Dark JoKeR - Возвращайся, и я снова надеру твой тощий зад! Книга первая. Затянувшееся возвращение домой

Тенистый переулок на деле оказался тупиком, оканчивающимся кособоким невзрачного вида домишком с обшарпанной, местами прохудившейся дверью, на которой красовалась всё так же небрежно нарисованная метка из начала, правда на этот рисовали едкой ярко-зелёной краской. Клаус мысленно пожелал, чтобы рисовавший и доктор были двумя разными людьми, и на удивление очень уверенно двинулся к двери. Видимо, осознавая близость цели, мозг задействовал какие-то скрытые резервы тела, заготовляемые специально для совершения последнего спасательного рывка. Благодаря этому демонслеер быстро сокращал расстояние до докторской обители, но, когда до неё оставалось всего каких-то жалких пару локтей, дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая девушка в накинутом на плечи белоснежном плаще, украшенном золочеными эполетами, разметавшими по плечам вьющиеся золотистые кудри, и волосами цвета аквамарин. Она замерла и несколько мгновений растерянно смотрела на Клауса кристально чистыми голубыми глазами, но как только поняла, кто перед ней стоит – растерянность бесследно исчезла с симпатичного личика, в одночасье испортившегося под натиском невероятной враждебности. Великан тоже напрягся, потому что в таком состоянии встреча с капитаном дозорников, да ещё и наделённым Силой точно не сулила ничего хорошего.

– ТЫ!.. – прорычало доселе милое создание и вскинуло руки к небу. Не успевший произнести ни слова в свою защиту пират в тот же миг был грубо пригвождён к земле потоком ледяной воды, лишившись от удара сознания.

Хлёсткая пощечина обжигающим холодным поцелуем выдернула Клауса из мира грёз, за что, к слову, он был весьма благодарен ей, потому что последние слова проклятого демона пробудили ото сна наихудший кошмар демонслеера, который тот всеми силами пытался забыть на протяжении последних тринадцати лет.

– Очнулся? – презрительно и в то же время как-то облегчённо поинтересовался чей-то женский голосок, и поднявший всё ещё затянутые пеленой после пробуждения глаза Клаус столкнулся взглядом с уже знакомым ему враждебно настроенным личиком капитанши.

– Не иначе как с твоей помощью, милочка, – усмехнулся пират, глядя на окутанную Силой 9 9 Сила – индивидуальная магическая способность, обычно олицетворяющая что-то связанное с островом, на котором был рожден криолис. Также может называться Даром острова. кисть девушки. Внешне она походила на водный пузырь, обволакивающий ладонь словно перчатка, и всем своим видом недвусмысленно указывала на связь с каким-нибудь водоёмом или вроде того. – Однако мне больше нравиться, когда шлёпаю я.

– Выбирай выражения! – водяная «перчатка» вновь хлестанула Клауса по лицу, и на этот раз удар был настолько яростным, что голова с щелчком мотнулась вбок. На секунду пожелавшая поставить зарвавшегося пирата на места дозорница невольно подумала, что слишком переусердствовала, хотя у неё и были на это веские причины, но басовитый смех развеял её предположение, попутно разбросав россыпь гневных морщинок по миловидному лицу.

– Хороший удар, милочка, – сквозь смех похвалил её «мрачный» мечник. Красивые девушки, ровно как и драки, были единственными исключениями из правил, перед которыми напускная мрачность отступала, и Клаус становился самим собой. Вдобавок она невольно напомнила ему о родной сестре, которая, имея обманчиво женственную внешность, могла без особых усилий отправить его в полёт на пару локтей и частенько это делала, когда они были детьми. – Ты нравишься мне всё больше. Сними эти кандалы, – он тряхнул рукой, прикованной к стене наручами из змеекамня, подавляющего любое проявление сверхъестественных сил, – и я докажу тебе это.

Голубые глаза девушки резко потемнели, как темнеет небо перед грозой, губы вытянулись в одну тонкую бескровную полосу, и в следующую секунду в кадык демонслеера упёрлось остриё именной сабли.

– Я бы могла убить тебя на месте, презренный пират, – слова с шипением проталкивались сквозь плотно стиснутые зубы, – но у меня, в отличие от тебя, есть честь, поэтому ты поплывёшь со мной на остров Леди Альтаны и понесёшь там заслуженное наказание. Однако это произойдёт не так скоро, как хотелось бы, поэтому хорошенько подумай, хочешь ли ты и дальше рассчитывать на мою снисходительность, – она коротко кивнула на перевязанную бинтами грудь с заштопанной раной под ними, – или хочешь провести остатки своих дней как бессовестный разбойник, не заслуживающий даже уже проявленной её толики!

Сабля рассекла воздух и со свистом скользнула в набедренные ножны, а дозорница резво развернулась на каблуках и злобно поцокала в направлении люковой лестницы, ведущей на палубу. Как только люк закрылся за ней, уши Клауса противно оглушил разноголосый скрежет ключей в замочных скважинах, благо продлился этот металлический концерт недолго, и через полминуты наступила тишина, оставляя великана один на один с полутёмным трюмом, освещённым лишь парой предзакатных лучей, проникших внутрь через два маленьких квадратных окошечка по бокам. В отсутствии иных развлечений пленник осмотрелся.

Судя по многочисленным захламлениям из прохудившихся бочек, треснувших глиняных горшков и ящиков, а также грудам поломанной мебели наряду с хозяйственными принадлежностями самой разной направленности и развешанным по балкам словно гирлянды канатным верёвкам да рыболовным сетям он находился в складском отделении. Окружающие пыльные и неопрятные пейзажи вызвали у Клауса кривую усмешку: если бы нечто подобное Морганна увидела на своём корабле, то сам Морской Дьявол тотчас бы покинул родное дно, чтобы лично посмотреть, кто это там наверху разражается такими изощрёнными ругательствами. А может и вовсе взял бы парочку уроков у настоящего мастера. Да уж, что не говори, а его бывший капитан была чистюлей до мозга костей и требовала того же самого от своих подчинённых. Как минимум в отношении корабля, доставшегося ей от человека, заменившего семью, и которым она дорожила больше жизни.

От воспоминаний о Морганне сердце великана наполнилось неясной тоской. За время, проведённое вместе с ней, он так и не понял, кем эта девушка была для него. Их отношения походили на какую-то странную и запутанную игру: днём они были чужими друг для друга и редко перекидывались и парой слов, а ночью… Ночью тьма срывала с лиц притворные маски и толкала в бурный водоворот испорченной страсти, порождённой самыми низменными и порочными животными инстинктами, а рвущиеся из глубины сердца громкие стоны бесстыдно разрезали полночную тишину, вызывая на утро искреннее недоумение у остальных, необременённых знаниями членов экипажа. Вряд-ли нечто подобное можно считать любовью, да и сама Морганна, сидя на подоконнике своей каюты и смотря куда-то вдаль на залитый бледным лунным светом горизонт с застывшей на губах печальной улыбкой, ни раз говорила, что любовь просто непозволительная роскошь для таких отбросов, как они, потому что непременно ранит тех, на кого будет возложен этот тяжкий крест.