Зинаида Порохова - Пересечение вселенных. Трилогия

– Как ты считаешь – кто ты? – спросил Оуэн. – И кем станешь? Какие области знаний тебя привлекают?

– Пока не знаю, – ответил Юрий. – Мне интересно всё.

– А не хотел бы использовать свои способности? Ведь для чего-то они тебе даны.

– Я и сам хотел бы это понять. Но мне трудно выбрать профессию. Ведь нет такой области, которая бы служила только благу.

– Ни одной? А медицина или образование?

– Медицина и фармацевтика наживаются на страждущих, не стремясь к их излечению, – отмахнулся Юрий. – Образование зиждется на заблуждениях. А наука обслуживает военных, исполняющих волю политиков. Политики же, которых менее всего интересует благо общества, стремятся к лишь власти и личному обогащению. Религиозные конфессии и искусство, призванные пробуждать в людях духовность, также рвутся к материальным благам, прислуживая безнравственной власти. А военное ведомство я тоже приравнял бы к религии.

– Вот как? Почему?

– У них одинаковые методы – или ты с нами, или против нас. При этом религии захватывают в плен Души, лишая свободы их воли, а военные – тела, которые, в случае сопротивления, лишают жизни. Согласись, мировая история доказывает, что в религиозных конфликтах, делящих зоны влияния, погибло людей не меньше, чем в кровавых войнах, захватывающих чужие территории. И проповедники, и военные служат власть имущим. А простой народ – лишь марионетки в руках безнравственных политиков и религиозных фанатиков, выдающих свои заблуждения и желаемое за истину.

– М-да, с тобой не поспоришь, – вздохнул Оуэн. – Но это односторонний взгляд на мировую историю были и другие люди, искренне служащие добру.

– Или думающие так, – вздохнул Юрий. – Что есть добро? Сегодня это одно, а завтра – противоположное. Даже убийство оправдано религиями, если оно направлено против инакомыслящих. Как видишь, выходит, что любые направления человеческой деятельности аморальны. Единственные монстры, не подчиняющиеся политикам, это банковские структуры – они не хотят служить власть имущим, они сами стремятся стать ею. А поскольку наш мир любит деньги, это удаётся им всё чаще. Пойти, что ли, в банкиры? Но деньги никогда не делали людей лучше. Нужно что-то другое.

– Но Бог…– начал Оуэн.

– Бог создал наш мир и забыл о нас! – прервал его Юрий.

– Им дана свобода выбора. Почему Бог должен делать его за вас? – возразил Оуэн. – Или, по-твоему, жизнь вообще не имеет смысла?

– Я подумаю на эту тему. Но мой выбор повлияет лишь на мою вселенную.

– А ты разве живёшь в другой? – усмехнулся Оуэн. – Кстати, а почему ты искусство причислил к религии? – спросил Оуэн.

– Искусство частенько возводит своих собственных идолов. А, кроме того, люди искусства также хотят есть, а значит – продаются. Прославляя тиранов и пряча пороки и язвы общества. И усыпляют мир развлечениями. В ход идёт всё – представления, увеселения, бои зверей, гладиаторов, показательные казни, коррида, бои без правил и прочее. Потому бесконечно стремящиеся к наслаждениям люди хотят хлеба и зрелищ. А не… ну, не знаю – мира в душе, что ли.

– Но это просто детские болезни Эволюции. Душа зверя хочет кровавых боёв и развлечений, а душа, ищущая духовного совершенства – видеть благо для других.

– Слишком медленно она совершенствуется, – вздохнул Юрий. – А, может, мне стать монахом? – вдруг заявил он. – Буду наблюдать благо в лице бессмертного Бога. Но это скучно. И какая от этого польза людям? Может, когда-нибудь потом? Когда потеряю надежду увидеть что-то из области блага здесь, на Земле?

– Да, ты прав – надо или найти своё место в этом мире, или оказаться вне его.

– А скажи, Оуэн, а где философы? Посредине? Они и не в этом мире, и не в ином. Их не причислишь к отшельникам? – сказал Юрий. –Философ, значит – любомудрый, мыслитель. Ему ведь ничего не нужно, кроме познания и истины?

– Отшельник потому так и зовётся, что отошёл от мира навсегда, – ответил Оуэн, – Мир, как и его истины, отшельника больше не интересуют. Философ же, хоть и не участвует в событиях мира, ищет… объяснения им. Но более всего он стремится к познанию истинного мироустройства этого мира. Можно сказать: философ, отстранившись сам, максимально приближает мир к себе – для его осмысления. Он подобен независимому судье, беспристрастному наблюдателю. И остаётся таковым до тех пор, пока не возомнит себя единственно познавшим истину. И не пожелает перейти из мира Духа в реальный мир, пожелав исправить его, воздействовать на мир своими идеями. Это уже не философ, а революционер.

– То есть, пока не захочет изменить чужие вселенные? Как Платон, например? – отозвался Юрий. – Истинный философ свободен и открыт только для диалога. Он сидит в своей бочке, пока ученики сами не придут к нему почерпнуть мудрость. Смешно звучит, да?

– Да, но верно, – сказал Оуэн. – Общество само должно быть готово к восприятию философских идей. Смысл жизни философа – прозревать истины. Как и религии, впрочем. Которая должна заботиться только о чистоте Души. Как только они выходит за эти рамки, то начинаются революции и религиозные войны.

– Как, например, идеи Ницше или философов-материалистов – Гегеля, Фейербаха, Энгельса и Маркса – изгнавших из мира Бога? И на первое место поставили материю, а не Дух.

– То есть – философы утеряли свободу Духа? Я бы поставил знак равенства между понятиями: философ и свобода, – заметил Оуэн.

– Ну, только если это не вседозволенность, – внёс свою поправку Юрий. – Иначе это уже будет хаос и анархия.

– Верно, – согласился Оуэн. – Философ не насаждает свои идеи, не создаёт армии, не борется с существующим порядком с высот разума. Он лишь констатирует и наблюдает. Иначе это уже не философ, а полководец или адепт новой религии.

– О, я понял! Это камешек в мой огород? – отозвался Юрий. – Но я пока лишь думаю, в какой лагерь мне войти, Оуэн. Взвешиваю все за и против.

– Нередко бывает – если разумных аргументов нет, выбирают не разумные, – вздохнул Оуэн. – Я давно предпочитаю не вмешиваться и, может, уже на пути к отшельничеству.

– Подожди меня! – воскликнул Юрий. – Ведь отшельник это практически анахорет. То есть – одиночка.

Оуэн вздохнул:

– Одиночество – удел сильных. И тех, кто ушёл вперёд. Иногда, освобождаясь от несовершенств и стереотипов, отшельник теряет и соратников. Да ты и сам говорил, что мир, где царит свободный разум, гораздо интереснее мира привычек, условностей, и бесконечных ограничений. Многие философы именно так провели свою жизнь, жертвуя многим ради свободы и познания.

– Да. Сократ, например, даже пожертвовал самой жизнью и, умирая, исследовал свои новые ощущения. Он навсегда остался в сфере разума, не снизойдя до сопротивления.