Валерий Мясников - Военморы. На воде, под водой, в небе и на земле

За спинами сидевшего в рабочем кресле Анисимова и упёршегося локтями в штурманский стол Асташова стояли невесть откуда взявшиеся радионавигаторы, штурманский помощник лейтенант Князев, старпом Кудинов и … сам командир.

В лаборатории стояла тишина, нарушаемая чуть слышимым жужжанием самописца. Рождаемая им непрерывная линия, подчиняясь бесстрастным командам работающего на ходу корабля эхолота, перестала пониматься лишь на отметке 2250 метров. И только потом снова поползла вниз, показывая увеличивающиеся глубины.

– А теперь смотрите сюда!!! – кинжально отточенный штурманский карандаш капитана 1 ранга Асташова показал на карте точку нахождения «Адмирала Владимирского», где были пропечатаны при изготовлении этой карты (а все точные копии карты разосланы Гидрографической службой ВМФ мореплавателям всех стран мира) глубины 4000 метров.

Стало ясно: обнаружена подводная гора. Но пока неизвестно, судно прошло над её вершиной или просто над одним из отрогов. Поэтому, начав обследование, «Адмирал Макаров» пошёл по спирали, всё больше и больше сжимая круг, в центре которой должна быть вершина горы.

Игорь ликовал и как постой мальчишка не мог скрыть своей радости. Вот она, его синяя птица. Уже взмахнула крылом, словно давая знать – тебе суждено оторваться от бренной суеты, подняться над штилевым однообразием будней…

Понятно, у старшего лейтенанта Анисимова ещё не было такого жизненного опыта как у капитана 1 ранга Асташова, и жизнь ещё не ставила его перед выбором – личное благополучие или поступок по совести. Конечно, в мелочах такой выбор возникал, но по большому счёту его ещё не было. В представлении Игоря Анисимова существовала своя градация морского офицерского корпуса. По его мнению, гениально простая и всё объясняющая.

Всех офицеров чётко делит береговая линия: на тех, кто стремится с корабля на берег, и тех – кто с берега на корабль. Что-то добавлять к этому излишне, так как все пороки и достоинства логически вытекают из этого главного стремления. Поэтому Анисимов был убеждён, что в море плохие люди не ходят. Так же, как и Асташов, он искал вокруг себя примеры истинного благородства, если хотите, мужества. И также неизменно находил их.

Всегда неожиданный и всегда заставляющий содрогнуться сигнал SOS прозвучал в тот момент, когда «Адмирал Макаров» ещё не дотянул свою спираль. Его короткий зовущий на помощь крик до сих пор многие понимают буквально как «Спасите наши души!», считая, что SOS состоит из первых букв английской фразы «Saves our souls». Однако Игорь знал, что это не так. Выбрано и утверждено именно такое сочетание букв на Берлинской морской радиоконференции ещё в 1906 году из соображений чисто технических. По коду Морзе радиосигнал на всех языках звучит одинаково: три точки – три тире – три точки. На экзаменах в родном военно-морском училище Игорь нередко косточками пальцев выстукивал об стол эти точки и тире. Тот, кто, повинуясь законам морского братства, не мог оставить взывающего о помощи в беде и передавал нужную «шпору». Три точки – три тире – три точки хорошо запоминаются, легко передаются и легко разбираются при приёме.

Но сейчас призыв о помощи ворвался не бьющими в виски сигналами морзянки. То была короткая радиограмма от начальника Советской антарктической экспедиции, которая ведёт непрерываемые круглогодичные исследования на семи советских станциях в Антарктиде. «Прошу оказать помощь снятию больных станции Ленинградская верим надежность военных моряков. Корнилов».

Когда командир объявил содержание радиограммы по судовой трансляции, Анисимов вскочил как будто надо было куда-то бежать и что-то срочно делать. Но по корабельному расписанию в этой ситуации ему не нужно было никуда бежать. Есть над ним начальники, они примут и объявят своё решение, а твоё лейтенантское дело – стоять и молчать…

Беспомощно опустив руки, Игорь уставился на бесстрастное перо самописца. Может быть это и кощунственно, но сейчас он думал о несостоявшемся открытии подводной горы, а может быть и целой гряды, которая могла быть названа его именем. В том, что это не только отдельная подводная гора, а целая гряда подводных гор, Анисимов уже не сомневался.

В другой раз, когда от беспрестанной болтанки на океанской зыби или от того, что каждый день видишь один и тот же замкнутый круг горизонта, невольно начинаешь ждать этот спасительный не только для кого-то, но и для тебя самого сигнал. Игорю уже дважды приходилось участвовать в спасении. Во время курсантской практики выручили в Средиземном египетских рыбаков. У них отказал двигатель. Накренившееся деревянное судёнышко уже захлёстывали волны, а четверо мужиков вместо того, чтобы откачивать из затапливаемого трюма воду, бились на палубе в молитвенном экстазе. Но им помог не Аллах, как они надеялись, а советские моряки с СКР «Беззаветный». Крайний случай произошёл два месяца назад у Канарских островов. Глубокой ночью тушили пожар на испанском сухогрузе, уже покинутом командой. Теперь Игорь точно знал, почему по всему миру идёт слава о самоотверженности и надёжности парней, плавающих под бело-голубым флагом. Для наших моряков всегда важнее не уронить честь, чем просто выжить…

Нет, конечно, он не против того, чтобы «Адмирал Макаров» прервёт исследовательские работы, включит «форсаж» и в режиме полного хода пойдёт в точку SOS. Если пришёл призыв о помощи, надо спешить. И всё же… Обидно… Не состоялось открытие…

– А совесть у тебя есть?!

Игорь вздрогнул и оглянулся на голос. Это пришёл принимать вахту начальник лоцийно-навигационной группы капитан-лейтенант Ганин.

– Журнал не заполнен, контрольные показатели не сняты, стол завален макулатурой, сам не весел… Нет, вахту я у тебя не приму. Что? Какой СОС?.. А, радиограмма Корнилова. Так нам до Ленинградской знаешь сколько чапать? Дён десять, не меньше. Ещё остынешь и даже переохладишься, потому что море Сомова сплошь забито льдами, к тому же огромный припай. Так что начальство ещё немного редьку поморщит, карандашиком на карте почирикает и объявит: в виду невозможности прохода через море Сомова остаёмся на маршруте. К тому же, к Ленинградской уже подходит американский ледокол. Повторяю: ле-до-кол, с толстым стальным брюхом, а не какой-нибудь соломенный «адмиралишка».

Неизвестно, сколько бы ещё продолжался этот приступ словесного поноса, если бы Ганина не прервал вошедший в лабораторию старпом – «бог порядка и пиит устава»:

– Двенадцать часов ноль три минуты! Почему вахту ещё не приняли?

Ганина старпомовская строгость не смутила:

– Как сказал в прошлом опытный моряк, а ныне популярный бард «служение стихиям не терпит суеты».