Зинаида Порохова - Пересечение вселенных. Трилогия

И он повернулся к доске со старинной пишущей указкой – его личной причудой, которая сама мгновенно преображала мысли лектора в затейливые зигзаги шкал и графиков на ней…

Все внимательно слушали и наблюдали. Конспект сам возникал в их головах и в любой момент каждый из них мог вспомнить всю лекцию почтенного доктора Донэла дословно. И по рисунчато, если так можно выразиться. Хотя на экзаменах этого от них совсем не требовалось. Экзаменатор всегда хотел услышать личные комментарии и выводы студента, желательно – с живыми примерами, почерпнутыми из других источников. Если же экзаменуемый просто цитировал услышанную им некогда лекцию, экзаменатор мог просто отправить его доучиваться и творчески осмысливать материал. Так что получалось, что лекция доктора, профессора или академика была только первым шагом на пути к истинному знанию о предмете.

Аудитория, казалось, была совершенно пуста, настолько тихо в ней было, несмотря на переполненность. Доктор наук, почтенный Донэл, умел захватить внимание аудитории. И при этом умел демократично пошутить, чтобы разрядить наэлектризованную атмосферу.

К концу своей блистательной лекции он, как обычно, обратился к слушателям со словами:

– Есть вопросы?

– Да! – отозвался Сэмэл Сиуни. – Может быть, это не совсем по теме… Скажите, почтенный Донэл, что науке известно о кремниевой цивилизации планеты Моэма? Я слышал какие-то странные комментарии об ожившей каменной скульптуре Моэме.

– Что ж, поговорим об этом. Тем более, в чём-то этот вопрос согласуется с темой нашей лекции – о живых природных структурах, – ответил доктор Донэл.

Малышка Моэмы

– О цивилизации планеты Моэмы нам действительно мало что известно. Потому что трудно подобрать критерии цивилизованности того, с чем невозможно вступить в диалог и классифицировать беспорядочные, необъяснимые и разрозненные проявленные им факты. Причём, даже само слово – цивилизация, здесь вызывает сомнение. Ведь понятие – цивилизация, довольно сложно точно сформулировать. Общефилософское значение этого слова – социальная форма движения материи, обеспечивающая её стабильность и способность к саморазвитию путём саморегуляции обмена с окружающей средой. Историко-философское – единство исторического процесса и совокупность материально-технических и Духовных достижений. Локализованное по времени… Впрочем, не будем уклоняться – это тема для отдельной лекции.

– Но контакт же с планетой Моэмой был! И звание – «утерянная древняя цивилизация», ей было присвоено,– удивился Сэмэл. – Иначе – откуда же мы о ней знаем?

– Был и было, – согласился доктор. – Но, как это ни обидно признать – контактом это назвать сложно. Как и заявить, что мы о ней что-то знаем. Ни социальные формы, ни исторические процессы, бытующие некогда на Моэме, нам не известны. Впрочем, давайте я немного опишу вам порядок событий, предшествующих оживлению…, вернее – самостоятельному оживанию скульптуры.

Итак:

Планета Моэма была обнаружена триста тысяч витков назад нашими космолётами, с помощью которых в то время происходило освоение Космоса. Те ещё горелки были, не то, что нынешние – использующие гипер-скачок. Эта планета с тремя спутниками находилась в четырёхстах парсеках от Итты, в звёздной системе класса "А" с двумя светилами. Выяснилось, что планета состоит в основном из кремния, остальные минералы представлены в гораздо меньшей степени. Прошу взглянуть на сравнительную таблицу, – повёл он указкой. – Температура её поверхности около двухсот градусов по Тиуну. Поэтому вода на ней практически отсутствует. А, следовательно – отсутствуют и материки. Вернее, она вся – один большой материк, представленный раскалённой каменистой поверхностью. – И перед взором аудитории возникла описываемая планета, летящая через космическое пространство вместе с тремя спутниками. – И, что интересно – при полном отсутствии городов и признаков, какой бы то ни было, цивилизации – астронавты обнаружили на Моэме невероятное количество памятников. Ну, или скульптур. Это были и огромные, и средние по величине, и совсем ещё малыши-монументы, изваянные из цельных каменных кремниевых глыб. Сюжет был один – полулежащий лев со странным гордым лицом. И все эти скульптуры, большие и маленькие, пристально смотрели за горизонт, туда, откуда поочерёдно восходили светила, освещавшие и раскалявшие Моэму почти круглосуточно. Прошу взглянуть на это, – сказал Донэл, демонстрируя аудитории ярко освещённую панораму Моэмы с множеством скульптур, рядами восседающих среди холмов и высокомерно глядящих в одном направлении.

– Довольно необычно! – заметил кто-то.

– О, да! – согласился доктор Донэл. – Астронавты решили, что это уцелевшие следы некой древней цивилизации, по какой-то причине не оставившей после себя ничего, кроме этих странных кошек с надменными лицами. В общем, Моэма оказалась ещё одной планетой, затерявшейся в бескрайнем Космосе, которая так и осталась для Сообщества загадкой. Да ещё какой! – как выяснилось потом. Астронавты и исследователи, проведя стандартные изыскания и плановые обследования планеты-пустыни, не нашли на ней больше ничего интересного. И, заполнив ряд официальных формуляров, и составив отчёт, завершили свои дела, – Студенты взглянули на таблицы с периодом обращения светил, температурным режимом планеты, составом почв и атмосферы. – Затем в космолёт были погружены образцы и пробы – для архива. В том числе была прихвачена одна небольшая скульптурка весом около ста килограмм – как образец, подтверждающий факт существования некой безвестной цивилизации на планете Моэма, соорудившей подобные идентичные образчики разной величины.

Всё это добро они доставили на Таиту – в Главный Космопорт Галактики Тиуана. А оттуда, как обычно, наградив всё это бирками, всё это добро, запаянное в контейнеры, позволяющие хранить образцы в идеальных условиях, направили в архив. А малышку-скульптуру – в Межгалактический Музей. На бирке и в записях её, не долго мудрствуя, назвали «Малышка Моэма», тем самым намекая, что на Моэме есть экземпляры и побольше. Отчёт об этой ординарной экспедиции в архиве положили на дальнюю полку, отнеся цивилизацию на планете Моэма к категории утраченных. И тут же благополучно о ней забыли. Как и о малышке-скульптуре, прихваченной с безжизненной – как был определён её статус – планеты. Есть дела и поважнее – спасать гибнущие, тестировать подающие надежды, обнаруживать перспективные цивилизации.

О Малышке Моэме вспомнили лишь спустя двести пятьдесят три тысячи витков.

– Что с ней произошло? – не выдержал кто-то. – Она ожила?

– Что произошло? Сенсация! Фурор! Переворот в науке! Малышка Моэма, засунутая на илистую полку, проснулась подросшей и знаменитой! – ответил доктор, блеснув глазами. – Хотя, возможно, эту сенсацию прошлёпали бы, если б не один дотошный стажёр-архивариус, горящий нерастраченным служебным рвением. Он решил провести ревизию в дальних уголках Межгалактического Музея и обнаружил там нечто странное. Это была огромная не учтённая скульптура, а не малышка с планеты Моэмы, как значилось в книге регистрации. Она весила сто килограмм, а стала – двадцать тонн!