Владимир Фил - Путь к Океану

Я следом, — мне скучно.

Утречко наступило, стоим в Черепке у причала, выгружаем чугунную чушку. Беру от некера делать бинокль и гляжу по сторонам. На противоположном берегу трахается раком молодая парочка, заметив зайчик от бинокля, машут нам руками и ускоряют темп.

— Вот те и порно халявное.

Декс хватает второй бинокль и начинает со смаком комментировать, а я перевожу окуляры на кабину крана. Там ловко двигает рычагами молодая девушка, черпая грейфером чугунную чушку из нашего трюма.

Видимо, мак всё-таки попёр, потому что я пошёл на берег и полез по скобам на работающий портовый кран с вращающейся башней. Крановая, слава богу, вовремя это заметила и остановилась.

— Свистнул хотя бы, — говорит, — на неделе один из ваших чуть не писданулся.

Только познакомились, в кабину вваливает амбал с монтировкой:

— Нина, всё путём?

— Нормально, разговариваем, — отвечает Нина.

Оказывается, её недавно какой-то пьяный придурок с рудовоза изнасиловать пытался прямо в кабине. Поговорили о жизни в Череповце.

— Как вы умудряетесь здесь выживать? — спрашиваю (огромный металлургический комбинат отравляет всё вокруг, и воздух и воду. На подходе к Черепку видишь ядовитое оранжевое марево над ним, а если вдохнуть полной грудью, клинит лёгкие).

— Да вот так и живём, — отвечает Нина. — Детишки уродами рождаются, продолжительность жизни очень короткая. За такую зарплату местные не хотят на комбинате гробиться, так туда вьетнамцев нагнали. Деваться просто многим некуда, родились здесь, жильё, работа какая-никакая.

Сидим, болтаем в таком духе, она увлекается иногда, поворачивается ко мне, и в это время грейфер бьёт по стенке трюма аккурат под каютой спящего капитана. Наконец, Кэп просыпается и высовывается из люмика, быстро просекает ситуацию и грозит мне кулаком. Пришлось спускаться.

— Делать некуя?! — Спускай шлюпку и подкрась буковки на носу.

Завидует, Казанова кораплядский, что я могу вот так запросто залезть на кран к бабе, а ему положение не позволяет. А мак? Да ну его накуй этот северный мак — беспонтовый он.

Для чего мы встали на рейд Черепка, уже гружённые на Север, никто не знал. Вероятно, просто для того, чтобы затариться алкоголем. Пока мы с Дексом спали и стояли дневную вахту, Чиф, боцмэн и монтёр ездили на спасательном мотоботе на берег и привезли ящик «Агдама», поэтому половина команды была уже хорошо поддатая и требовала продолжения банкета.

— А мы что, будем смотреть на это пьяное быдло трезвыми глазами? — говорит Декс.

— Ты же в завязке?

— Да уж, тут завяжешь. Пошли, вон Чиф мотобот по-новой спускать собирается, заодно и прокатимся.

На левом борту расположилась пьяная четвёрка — боцмэн, монтёр и буфетница, во главе с Чифом, сидящим на руле, а мы с Дексом, абсолютно трезвые, курим на правом. (Спасательный мотобот похож на маленькую подлодку — при аварийном спуске во время шторма команда забирается вовнутрь и задраивает люки, в нашем случае достаточно присесть на «крыше», держась за леер посередине. Управление находится внутри). Двинулись через судовой ход в сторону пляжа. Бухой Чиф разгоняет бот и на полном ходу кладёт руль на правый борт, решив повыёживаться перед бабами на пляже. Бот, естественно, почти ложится на воду левым, да так, что старпом из своего люка в воду башкой макается, а остальные повисли на леере, болтая ногами.

Умники, наблюдавшие за нами с судна, доказывали нам потом, что спасательный мотобот практически не может перевернуться — он, как поплавок, сам встанет на ровный киль. Мы же с Дексом так не думали, нам лучше знать, каким героическим рывком мы вывели посудину из критического крена — вцепившись за леер по центру, всю массу своих тел перенесли на правый борт, бот ещё несколько раз качнуло, и мы под собственное дружное ржание и аплодисменты зрителей благополучно пересекли судовой ход и причалили на пляже.

— Ну вот, — сказал Декс, адреналина хапнули.

— Угум, прокатились, млядь, теперь нужно водки хапнуть, — говорю я, — купаться на судовом ходу вовсе в мои планы не входило.

Чиф приказал боцмэну сторожить мотобот, на что тот долго отнекивался, потом жутко обиделся и сказал:

— Ну и куй с вами.

Не успели мы отойти метров на пятьсот, как услышали звук движка — обиженный боцмэн, толком не умея управлять посудиной, попёрся назад к рудовозу через оживлённый судовой ход. Мы с Дексом и монтёром смотрели, ожидая, когда на предателя наедет какой-нибудь буксир, но чухану повезло, чудом добрался невредимый.

А Чифу покую всё, он пребывал в эйфории — взяв под ручку Мартышку, скакал вприпрыжку к выходу с пляжа, напевая детские песенки. Они направлялись в кабак «Садко», а мы по тропе, проторенной утром монтёром, в общагу к цыганам, которые банчили вином. Монтёр с Дексом поднялись наверх, я остался курить на крыльце с двумя типами сомнительной наружности, утренними знакомцами монтёра.

— Слышь, брат, у тебя есть гондоны?

— Есть, а что?

— Да там в 512-й комнате две вьетнашки дают, за 15 рублей всего (пузырь «Агдама»), прикольно так, лежат: «Епася-епася!»

Я отказываюсь, курим, и, наконец, появляются гонцы с тридцатью 700-граммовыми бутылками «Агдама». Такого Нефтерудовоз «Х» ещё не видел. Все ужрались в хлам, начиная от буфетницы и заканчивая капитаном. По нижней палубе катались бутылки, разлились лужи вина, казалось, даже от переборок исходил перегар. Монтёр с боцмэном валялись в одних трусах в курилке, увешанные гондонами, с надписями «пидор» на лбах красной помадой (наши тётки постарались). Повариха спала у Кэпа, буфетница у третьего меха, мы с Иванычем в ЦПУ, а Декс потерялся на полубаке.

Вот и последний рейс, ноябрь, конец навигации, порядком настоепавшей своей монотонностью. Тайга вокруг уже не красивая, а унылая, пьяные морды команды, за восемь месяцев въевшиеся в печень, соответствуют пейзажу. Погода дрянь — ветер и дождь, ночи всё длиннее, и все вздохнули с облегчением, когда пришло указание идти в порт приписки зимовать. В Кандалакше в любимый нами «Бриг» попасть не удалось, как и в другие кабаки. Пришлось набирать водку у таксёров. Было всё же немного грустно — замечательный город Кандалакша, и люди в нём живут хорошие, но хлёсткий северный ветер предупреждал, срывая фуражку: «Пора вам съёживаться отсюда подобру-поздорову, Господа Мореманы!»

В Черепке встали на рейд — закончилось бухло. С утра мы с Дексом в состоянии глубокой абстиненции отправились на рейдовом катере на берег, в «Садко». А там закрыто — профсоюзное собрание, дебилизм эпохи перестройки. Но кому очень нужно, суют канистры через окно и им наливают, за двойную цену, правда. Дексон тоже залез, пока наливали, порывался митинг устроить: