Джонатан Франклин - 438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

Выходя из ящика на свет божий на десять минут в день, Альваренга установил новый ритуал: он плескал в лицо водой, омывал тело и наслаждался прохладой, когда влага стекала вниз по торсу и ногам. Оглядывание горизонта превратилось в привычку: так смотрят в обе стороны дороги, когда переходят улицу и знакомятся с окрестностями. Когда океан был спокоен, видимость была 20 миль, но с таким же успехом она бы могла быть и 100, и 1000 миль. Все равно вокруг не было ничего. Только вода и небо во всех трех измерениях.

Мимо по течению проплывал свежий мусор, и лодку Альваренги увлекало в этот поток. Он осматривал хлам взглядом ценителя и был особенно заинтригован пластиковыми бутылками, на дне которых плескалось немного жидкости кофейного цвета — остаток какого-то напитка, похожего на воду, смешанную с опилками и землей. Жидкость пахла молотым перцем, и любопытство Альваренги пересилило опасения. Он отвернул крышку и отхлебнул остатки того, что выглядело перемолотыми стружками какого-то растения. Его язык и рот тотчас онемели, а сам он вдруг ощутил прилив бодрости. Он и понятия не имел, что это было и откуда приплыло, но больше не колебался и выпил таинственный бодрящий напиток до последней капли. Позднее он ужаснулся, когда узнал, что за жидкость находилась в выловленных из моря бутылках, которую он с таким наслаждением глотал.

Приступы отчаяния стали частыми гостями Альваренги. Из выловленного накануне куска полиэтилена рыбак намеревался сделать спинакер — морской парус с такелажем из оставшихся рыболовных снастей. Испробовав различные варианты, он бросил это дело: мечта о парусе и осталась мечтой, а рядом с ним высилась гора кусков разорванного полиэтилена. Нужны были гвозди и инструменты. Альваренга отдал бы свой мизинец за гаечный ключ, позволивший открутить и выбросить ненужный внешний мотор, весивший 160 кг, что было в два раза тяжелее самого капитана судна. Двигатель был лишним балластом, только замедлявшим движение лодки.

И в то же время его надежды не угасали: разные суда постоянно появлялись на горизонте. Альваренга видел коммерческие корабли каждую неделю, и не только контейнеровозы, но и баржи разных размеров, двигавшиеся в одном направлении. Означало ли это, что он проходил через район международных морских путей? Он уже даже не смотрел в сторону этих кораблей. « Я ПОЧТИ НЕ РАССЧИТЫВАЛ НА ТО, ЧТО МЕНЯ СПАСУТ. Я ВИДЕЛ ТО ОДНУ, ТО ДРУГУЮ ЯХТУ И ПОТЕРЯЛ БЫ РАЗУМ, ДУМАЯ О НИХ ВСЕ ВРЕМЯ».

Затем в один прекрасный день на горизонте вдруг появилось судно, направлявшееся прямо на него. Многоэтажный корабль шел через океан и выглядел как лезвие ножа, направленное на лодку рыбака. Альваренга был уверен, что они столкнутся. Контейнеровоз приближался, и рыбак уже представлял, как он просто расколет его лодку надвое. Может быть, ему стоило выпрыгнуть, чтобы избежать столкновения? Альваренга рассматривал белый корпус гиганта. Он искал капитанский мостик в надежде увидеть вахтенного.

— По-мо-ги-те! — кричал он по-испански. — Я здесь! Сюда!

Он кричал, кричал и тут вдруг заметил людей на корме огромного судна. Трое членов команды, закинув удочки, преспокойно рыбачили, обозревая окрестности с высоты пятиэтажного дома. Альваренга в благоговейном ужасе смотрел, как эти люди улыбаются и машут ему. В тот момент рыбак испытал настоящее потрясение. Он не мог поверить своим глазам: наконец-то его заметили! Интересно, подумал он, какую шлюпку спустят на воду и как поднимут его по этой ровной белой стене из железа? Однако никто из троих почему-то не торопился бежать за помощью. Ребята с удочками на корме так и продолжали преспокойно стоять как ни в чем не бывало. Они не радировали капитану, гигантский корабль не замедлил хода. Они продолжали махать Альваренге, в то время как судно проходило мимо. Поднятая кораблем волна ударила в борт и опрокинула рыбака. Удивленный, он закричал, потом перестал махать и застыл в удивлении. Было ли произошедшее реально? Может быть, это была дурацкая галлюцинация, призванная свести его с ума? Альваренга ругал команду, корабль и его капитана на чем свет стоит. И опять он оставил всякую надежду, что его подберет проходящее судно. В тот вечер, глядя на звезды, Альваренга снова прокрутил в голове все случившееся. Теперь он был убежден, что все происходило взаправду, и тогда его мысли потекли в другом направлении. Как же могло получиться так, что контейнеровоз не остановился? Ведь трое членов команды видели его и даже махали ему руками. Альваренга выкрикнул вслух запоздалое ругательство:

— Вы что же, идиоты, думали, что я выбрался в открытый океан в утлой лодке на увеселительную прогулку?

ЭТА НЕУДАЧА ПРОСТО ОПУСТОШИЛА АЛЬВАРЕНГУ. ЕГО РАЗУМ СТАЛ УГАСАТЬ, А РЕФЛЕКСЫ УХУДШИЛИСЬ. ДАЖЕ ИНТЕРЕС К ЖИЗНИ ОСЛАБ. Когда волны перехлестывали через борт лодки, он не торопился брать в руки ведро, а плыл несколько дней по колено в воде, так как был слишком отстранен и погружен в себя, чтобы вычерпывать ее. Альваренга рисовал в воображении свои последние дни перед смертью. Он полагал, что будет угасать медленно, как Кордоба. Позывы утолить голод подавлялись более примитивным желанием закрыть глаза и поспать. «Я устал от работы, от движения. Я ложился и вытягивал ноги. В моих мышцах не оставалось больше сил. Слабость проникла в мой мозг, я только и думал о ней».

Альваренга вспоминал бессмысленный взгляд Кордобы, его пустые разговоры и отсутствие интереса к пище. Теперь и сам сальвадорец заразился той же болезнью — апатией. Его изобретательность и настойчивость, его черный юмор куда-то исчезли. Он лежал часами, уставившись в стенку кофра, и порой проводил так весь день, не выходя наружу. Его мозг как будто замерз, окаменел и замедлил свою работу. Альваренга словно наблюдал за приходом своей смерти со стороны. Его убивал не голод. Его уничтожало нечто более глубокое и сильное — боль одиночества. Он просто изнывал от желания выбраться из своей маленькой лодки. В голове у него было легко, как перед обмороком. Он все так же проговаривал молитвы и старался сохранять позитивный взгляд на мир, но его воля постепенно сгибалась, силы уходили. Одно маленькое решение зараз. За бортом проносились сибасы и дельфины, но он чувствовал себя слишком усталым, чтобы обращать на них внимание. «У меня не осталось сил. Я едва мог переворачиваться с боку на бок в ящике. Я ослаб и все думал о своей смерти. Мой разум не выдерживал свалившихся на него горестей».

Каждая смерть уникальна и неповторима. Альваренга начал умирать, когда у него стали отниматься пальцы. «Они вдруг потеряли чувствительность. Я пытался согреть их, массировал, — говорит рыбак. — Потом онемели ноги от колен и донизу. Я не мог ходить. Мое тело не реагировало на приказы мозга. Я бил себя по ногам, но икры и ступни ничего не чувствовали. Они были твердыми и неподатливыми. Ниже колен я ничего не ощущал. И это онемение постепенно охватывало все тело, поднимаясь от ног к голове».