Владимир Шигин - Калиакрия (Собрание сочинений)

– Я и сам уже собирал деньги, чтобы самостоятельно ехать трясти из турок звонкую монету! Когда выезжать?

– Чем раньше, тем лучше! – ответил Мордвинов.

Вернувшись в Балаклаву. Ламбро собрал у старой генуэзской башни старых соратников.

– А не поправить ли нам свои финансовые дела, а заодно еще раз напомнить о себе проклятым османам? – вопросил он.

– Что ты предлагаешь Ламбро? – мрачно поинтересовались седоусые ветераны. – Захватить Константинополь?

– Об этом подумаем в другой раз, – заметил предводитель. – Пока же я предлагаю плыть в Архипелаг и снова гонять неверных от Тенедоса до Александрии!

– И как мы туда попадем?

– Переоденемся торговцами и пройдем через проливы!

– Это слишком рискованно. Нас там многие помнят, а тебя и подавно! Стоит ли при таком раскладе добровольно лезть к туркам на кол?

– Ради Греции, России и денег можно и рискнуть!

На качионовскую авантюру решились лишь несколько человек, остальные сославшись на годы и недуги, отказались. Качиони не обиделся. Людей он надеялся набрать себе в Архипелаге, главное, что ему были обещаны деньги на закупку содов и вооружения. К Потемекину Качиони ехать не слишком хотел, боясь, что тот может и передумать. Но как без светлейшего!

Кацонис Ламброс

Вопреки опасениям Потемкин весьма благосклонно отнеся к старому корсару:

– Будешь считаться у меня на время каперства в заграничном отпуске и вот тебе для начала три патента на поднятие русского флага! А для престижа флага произвожу тебя в секунд-майоры!

Утром 3 декабря 1787 года из Херсона выехала карета, из которой выглядывал в окошко господин весьма свирепой наружности. То был майор Ламбро Качиони – россиянин по подданству, грек по национальности и пират по профессии. Еще в прошлую войну с турками корсары Качиони наводили ужас на турок по всему Средиземноморью, а за его голову был обещан мешок золота. После войны Качиони с соратниками перебрался в Крым и осел в Балаклаве – небольшом городке под Севастополем, где занимался торговыми делами.

Сейчас в кожаной дорожной сумке Качиони вез заграничный паспорт, кредитные акредетивы к венским и триестским банкирам, письмо к полномочному посланнику в Венеции Александру Мордвинову и, самое главное патенты, дававший Качиони право на вооружение купленных судов.

На следующий день после отъезда Ламбро Качиони, компаньон Скадовский отправил банкиру Каваллару письмо и просьбой выплатить Качиони 7142 венских флорина в обмен на «генеральную квитанцию».

Банкир Каваллар встретил Качиони с распростертыми объятьями.

– Ваше благородство объединяет в себе смелость духа с частностью! – заискивал перед корсаром банкир, надеясь в будущем поиметь с него неплохой процент!

– Да, я умею делать деньги! – согласился Качиони. – В этом мне помогает моя острая сабля и острый ум!

Через два дня Качиони уже присмотрел подходящее ему судно – 18-пушечный фрегат английской постройки. Его широкая и просторная палуба позволяла разместить при необходимости гораздо больше орудий, что и намеревался сделать Качиони.

Нуждавшийся в деньгах хозяин судна, продавал его всего за 17000 флоринов, что составляло не более половины настоящей стоимости.

– Вот вам и первая выгода! – сказал банкиру Качиони.

Тот не противился и все документы на покупку были сразу оформлены.

– Я нарекаю сей фрегат «Минерва Севера» в честь великой русской императрицы! – заявил Качионе, взойдя на палубу своего судна. – Теперь мне нужны еще две тысячи на починку!

Банкир молча отсчитал и эту сумму.

После этого Ламбро поспешил в Венецию, где в ту пору можно было весьма недорого приобрести пушки, ядра и порох. Венеция ни с кем воевать не собиралась и сбывала вооружение по бросовым ценам. В Венеции Качиони встретился и с послом Мордвиновым, который обещал помочь в закупках.

Вернувшись в конце января в Триест, не дожидаясь прибытия купленных пушек, Ламбро взялся набирать команду. В этом трудностей не было. Слух о появлении известного корсара и покупке им судна для нападений на турок мгновенно разошелся по городам и весям. От желающих не было отбоя, но Ламбро отбирал самых опытных, отдавая предпочтение своим бывшим соратникам. Наконец команда была набрана. Собрав всех вместе, Качиони заявил:

– Я обещаю все веселую жизнь, а возможно и веселую смерть! Мы станем кусать султана за его голые пятки, так что ему придется не сладко! Каждому обещаю стол за мой счет, жалование и свою долю от дабычи! Пойдете ли вы за мной!

– Пойдем Ламбро, веди нас скорее в бой! – кричали в ответ отчаянные сорвиголовы.

На юге России в это время спешно доукомплектовывались сразу две армии – Украинская и Екатеринославская. Первой назначалась второстепенная, наблюдательная роль: охранять безопасность наших границ и покой в Польше, а также служить связью между назначенными к наступательным действиям восками.

Екатеринославская армия же должна была овладеть Очаковом, перейти Днестр, очистить весь район до Прута и, в соединении с австрийцами, подойти к Дунаю. Отдельный корпус генерал-аншефа Текелли стоял в готовности на Кавказе.

В преддверии будущих боев Потемкин вспомнил и о запорожских казаках. Дело в том, что некогда единая Сечь раскололась. Часть казаков остались в России и готовы были верой правдой служить отечеству. Другая часть, переметнулась к туркам, за что султаном им была обещана новая Сечь на Дунае.

Потемкин писал 25 декабря 1787 года Екатерине: «…Я стараюсь переманить от них (турок – В.Ш.) запорожцев, которые им служат проводниками и без которых бы они не смели соваться. Я собрал до 500 казаков пеших, которые прежде у меня были на Дунае. Они так полезны в устье Днепра, что турецкие разъезды не будут сметь показываться малыми лодками. Сидор Белой у них атаман. Названы они – верное казацкое войско, в оппозицию тем, кои у турков. Просят они меня, чтобы исходатайствовать им землю, а именно в Керченском куту или на Тамани. Сие будет весьма полезно. Они будут префадою от черкес, и мы через сие избавимся от худых хлебопашцев. Из них уже большая часть женаты, то заведут тамо порядочные селения, много и из Польши к ним пристанет».

Не дожидаясь ответа из Петербурга, светлейший своею властью утвердил Белого кошевым атаманом войска верных казаков. В войске налицо было семь тысяч бывших запорожцев. Половина из них были конными и имели атаманом Захария Чепигу, над остальными морскими казаками атаманствовал генеральный судья Антон Головатый. Казацкий флот в пять десятков чаек и «дубков» получил гордое наименование Черноморской казацкой флотилии.