Джонатан Франклин - 438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

Сальвадорец спрашивал себя, а уж не был ли он в тюрьме. Полицейский в дверях здания, казалось, вовсе не задерживал посетителей, как поначалу думал Альваренга, а присматривал за тем, чтобы он не сбежал. «Люди приходили посмотреть на меня и посмеяться, — вспоминает Альваренга. — Они прикалывались надо мной. Особенно смеялись над моим дикарским видом дети. Я был худ, слаб, и мне хотелось спрятаться куда-нибудь». Альваренга был потрясен. Почему все относятся к нему так, как будто он какой-то уродец из цирка? Он был благодарен людям за подношения, в их действиях не было ни капли враждебности, но сейчас ему больше всего хотелось остаться одному, поехать домой и как можно скорее вернуться к прежней нормальной жизни.

«Сейчас ведется много разговоров о пластичности психики, способности человека быстро восстанавливать прежнее физическое и душевное состояние. На сегодня под пластичностью понимают эту способность, — говорит доктор Джон Лич, психолог, специалист по критическим ситуациям, работающий в лаборатории по изучению чрезвычайных условий в Портсмутском университете (Англия). — Считается, что у человека есть врожденная способность к восстановлению, поэтому всегда можно вернуться назад, после того как вы подверглись воздействию какого-либо неприятного опыта в экстремальной ситуации. Я оспариваю это мнение и говорю, что если человек прошел через какое-то тяжелое испытание — побывал в лагере для военнопленных, был заложником, провел долгое время в море, — он никогда уже не станет таким, как прежде. Потому что он уже не тот, что раньше. Если же кто-то думает, что это возможно, у него могут возникнуть проблемы. Человек пережил опыт, изменивший его. К тому же общество, куда этот человек возвращается, тоже воспринимает его по-другому. Люди не знают, как обращаться с такими индивидами. Обычно выжившие хотят, чтобы с ними обращались как с нормальными людьми, однако окружающим это не под силу».

АЛЬВАРЕНГА ИСПЫТЫВАЛ СИЛЬНЫЙ СТРЕСС. ЕГО СПУТАННЫЙ РАЗУМ ИСКАЛ ПОДСКАЗКИ, КОТОРЫЕ ПОМОГЛИ БЫ ЕМУ СОСТАВИТЬ СВЯЗНУЮ КАРТИНУ ЕГО ЗАТРУДНИТЕЛЬНОГО ПОЛОЖЕНИЯ. «Как мне выбраться из этой страны? Приспособлюсь ли я к местной системе? Смогу ли я работать здесь и стать членом местного племени?» Альваренга представлял, что застрянет на атолле Эбон на несколько лет. В своих фантазиях он видел себя глубоким стариком, которому суждено встретить смерть на чужой земле. Такие кошмарные выдумки только подогревали его желание сбежать. Альваренга чувствовал себя в ловушке. Он, привыкший к свободе, задыхался в тесноте. Находясь в дрейфующей лодке посреди океана, он не знал стен, а потолком ему служило звездное небо. Его календарем была луна. «Не видя звезд, я чувствовал себя так, будто кто-то обесточил мир, — описывает Альваренга свои первые ночи в помещении. — Когда я дрейфовал в море, звезды напоминали мне, что все в порядке. А глядя на потолок, я чувствовал себя неуютно».

«Кто-то связался по радио с Маджуро и сообщил о произошедшем, — делится Фьельштад. — Сказали, что прибыл какой-то человек неизвестно откуда, но совершенно точно, что он какое-то время провел в море. Объяснили, что ему нужна медицинская помощь».

Представители официальных властей в Маджуро не поверили в историю. А когда люди из Эбона сообщили о плохом состоянии прибывшего, то, по словам Фьельштада, «ему велели измерить давление». «Так мы и сделали. Оно было очень низким, но нам сказали: “С ним все будет нормально. Мы не будем забирать его”». И хотя правительственное судно не прибыло за Альваренгой, слухи о необычном путешественнике уже начали распространяться по Маджуро.

В Эбоне же Фьельштад был очень недоволен тем, что от официальных властей не предвидится никакой помощи. Он решил прибегнуть к единственному оставшемуся средству: поделиться своими горестями с знакомым местным журналистом — Джонсоном из «Маршалл Айлендс Джорнал». «Я подумал, что он сможет подтолкнуть чиновников к действию, если напишет обо всем в местной газете, — рассказывает Фьельштад. — Пусть, по крайней мере, узнают, что случилось. Но неожиданно новость получила резонанс во всем мире».

Первая же статья Джонсона вышла под баннером новостного агентства «Франс-Пресс» 31 января 2014 года. В ней приводились общие факты удивительной истории Альваренги. Статья привлекла внимание периодических изданий по всему миру. Журналисты с Гавайских островов, из Лос-Анджелеса и Австралии бросились бронировать билеты на остров, чтобы проинтервьюировать спасенного робинзона. Единственная телефонная линия в Эбоне раскалилась от звонков репортеров со всего мира, старающихся выведать у норвежского антрополога новые пикантные подробности о путешествии Альваренги через океан. Рассказанная Фьельштадом история сальвадорца стала приобретать более ясные очертания. Двое рыбаков отплыли с побережья Мексики и много месяцев дрейфовали в лодке по Тихому океану. Питались сырым мясом морских птиц. Один из них умер от голода. Другой продержался 14 месяцев. Многое было непонятно, но это не останавливало газетчиков. ОНИ ДОСОЧИНИЛИ ТО, ЧЕГО НЕ ЗНАЛИ, ДОБАВИЛИ КРАСОЧНЫХ, НО ДАЛЕКИХ ОТ ИСТИНЫ ДЕТАЛЕЙ И РАЗОЖГЛИ СУМАСШЕДШУЮ ЛИХОРАДКУ, В РЕЗУЛЬТАТЕ ЧЕГО НА СВЕТ ПОЯВИЛАСЬ ИСТОРИЯ НАСТОЛЬКО ФАНТАСТИЧЕСКАЯ И НЕВЕРОЯТНАЯ, ЧТО ЕЕ ТУТ ЖЕ СТАЛИ СРАВНИВАТЬ С ФИЛЬМОМ «ЖИЗНЬ ПИ». Однако история была похожа на правду, и от нее к тому же попахивало каннибализмом. Одно только это подозрение, подогревшее интерес публики, способствовало росту медиабюджетов многих изданий по всему земному шару.

В истории Альваренги было достаточно правдоподобных фактов, чтобы многие поверили в нее: изначальное сообщение о пропаже рыбаков в море, их поиски с вертолета, совпадение маршрута дрейфа с известными океанскими течениями и новые подробности из Эбона о самочувствии путешественника — все это подтверждало достоверность рассказа сальвадорца. На страницах новостных сайтов и в чат-форумах разгорелись дебаты. Была ли история Альваренги наиболее выдающимся случаем выживания со времен Эрнеста Шеклтона или же самой большой аферой, самой наглой газетной «уткой» после публикации фальшивых дневников Гитлера? Путаницы добавляло то, что Альваренга пребывал на отдаленном острове, находился под воздействием психотравмирующей ситуации и был не способен сообщить большего, кроме отдельных деталей своего предполагаемого путешествия.

Понятия не имея о своей растущей славе, Альваренга начал сходить с ума уже через два дня после заточения в здании муниципалитета. Стены давили на него, ему необходимо было видеть звезды. «Я все спрашивал: “Когда же меня заберут?” — делится он. — Именно тогда я впервые услышал слово “Маршаллы”. Мне сказали, что с Маршаллов приедет лодка, чтобы забрать меня».