских войсках. Ясно, что он знает больше. К тому же мне не нравится твоя идея сражаться с ним.

— Не девке решать такие вопросы, — коротко ответил Джонс.

— Девка или нет, а я капитан, и если ты произнесешь еще одно слово, я отправлю тебя в кладовую охладиться.

Мэри отправилась в свою каюту и велела привести к ней пленника.

— Мне не нравится, что вы будете биться с мистером Джонсом, — сказала она. Она пощупала его руку. — Она слишком слаба для такого оружия.

— Мадам, не бойтесь за исход. Или я убью его, или изобью, как скажете.

Мэри попросила его вытащить оружие и продемонстрировать ей свое умение. И не смогла сдержать улыбку, когда увидела, как он вынул из ножен свою похожую на иглу шпагу. Она взмахнула своей саблей перед его носом, а потом, больше из презрения к шпаге, чем к его владельцу, ударила ею по клинку и сломала его у самой рукоятки.

— Возьмите вот это. Это больше подходит мужчине. — Она протянула ему свою саблю и достала другую.

Эдвин Брэнгвин попытался справиться с тяжелым оружием так же, как со своей шпагой, но женщина с легкостью уколола его.

— Так не пойдет, — сказала она. — Мне придется отменить драку.

— Умоляю, мадам, не делайте этого, — взмолился он. — Я должен сражаться, даже если это сулит мне смерть. Этого требует честь.

— Ну конечно, честь. Этот Джонс выпотрошит из вас все кишки. Он жесткий человек, этот Джонс.

— Если бы он не был вашим мужем, мадам, я бы убил его там же, на палубе. В самом деле, если бы он не был мужем мадам, это был бы совсем другой разговор.

— Что вы имеете в виду, сэр?

Поклонившись, он приложил руку к сердцу:

— Я только хочу сказать, мадам, что впервые в жизни я встретил женщину, которую смог бы полюбить, женщину, которая была бы больше, чем просто жена, да, больше, чем хозяйка. Она бы была соратницей, такой, что не было бы необходимости в мужской дружбе. Это мое несчастье, что я нашел вас только для того, чтобы узнать, что вы уже замужем за другим. Но это мое счастье, что я могу устранить это препятствие. И я намерен сделать это.

Первый раз в жизни Мэри Рид покраснела. Она пристально посмотрела на молодого человека, не понимая, шутит он или нет.

— Боже мой, вы говорите серьезно? — Она почти дрожала.

— Мадам, это не повод для шуток. Я из рода воинов, и в Новом Свете, в Каролине, мы сражались бок о бок с женщинами. Это было необходимо. Рядом с такой женщиной, как вы, я мог бы открывать новые земли во славу его величества. — Он остановился и с улыбкой посмотрел ей в глаза. — Это не будет трудной задачей — сделать вас сначала вдовой, а потом невестой еще до захода солнца. Вы мне позволите?

Баттонс снова покраснела. Она опять не знала, как себя вести. В том, что касается сердечных дел, она привыкла получать то,< что она хотела, силой, если было необходимо. Но за ней никогда прежде не ухаживали. А, пусть этот мужчина убьет Джонса, если сможет.

— Идите к себе, сэр. Вы все еще мой пленник.

Чтобы спрятать смущение, Мэри склонилась над

столом с картами. Сын губернатора с минуту постоял около нее, а потом направился к двери. Потом он низко поклонился и скрылся в своей каюте. Как только он ушел, карты перестали занимать ее внимание. Надо было еще очень много сделать прежде, чем двое мужчин встретятся на так называемом поле чести. Было очевидно, что у ее новой любви было мало шансов. Матросы из команды даже не будут делать ставки на результат, поскольку все единодушно считали, что боцман Джонс выйдет победителем.

В полдень Мэри села обедать. Пленник сидел по правую руку от нее, а ее муж — по левую. Те, кто поддерживал заложника, выслали делегацию с просьбой отменить предстоящую схватку. Благородный Эдвин поднялся, требуя отозвать прошение. Его честь не терпела такого вмешательства в его личные дела. Таким образом, невзирая на то, какую ценность представлял он для своих захватчиков, дуэль должна была состояться.

— Это будет не дуэль, господа, — спокойно сказала Мэри Рид представителям группы.

— Спасибо, капитан, — и матросы удалились.

— Мадам, — возразил Брэнгвин, — я должен просить вас не беспокоиться. Я не позволю, чтобы меня поставили в смешное и унизительное положение. Лучше умереть на побережье Тортуги.

Джонс усмехнулся:

— Не сомневаюсь, что вы умрете, мой благородный лорд. Ваше желание исполнится, в два часа.

— Придержи язык, мистер Джонс, — сказала его жена. — Я принимаю решения, а ты им подчиняешься. Я сказала, дуэли не будет. И это конец.

Мэри принялась за еду, размышляя над тем, как она претворит свое решение в жизнь. Боцман Джонс, со ртом, полным еды, продолжал унижать сына губернатора.

— Мне кажется, благородный лорд очень хочет побить меня. Он сделает все, чтобы убрать меня со своего пути. А потом займет мое место и, ага, я скажу, мою постель и девку. Очень умный ход, но я этого не допущу. Не бойтесь, мой благородный лорд. Эта постель моя, и только моя. И пусть эта девка даже не смотрит с вожделением на твои шелковые штаны. Я всему этому положу конец, не бойтесь.

— Заберите свою тарелку куда–нибудь еще, мистер Джонс! Я не допущу подобных разговоров в моей каюте. Это моя постель, и кто будет в ней спать, будет это делать только с моего разрешения. Вон отсюда, сейчас же!

Боцман не мешкал. Он чувствовал себя хозяином положения и был уверен, что прежде, чем над Карибами зайдет солнце, с благородным лордом будет покончено.

— Я умоляю вас, мадам, не вмешиваться в это дело, — сказал молодой человек. — Я уверен, что выйду победителем, а если нет — смерть будет предпочтительней. Могу я покинуть вас, мадам? Мне бы хотелось подготовиться к предстоящей дуэли.

— Да, сэр.

Мэри слегка наклонила голову и улыбнулась ему. Она восхищалась его мужеством, его стремлением сражаться в драке, которая может закончиться ужасно. Такое мужество бншо достойно лучшей оболочки. Он подошел к ней, и она встала, когда он поднес к своим губам ее руку. Стул покачнулся и с грохотом упал, но они не слышали этого. Его губы отыскали ее, и какое–то мгновение они стояли, крепко держа друг друга. Женщина и мужчина, любящие и любимые.