Филип Раш - Леди удачи

— После этого я не могу проиграть, — просто сказал молодой человек. Поднеся ее руку к губам, он поцеловал ее и направился к двери. — Не волнуйтесь, дорогая, считайте дуэль выигранной.

Но Мэри волновалась, причем совсем не по–пиратски. Она почти час вышагивала по каюте, наполовину надеясь, наполовину молясь о том, чтобы подвернулся какой–нибудь приз, ради которого мужчины забудут о всех противоречиях. Но к берегу Тортуги вряд ли бы осмелился подойти какой–либо корабль, кроме такого же, как и они сами. В шесть пополудни она вышла на палубу собрать якорные крепления «Черного дрозда». Она увидела, как ее муж ругался и спорил со всеми, кто заходил в каюту днем. Матросы уговаривали его только ранить благородного лорда, а не убивать его совсем, но Джонс не желал отказывать себе в его крови.

— Мистер Джонс, — крикнула Мэри Рид. — Мистер

Джонс, сколько раз я предупреждала вас, чтобы вы не ругались с командой? Если вы так не любите команду, вы станете одним из них. Прекратите сейчас же.

Но Джонс продолжал отстаивать свои намерения. Благородный лорд, упорствовал он, был не более чем заложник, и было вполне возможно, что, как только они возьмут приз, он предаст их. Он действительно навигатор, но если ставить его слова превыше слов законного навигатора, что помешает ему привести «Черного дрозда» прямо в лапы Короны?

— Ответьте мне!

Матросы не могли ответить, не изменив своим тайным намерениям. К этому времени они уже были богатыми людьми, они имели все, ради чего они взялись за это дело, поскольку даже самый последний пират стал обладателем состояния в две тысячи фунтов. Они хотели всего лишь сойти на берег и наслаждаться жизнью, и их мучил страх, что они могут оказаться в петле прежде, чем достигнут желаемого. К тому же они обленились и растолстели.

— Я заколю его, как свинью, — утверждал Джонс. — Его кровь потечет по пескам Тортуги. Я мечтаю об этом.

С полуюта раздался пронзительный свист трубки капитана. Матросы поспешили на палубу узнать, в чем дело, и капитан Рид приказала первым же двоим привести к ней мистера Джонса. Последовала короткая перебранка и потасовка, а затем Джонса доставили к его жене.

— Мистер Джонс, я отдала вам приказ, а вы не подчинились. В статьях соглашения сказано, что вам причитается по заповедям Моисея, сорок минус один удар по голой спине. Вы поняли, мистер Джонс?

— Это законы для матросов. А я офицер палубы.

— Да, хорошая дисциплина, если матросы увидят, как бьют офицера, поэтому мне самой придется выпороть тебя, а у меня сейчас нет настроения. Отпустите его. Но, мистер Джонс, вам все равно придется понести наказание, и я решила посмотреть, что ты представляешь из себя с саблей в руках. Защищайся!

Последние слова Мэри выкрикнула, когда сабля уже была у нее в руке и она размахивала ею перед носом своего мужа. Ему совсем не улыбалась перспектива скрестить оружие со своей женой, но она была настойчива.

— Либо плети, парень, либо это. Выбор за тобой.

— Я не собираюсь драться с девкой, — ответил он, и команда, собравшаяся внизу, увидела, как капитан нанесла унизительный удар плоской стороной сабли по его голове.

Это подхлестнуло Джонса, и, выругавшись, он выступил против своей жены.

— Это урок, который я давно хотел преподнести тебе. — И они схватились во вполне пиратской манере.

Боцман пролил первую кровь, несильно ранив правую руку капитана, что только добавило злости ее атаке. Звон стали, тяжелое, порывистое дыхание и удары направо и налево, а также жестокость схватки говорили о том, что они выдохнутся очень скоро. И если один и будет иметь преимущество, была опасность того, что он не сможет его использовать.

— Я убью тебя, шлюха, и стану хозяином этого корабля. Я разделаю тебя, как селедку. О–оп!

Сабля женщины сверкнула, вверх, поперек и вперед, и с губ Джонса сорвалось последнее восклицание, в то время как разящая сталь проткнула его меж ребер. Он лежал, пригвожденный к палубе, и кровь вырывалась из его раны при каждом вздохе.

— Ты сам нарвался на это, Джонс. — Это было все, что она сказала ему, повернувшись на каблуках и уходя, чтобы обработать свою рану.

Уже на трапе она приказала, чтобы его тело, «когда он совсем умрет», было отнесено на берег и похоронено.

В восемь Мэри послала за сыном губернатора и сообщила, что дуэль не состоится.

— Но, мадам, я не могу принять ваше решение. Моя честь требует, чтобы я сражался с мистером Джонсом.

— В таком случае вам придется делать это с лопатой. Его как раз сейчас будут хоронить. Он не подчинился приказу и сам выбрал себе наказание. Он оказался твердым орешком и…

— Мадам, вы сделали это за меня. Это унизительно, чтобы женщина билась вместо кого–то. Я унижен.

— Нет, парень. Вы сказали, что любите меня, не так ли? Я тоже люблю вас, и я никогда не допустила бы, чтобы вы рисковали вашей жизнью против сабли Джонса. Вы джентльмен, вы сражаетесь по правилам, с честью, а Джонс не признает правил. Он сражается ради крови, и плохим бы я была капитаном, если бы позволила, чтобы мой пленник, нет, мой любимый был убит.

— Я уверен, что я бы победил его, — ответил он.

— Забудьте об этом. Разве вы не говорили, что женились бы на мне, если бы не он? Или мой слух подвел меня?

— Нет, моя дорогая, это не обман. На Тортуге есть церковь?

— Да, если она вам нужна. Но есть правило, что капитан корабля может любое место превратить в церковь. — Мэри рассмеялась. — Итак, могу ли я женить вас на себе? Я ведь капитан этого корабля. Наше венчание состоится здесь, и на нем будут присутствовать офицеры и все остальные. Ну так как, парень?

Через несколько часов бывший боцман был благополучно забыт. Невеста сказала, что она счастливейшая женщина, однако, когда садились ужинать, она по–прежнему сидела во главе стола, а ее заложник–муж — по правую руку от нее.

Счастливая пиратка!

Наверное, ни на земле, ни на море никогда еще не заключался подобный брачный союз, но его скрепила страстная любовь каждого из участников. Благородный Эдвин Брэнгвин с поразительной готовностью вступил в пиратскую жизнь. Его жена не настаивала на том, чтобы он плавал вместе с ней, но он сам это предложил. И если раньше пираты не слишком любили нападать на британские корабли, то теперь Брэнгвин настаивал на том, что для них это более законная добыча, чем суда других стран. Он же убеждал свою подругу не ограничиваться морскими столкновениями, но совершать набеги на маленькие, незащищенные колонии на Барбадосе и других островах.

— Нет, любимый, такие развлечения мне не по вкусу. Жирненькие корабли Вест–Индии — когда угодно, но никаких вылазок против наших соотечественников. Король тут же набросится на нас.