Сергей Балакин - Союз трёх императоров

Любопытно, что на следующий день морякам крейсера довелось наблюдать ещё одну впечатляющую картину, полную декадентской эстетики и театрального драматизма. На зюйд-осте показался трёхмачтовый белокрылый парусник. Это был прекрасный классический клипер, гость из прошлого века, золотой эпохи паруса. На его мачте развивался английский торговый флаг. Ни на сигналы остановиться, ни на выстрел прямо по его курсу парусник не реагировал. Пришлось изменить курс и устремиться в погоню.

Гардемарин Лер не мог оторвать от клипера восторженного взгляда:

– Я понимаю, почему англичане относят слово «корабль» к женскому роду. Взгляните на это изящество линий, посмотрите на тугие, волнующие выпуклости марселей и брамселей, эти плавные изгибы стакселей и триселей! Вас они не возбуждают? Вам они не напоминают пышногрудую красавицу в трепещущем на ветру платье?

Эх, жаль не было рядом старины Фрейда! Он бы наверняка не оставил без внимания эту несвойственную морякам сентенцию, наполненную столь утончённым эротизмом.

Сделав десять предупредительных выстрелов и не добившись ни малейшей реакции со стороны клипера, командир

«Мур-Мура» приказал открыть огонь на поражение. Третьим выстрелом участь парусника была решена: 130-мм снаряд взорвался позади грот-мачты. Взрывом оборвало брасы и шкоты; реи на мачтах перекосились, нижние паруса затрепетали на ветру. Судно рыскнуло вправо; было видно, что на шкафуте разгорается пожар. Люди, которых до этого вообще не было видно, засуетились и стали торопливо спускать на воду висевшую на боканцах шлюпку.

Пожар охватил парусник за считанные минуты; Щетинин приказал прекратить огонь и застопорить машины. Через четверть часа объятое пламенем неуправляемое судно стало заваливаться на левый борт, бурый дым смешался с белыми клубами пара, и вскоре всё было кончено. Последними ушли в воду брамсели – Аренсу они напомнили картинку из детства, когда прачка полоскали в пруду наволочки, а те, наполненные воздухом, пузырились и не желали тонуть…

Вскоре к борту крейсера причалила шлюпка с экипажем клипера. Капитан – угрюмый бородатый англичанин – сказал, что потопленный парусник назывался «Кэрон Касл», что ему более сорока лет, и что он действительно когда-то участвовал в знаменитых «шерстяных» гонках клиперов между Австралией и Европой. Когда капитан нехотя отвечал на вопросы о грузе, отчасти стало понятно его поведение: оказывается, судно перевозило из Чили в Японию натриевую селитру. Это был стратегический груз, поскольку селитра шла на изготовление взрывчатых веществ. И надежды на то, что его отпустят с миром, не оставалось.

За неделю охоты на подходах к японскому острову Хонсю список трофеев русского крейсера пополнился пятью судами – тремя пароходами и двумя парусниками. Ещё четыре судна после досмотра пришлось отпустить: капитан 2-го ранга Щетинин старался соблюдать международные соглашения и не препятствовал перевозке грузов, если те находились на судах нейтральных стран и не имели военного значения. В целом надежды на хороший улов оправдались, однако внутренний голос подсказывал: пора уходить. Во-первых, угольные бункеры крейсера наполовину опустели, а из-за усилившегося волнения перегрузить уголь с захваченных судов не удавалось. Во-вторых, за «Мур-Муром» явно охотился противник, и в данной ситуации вряд ли следовало рисковать.

Снова путь по бескрайним тихоокеанским просторам, палящее тропическое солнце, летучие рыбы, запрыгивающие прямо на палубу… В лагуне атолла Эниветок крейсер ещё раз загрузился трофейным углём с парохода «Сити оф Окленд». Кстати, усилиями команды пароход был так хорошо замаскирован крашеным брезентом и пальмовыми листьями, что с расстояния больше десяти кабельтовых он полностью растворялся на фоне берега. По словам лейтенанта Шрамме, в лагуну атолла уже дважды заглядывали японские корабли, но оба раза разглядеть угольщик не смогли и уходили ни с чем.

Поскольку шансы встретить неприятельские транспорты посреди океана были крайне малы, командир «Мур-Мура» принял решение идти опять к Филиппинам. А по пути совершить рейд вдоль Каролинских островов в надежде перехватить какое-нибудь судно, решившее следовать из Австралии в Японию «безопасным» маршрутом. Надежды эти, в общем-то, не оправдались, зато у острова Понапе крейсер наткнулся на вражеский боевой корабль и записал на свой счёт ещё одну славную победу.

Для обеих сторон встреча оказалась неожиданной. Зачем французы решили перевести свою большую, но давным-давно устаревшую канонерскую лодку «Зелэ» с Таити на Каролинские острова, не совсем понятно. Наверное, лишь для того, чтобы обозначить своё присутствие в бывших германских владениях, ныне захваченных англичанами и японцами. Мол, мы тоже участвуем и претендуем на свою долю… Так или иначе, но встреча «Зелэ» с «Муравьёвым-Амурским» ничего хорошего французам не сулила. Одно дело, пугать туземцев, совсем другое – вести бой с современным крейсером.

Надо всё-таки отдать должное экипажу канонерки: поняв, что перед ними противник, они сыграли боевую тревогу и подняли стеньговые флаги. Видимо, французы вспомнили о «Варяге» и решили повторить его подвиг, отважившись выйти на безнадёжный бой. «Ну, шаромыжники, принимай русские гостинцы! Вот вам за Москву, сожжённую пожаром! Вот за Малахов курган! За Нахимова! И за Корнилова с Истоминым в придачу!»

Реликтовые пушки «Зелэ» стреляли дымным порохом, и после каждого залпа канонерка окутывалась облаком белого дыма. В русский крейсер французы ни разу не попали – в этом они тоже в точности уподобились «Варягу». Зато обуховские 130-миллиметровки «Мур-Мура» всаживали в древнюю посудину один снаряд за другим, превращая её в груду исковер-

канного железа. Через двадцать минут противник прекратил огонь. Мачты канонерки к тому времени рухнули за борт, на шканцах бушевал пожар, крен на правый борт становился всё сильнее. Оставшиеся в живых матросы прыгали за борт. Капитан 2-го ранга Щетинин приказал сыграть отбой.

Любопытно, что, как и в случае с «Варягом», этот почти незаметный в масштабах войны боевой эпизод получил огромный резонанс. Один американский журналист, случайно оказавшийся свидетелем боя и гибели «Зелэ», написал яркий панегирик в честь славных французских моряков. Правды в нём было процентов десять, не больше, но его публикация в газете «Нью-Йорк Таймс» произвела фурор. Реакция читателей оказалась просто ошеломляющей: героев французской канонерки, «вышедших на верную смерть», превозносили на все лады, ими восхищались, про них сочинили стихи и песни. В английской, французской и даже японской прессе появилось множество статей, обраставших всё новыми и новыми фантастическими подробностями. Утверждалось, например, что первым же снарядом, выпущенным с «Зелэ», был убит командир русского крейсера – «кэптен Скотинин» (буква «Щ» иностранцам явно не по зубам!). А одна французская бульварная газета всерьёз утверждала, будто бы в конце героического боя объятая пламенем канонерка протаранила русский броненосец «Адмирал Амурский» (именно так: «Amiral Amourski»), и в момент удара некий французский офицер по фамилии Шаспо выстрелил в пороховой погреб из револьвера. Далее красочно описывалось, как оба корабля взорвались, и сказочный остров был буквально осыпан их раскалёнными обломками…